Виктор Косенков - Моя война
У Монгола не было живой родни. Не было постоянных любовниц, друзей, покровителей. Это был одинокий и злой человек, не имеющий рычагов влияния. Его можно было только похитить или убить.
Вот тут-то и начиналась область, ради которой я терпела, до определенного момента, домогательства Лимона, дурацкую работу и паршивые условия проживания.
Безопасность Монгола. Задача номер ноль. Приоритетов выше нет. Любые инстинкты, любые запреты и табу ничто по сравнению с безопасностью этого циничного нахала, который считает текущую работу завершенной, раз уж он за нее взялся.
Нас наняли для охраны. Я работала в прямом контакте. О моей настоящей миссии Монгол ничего не знал. Остальные осуществляли контроль за ситуацией снаружи.
Тут следует сделать небольшое отступление и углубиться в детали вопроса о межкорпоративной войне.
Сразу следует оговориться, что никаких других войн нет и быть не может. По крайней мере, на ближайшее будущее, если сохранится сложившаяся экономическая, политическая и социальная модель общества. Предпосылок к каким-либо изменениям нет, поэтому можно говорить о будущем, как о достаточно свершившемся факте.
Поймите правильно, я не говорю о будущем для отдельного человека, для отдельного государства или национальной единицы. Мысля такими категориями, в будущем ты можешь увидеть только хаос и неустойчивость. Но есть образования несколько большие, чем государство, чем нация и даже чем человек, хотя с последним не все чисто и не все до конца ясно. Образования эти, как ни странно это звучит, называются корпорациями.
Вот они, герои наших дней! Падайте ниц, вжимайтесь в грязь, может быть, вас не заметят.
Корпорации правят миром. Их рынок — это рынок мировой, и никак иначе. Их войны — это войны глобальные, по всем фронтам. Подвиньтесь, стратеги прошлого, привыкшие воевать лишь танками, мечами, конницей и пехотой. Тут идет война всеобщая. И если вы уцелели в открытой схватке, то нет никаких гарантий, что вас не задавят на каком-нибудь другом фронте. Например, экономическом или политическом. По закону. “Честно”. Демократическим путем. Вместо бомбы — газета, вместо контрольного выстрела — идеально рассчитанная сделка, вместо мины — финансовая махинация. Хотя могут и просто пристрелить. Не без этого.
Можно возразить: нет, мол, ценности выше, чем народ. Сплоченности сильней, чем нация. Силы могучей, чем государство. Можно. Но скажите, а где вы работаете? А с кем пьет пиво по четвергам ваш босс? А на чьи капиталы функционирует ваша фирма? И так ли это на самом деле? Знаете ли вы, как все обстоит в действительности? Если вы не в состоянии найти ответы на эти вопросы, с вами не о чем разговаривать. Ваш удел — это удел стада. Не стоит обижаться! Тот, кто сумел ответить, находится в вашем же стаде. Только у него открыты глаза и несколько больше шансов спастись, когда стадо поведут на убой. Опаснее всего тот, кто просто уйдет от ответа или мило улыбнется вам в лицо. Посмотрите на эту улыбку внимательнее. Вы увидите в ней доброго человека, вы увидите в ней борца за очередные “общечеловеческие” ценности, вы увидите в этой улыбке внимательный взгляд лабораторного микроскопа. Запомните этот взгляд и этого человека. Это ваш пастух. Тот, кто знает, с какой стороны намазано масло и, что самое главное, откуда это масло привезли и в каком отделе, какой корпорации это масло произведено.
Ну и что, можете воскликнуть вы, делить людей на “быдло” и “соль земли”, было излюбленным развлечением всех времен и народов!
Да. Все верно. Но еще никогда это не принимало столь глобального размаха, не становилось настолько всепроницающим. Глобализм — это не просто всеобщий Макдоналдс. Это и всеобщая мораль, всеобщая идеология и всеобщее деление на “быдло” и “соль земли”. И никогда пропасть не была так глубока. Всевозможные мировые заговоры. Сионистская угроза. Масоны. Мусульманское нашествие. Желтая угроза. Все эти милые, где-то детские страшилки — ничто по сравнению с простым и обыденным словом “корпорация”. Писать с маленькой буквы. Потому что это не Событие, не Личность. Это рядовое явление. Тем и страшное. Безликое. Все и никто.
Хотите пример? Банальный и из жизни. Ну, пожалуйста, ну, согласитесь. Спасибо. Хочется спросить мужчин.
Чем вы бреетесь? Вполне вероятно, как и подавляющее большинство, станком одной известной фирмы с тремя лезвиями (или четырьмя, пятью, кто больше?). Лезвия эти тупятся у всех по-разному, но обычно достаточно. быстро, все зависит от частоты бритья, от жесткости щетины и других факторов. И вот проходит несколько месяцев, вы бросаете в свою корзину новую упаковку лезвий. Платите. Вставляете их в станок. А одна известная фирма, производящая бритвы с тремя (четырьмя, пятью…) лезвиями, богатеет. И скармливает вам бритвенные головки с тремя лезвиями из дерьмовой стали. Чтобы тупились быстрее. Ушли в прошлое бритвенные лезвия, которые правились вручную на кожаных ремнях. Невыгодно. Нет сменных частей, нет возможности доить и доить…
Глупый пример. Но характерный для общества, в котором мы живем.
Вырваться из этого круга трудно и дорого. А зачастую практически невозможно. Это Система.
Однако эту идиллическую картину нарушает одна деталь — ресурсы планеты и ближней части орбитального пространства ограничены. И восполнение их идет с огромным трудом, медленно. Гораздо медленнее, чем растут аппетиты у корпораций. А это означает, что передел рынка (в планетарном масштабе, как говорилось выше) неизбежен. И неизбежна война. Межкорпоративная, но все-таки война. И если на финансово-политическом фронте сталкиваются умы, то на более низком, но зато более доступном простому человеку уровне сталкиваются физические силы. Хотя ум и тут играет не последнюю роль.
Технику по истреблению себе подобных человек совершенствовал постоянно и достиг в этом немалых “успехов”. Наподобие ограниченно управляемых боеприпасов, пуль с повышенной проникаемо-стью, пуль с повышенной разрушительной силой, установок залпового огня колоссальной плотности. Умные мины-ловушки. Ультразвуковые глушители всех мастей. Управление спецкомандой с орбиты. Разработка атаки средствами Искусственного Интеллекта.
Молниеносность оружия потребовала адекватных средств со стороны людского потенциала. На поле боя вышли киберы, а затем, после соответствующих законодательных мер, усовершенствованные люди. Клоны. Продукты генной инженерии. Хотя о ней было бы правильно поговорить потом.
Итак, следует уяснить следующее: современная межкорпоративная борьба на уровне боевых действий стремительна. Часто бой длится несколько секунд или минут. Вы разговариваете, болтаете с человеком, а в этот самый момент несколько сотен человек успешно вспарывают друг другу животы. Ваш разговор продолжался несколько минут, а баланс сил уже изменился.
Иногда все кончается, не начавшись. Просто потому, что ИскИны все уже просчитали без вмешательства неуклюжего человеческого фактора и решили повременить со штурмом.
Такова война. Поле боя весь мир. Причины… например, чья-то гениальность. Этого достаточно, чтобы рискнуть десятком-другим солдат.
Так или почти так мне расписал ситуацию Герберт. Наш шеф, трудяга и вообще человек незаурядный. Что-то я знала сама, о чем-то догадывалась. Старина Герберт расставил все на свои места. И спасибо старику, пусть ему земля будет пухом.
Теперь я пешка на огромной и сложной шахматной доске без правил. Я не жалуюсь. Пешка — это лучше, чем в стаде. Пешка играет, а стадо просто жрет…
А вот интересно, я прищуриваюсь в задумчивости, а Монгол, он кто? Какова его роль на шахматной доске? И почему тогда, давно, Герберт сказал, что с человеком не все чисто?
— Четыре часа — это много для Лимона, — подвел итог Монгол, когда мы вышли на улицу. — И слишком много для меня. Уже во рту кисло.
Мне и самой было тошно от особенностей сращивания тканей с кремнием, от искусственного наращения нервных волокон, от сравнительного анализа сигнальных систем. Лемон и Монгол занимались этой мурой четыре часа кряду, делая перерывы только на кофе, куда я, по наущению самого Монгола, периодически подсыпала легкие стимуляторы. Что-то там у них не ладилось. Не моя эта область, не моя.
— Как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечерком расслабиться?
Монгол был бодр, он обладал неистощимым запасом энергии и мог еще часов десять просидеть в лаборатории, если бы считал текущий проект интересным. Деньги его волновали только постольку, поскольку он в них нуждался. Монгол мог делать деньги на чем угодно, гений. Поэтому единственным фактором отбора темы для исследований он признавал свой собственный интерес, чисто эмоциональное чувство, иррациональное и слегка бесполезное, особенно с точки зрения руководства.
— Опять пойдем в “Кубик”? — спросила я.
“Кубик” был местным ресторанчиком, где работали студенты. НИИ КиРо фактически было городом в городе. Под территорию института отводилось семь кварталов официально, и еще три квартала города, примыкавших к институту, было заселено различным техническим и обслуживающим персоналом.
