Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание
– Ну, что вы, Максим Григорьевич! – залепетала она. – Мир сейчас такой. За все приходится платить.
– А я, слава богу, еще живу в другом мире, – проскрежетал я и, отвернувшись, угрюмо уставился в водительское окно. – Там, сзади… в углу за пирамидой, оцинкованное ведро стоит. Поройся в нем. Что найдешь, то твое. А плата… Плату, конечно же, возьму. Когда приедем, лобовые стекла и фары помоешь, у меня на это времени никогда не хватает.
Несколько секунд Лиза сидела тихо, как мышка, а затем вдруг ожила, рванулась ко мне, наклонилась через спинку сиденья и поцеловала в щеку. Меня давно уже никто не целовал, тем более так искренне и горячо. Само собой, что старый полковник Ветров сразу размяк:
– Иди, займись делом! – Я по-доброму поглядел в большие карие глаза. – Времени у тебя мало. Заедем в лагерь, я машину запру, а то людишки есть разные. Того и гляди чего-нибудь сопрут.
– Я мигом, – Лиза кинулась в десантное отделение. Чтобы ей было сподручней, я включил внутреннее освещение.
– Спасибо! – выкрикнула девушка.
– По крайней мере, «волшебные слова» помнит, и то достижение, – проворчал я и стронул машину с места.
Мы уже были около самых ворот, и я отчетливо видел огромный ржавый квадрат, контрастно выделяющийся на фоне серых кирпичных стен. Ворота были устроены довольно просто, можно даже сказать, примитивно, но именно эта простота и обеспечивала их невероятную прочность и надежность. В состав конструкции входило следующее: самосвал «КамАЗ» – одна штука, швеллера двутавровые – насколько я помню, штук восемь-десять, а также обрезки листовой стали толщиной от ноль-пяти до сантиметра – превеликое множество. Из стальных лоскутьев сварили здоровенный щит размером метра три с половиной на четыре. При помощи швеллеров прикрепили его вертикально к кузову самосвала, аккурат позади задних колес. Этой-то металлической затычкой и загораживали проем ворот, выстроенных точно под ее размеры.
Естественно, процесс открывания и закрывания получался довольно трудоемким и продолжительным. Тяжелую машину приходилось вручную катать взад-вперед. Но зато проломить ворота и прорваться внутрь лагеря уже не могла ни одна стая.
Остановившись у ржавой, забрызганной грязью, исцарапанной заслонки, я посигналил, хотя, конечно же, мог этого и не делать. Часовые давно засекли меня и доложили руководству. Теперь Крайчек, должно быть, собирает людей, чтобы открыть дверь для нежданного, но неизменно дорогого гостя.
Пока я ждал, мысли продолжали крутиться вокруг разговора с Лизой. Уж больно меня эта история задела, кольнула в самое сердце, всколыхнула старые мысли. Ведь если вдуматься, если постараться понять, что происходит, так это же тихий ужас! Она собиралась платить за патроны собой. Не за еду, не за кров, а за патроны! Вот и выходит сейчас, если у тебя есть патроны – есть жизнь, можно найти пропитание, защититься от врагов. А нет зарядов… тогда все, амба, считай, ты уже покойник.
Разумеется, в этой ситуации я всюду желанный гость. Я привожу эти самые патроны, чиню оружие, учу, как пользоваться всякими военными приспособлениями и приборами. За это мне дают еду, одежду, медикаменты, чистую воду. И так продолжается уже почти два года. Ну, а что будет, когда мои запасы иссякнут, когда на подземных дивизионных складах бывшей Кантемировской дивизии, о которых, пожалуй, теперь знаю один лишь я, останутся только битые ящики и выпотрошенные цинки? Это произойдет, конечно, не завтра, и не послезавтра, и даже не в течение года. Тут я призадумался. Хотя кто его знает? Учитывая резко возрастающее количество разнообразной нечисти и соответственно возросший расход боеприпасов…
Мысль мою прервал скрежет за бортом. Огромный стальной щит слегка чиркнул по кирпичной стене и стал медленно отползать внутрь. Мне следовало ехать за ним, чтобы в нужный момент быстро рвануть вперед. Проход не должен оставаться открытым ни одной лишней минуты. Кто знает, может, бестии сидят где-то поблизости и только ждут подходящего случая.
Я как в воду глядел. Не успела морда моего БТР сунуться в проем ворот, как со стены ударили пулеметные очереди.
– Кентавры! – завопил Пашка, кубарем скатившись вниз.
– Чего орешь?! Разворачивай башню! – гаркнул я.
– Ага… я сейчас, – пацан пулей кинулся выполнять мой приказ.
Я оказался в идиотском положении: поле боя не вижу, стрелять не могу, маневрировать тоже. Все, что мне оставалось, так это медленно следовать за по-черепашьи отползающей железной створкой. А почему только следовать? Ведь «КамАЗ» уже сняли с тормоза и колодки из-под колес тоже выдернули. Значит, теперь и я могу подсобить. Сказано – сделано. Я поддал газку, и бронетранспортер гулко ударил мордой в металл ворот.
Именно в этот момент и заработал башенный КПВТ. Пашка стрелял длинными очередями, абсолютно не экономя патроны. Это было глупо и расточительно. Незачем угощать каждого кентавра несколькими пулями калибра 14,5, когда и одна-единственная разрывала того на куски. Объяснить это мальчишке я не имел ни малейшей возможности, поэтому приходилось тупо толкать ворота и ждать, когда закончится лента. Перезаряжать пулемет Пашка вряд ли умеет, так что…
КПВТ действительно замолчал, но пацан даже не подумал ломать голову над перезарядкой. Он тут же продолжил огонь из пулемета Калашникова с КПВТ. Мощь, естественно, не та, но зато в ленте двести пятьдесят патронов. Должно хватить для прикрытия нашего въезда в лагерь, тем более что осталось совсем немного. Справа и слева от щита уже открылись широкие просветы. Сейчас они метра по три, но я решил, что не стоит дожидаться, пока стальная заслонка отползет на положенные ей десять. Дал задний ход и, откатившись от щита на пару метров, вновь рванулся вперед и вправо. За стеной справа – свободная площадка. Ее оставили специально для въезда техники, то бишь для меня, так как последние полгода других транспортных средств в округе не объявлялось.
В открывшийся проезд я буквально втиснулся, ревя мотором, пробуксовывая колесами, обдирая краску с бортов. Наверняка я слегка раскрошил кладку и покорежил край щита, но, думаю, Крайчек меня поймет и простит.
Оказавшись внутри, я вдавил сигнал и сквозь разбегающуюся толпу описал небольшой круг. Расчет был таков, чтобы в конце разворота моя «восьмидесятка» столкнулась нос к носу с «КамАЗом». Так оно и вышло. Уткнувшись мордой в кабину самосвала, я стал возвращать его на прежнее место.
Мне это уже практически удалось. Оставалось дожать каких-то полметра, когда в брешь просунулось туловище кентавра. Зверюга уперлась в щит всеми своими лапами, подключила к делу мощный хвост и попыталась помешать мне. Ага, тупая скотина, как бы не так! Не тот случай! Я с неописуемым наслаждением надавил на газ, и стальной поршень вошел внутрь каменного цилиндра. Край щита сработал как нож, разрезая кентавра пополам. Внутри периметра осталась верхняя часть туловища с головой и двумя растущими прямо из-под нее лапами. Всю остальную шестиногую, похожую на огромную ящерицу, тушу я словно ковшом вышвырнул наружу.
