Андрей Уланов - Никакой магии
Любопытство грызло меня, словно голодная белка, но вырывать газету из рук лейтенанта я все же не стала – как и пытаться подглядеть. Вместо этого я опустилась на диван и закрыла глаза.
Стальной зверь лязгнул снова, передвинувшись на пару ярдов и остановился, тяжело выдохнув напоследок. Гомон за окном стал отчетливей, его прорезал звон колокольчика, извещая пассажиров о возможности покинуть поезд… тяжело прошагал мимо гном из «черной» бригады, «благоухая» тавотом и горячим железом, жалобно тявкнула собачонка на руках у дамы, размеренно заскрипел повозкой носильщик… а вот человек напротив зашуршал бумагой. У «Новостей с Холма» хорошая плотная бумага и краска на основе льняного масла. Еще можно уловить горячую свинцовую ноту, значит, газета и впрямь совсем недавно покинула типографский пресс. И опять прошелестела страница… что-то не выходит у Аллана найти «нужную нам новость».
– Дайте мне! – не выдержала я, когда лейтенант начал просматривать газету по второму разу.
– Не тратьте зря время, – буркнул О’Шиннах. – Похоже, нужную нам новость забыли напечатать… и вообще, нам пора выходить!
Я все же не удержалась и, выходя, сцапала со столика брошенную лейтенантом газету. На первой полосе и впрямь не было ничего подходящего… и на второй тоже, а вот на третьей…
– Инспектор! – лейтенант ткнул пальцем вверх, привлекая мое внимание к часам на столбе. Лучше бы он этого не делал: на массивной цепи висел подлинный шедевр технофетишизма, – в стеклянном корпусе, бесстыдно обнажившем кучу шестеренок, втулок, пружин, колесиков, роликов и прочих рычагов с муфтами. Подобный дизайн наверняка вызывает буйный восторг у гномов и приступ тошноты у представителей иных рас, живо напоминая им вскрытый труп, зияющий потрохами из бронзы и стали. А ведь еще недавно Графтон-Герцогский вокзал считался одним из последних оплотов аранийской псевдоготики.
– Полковник наверняка заждался нашего доклада.
– Кажется, нашлось…
– Нашлось – что? – подскочив, Аллан вынул шею, заглядывая мне поверх плеча. – Взрыв арсенала в пригороде Мартиуса, число жертв до сих пор не установлено, счет идет на десятки… ну и что?
– Как «ну и что?»! Мартиус ведь одна из главных баз коррезского флота!
– Морского флота, – лейтенант оглянулся на кошмарный механизм, – хотя… их третья небесная эскадра так же… и в любом случае, с чего вы взяли, что данное происшествие имеет отношение к нашим делам? Пороховые склады и в старые времена частенько взлетали к облакам без всякого кейворита. Коррезцы к тому же не первый год возятся с коллоидными составами, капризными, как знатная сеньора с Мальсы.
Мне оставалось лишь кивать с виноватым видом – пытаться возразить О’Шиннаху на поле, где он был профессионалом, а я даже не пыталась изображать любительницу, имея на руках откровенно жалкий аргумент: «Мне кажется, Музыкант любит взрывы!» Но лейтенант, не замечая белого флага, продолжал катить на меня паровой каток.
– Предположим самый худший вариант: взрыв уничтожил или повредил броненосное ядро третьей эскадры и сейчас коррезцы срочно разворачивают свой Флот Открытого Неба на тот случай, если за диверсией последует нападение. Разумеется, Арания не останется безучастной и предпримет собственные маневры… но вот проложить логический мостик от флотских дел к обилию полиции на вокзале я решительно не могу. Что им тут делать, ловить коррезских шпионов? Мне приходилось этим заниматься, и заверяю вас, инспектор, у них на лбу нет надписи L’espion.
Попытавшись придумать ответ на последний вопрос, я внезапно сообразила, что ломать для этого голову вовсе не обязательно. Достаточно и жетона Ночной Стражи перед носом у ближайшего стражника.
– Что здесь происходит, констебль?
– Не могу знать, мэм! – после секундного замешательства рявкнул стражник. – Я просто выполняю приказ, мэм.
Я закусила губу. Разумеется, простому стражнику могли не объяснить всех тонкостей операции, в которой ему предстояло участвовать. Но хоть какую-то часть общей картины он знать обязан!
– Ожидаемо, не так ли инспектор Грин? – усмехнулся Аллан.
Мне вдруг очень захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым или хотя бы грязным – просто чтобы стереть с ангельского лица эту самодовольную ухмылку. Хоть О’Шиннах, как выяснилось, и не принадлежал к аранийским «сливкам» общества, он явно смотрел в эту бездну достаточно долго, чтобы подхватить пару-тройку их отвратных ужимок.
– Э-э… простите, сэр, – неожиданно забубнил стражник, от которого я уже успела отвернуться, – вы сказали: «инспектор Грин»?
– А в чем дело, констебль?
– Виноват, сэр! – стражник опустил взгляд, старательно изучая яблочный огрызок рядом со своим сапожищем. – Нам сообщили приметы, но мэм инспектор в шляпе…
Я вздохнула. Головным убором, взамен потерянного в небесах над столицей, меня снабдил обходчик. Шляпой эту мятую лепешку из грубого войлока можно было назвать с большим трудом – а уж предположить, что подобное согласится надеть Перворожденный, вряд ли бы решился кто-то в здравом уме.
– Так лучше?
– Да, мэм, виноват, инспектор Грин! – радостно уставясь на мои уши, выдохнул констебль. – Велено передать: зайдите в полицейский участок вокзала, для вас там имеется важное сообщение!
* * *– Хвала Единому, я добрался до вас первым!
С момента последней нашей встречи на летающей яхте командор где-то потерял изрядную долю своей величавой невозмутимости, взамен подхватив румянец, одышку, словно после долгого забега, и нездоровый блеск в глазах. Еще он сменил духи, выбрав довольно неожиданный – для сложившегося у меня образа – аромат с нотами сердца из горной лаванды, чувственного флердоранжа и кардамона.
– Сэр Кемминг? – удивленно приподнял бровь О’Шиннах.
– Потом, все потом, – отмахнулся командор. – Следуйте за мной!
– Но… – растерянно начал Аллан, – нам передали приказ полковника: ждать его…
– Полковника, если бы… – Кемминг оглянулся на дверь вокзального участка и, приблизившись вплотную к лейтенанту, вполголоса произнес: – Кард арестован сегодня утром.
– Что?!
– Это держится в тайне. На месте засветились только чины из столичного гарнизона, – командор с многозначительным видом коснулся аксельбанта, явно намекая на какую-то особенную деталь мундира, – но мне сообщили, что нити тянутся от лорда великого камергера. Источник надежный… по крайней мере, до сегодняшнего утра я верил ему как самому себе. Да… – с ноткой горечи повторил он, – до сегодняшнего утра. А теперь уже просто не знаю, кому верить… и во что.
– Если полковник арестован, – О’Шиннах оглянулся на меня, – то нам следует…
– В первую очередь вам следует убраться подальше отсюда! – перебил его командор. – «Желтые шнуры» вот-вот появятся, я и так чудом опередил их. Если бы за вами послали воздушный катер, а не карету…
Не договорив, он быстрым шагом направился к выходу. Нам с лейтенантом ничего не оставалось, как последовать за ним.
– Глупость какая-то, – пробормотал на ходу Аллан. – Безумие. Арестовать Карда? Кому и зачем это могло понадобиться?!
Я промычала в ответ нечто невразумительное и наклонила голову как можно ниже, почти упершись подбородком в ключицу. Как же мне повезло со шляпой… чудесной, замечательной шляпой с широкими, чуть загнутыми внизу полями, так замечательно скрывающими лицо… и особенно – длинные уши! Я не эльфийка, я не эльфийка, я просто старый гриб, который гуляет сам по себе.
Не знаю, что именно сработало: детская песенка, шляпа или два офицера рядом со мной – но чудо свершилось, нам удалось пройти сквозь армейский кордон у выхода. Я даже успела подумать: военные, как и стражники, выглядели скорее растерянными, чем озабоченными или встревоженными. Похоже, что и они не очень-то понимали смысл отданных им приказов.
А сразу за их спинами меня ждала свобода, яркое солнце… грохот, свистки, ржанье, ну и конечно же, неповторимый столичный аромат свежего навоза.
– Через улицу и за угол! – приказал командор. – А затем прямо до набережной.
Приказать легче, чем исполнить – широкая привокзальная улица уже была запружена встречными потоками карет, повозок и телег, среди которых, словно прибрежные утесы над волнами, темными громадами высились двухэтажные паровые омнибусы.
– У вас там экипаж?
– Лучше! – Кемминг взмахнул тростью и решительно шагнул на торцевую мостовую, заставив небольшую пегую лошадь испуганно взбрыкнуть и попятиться. Сидевший на козлах фургона молодой орк вскочил и, мешая людскую и родную речь, начал проклинать «мешок с навозом, ы-ы-ы!». К нему присоединилось еще двое возчиков, кто-то засвистел – но мы уже перебежали через улицу, и, почти не сбавляя темп, проскочили зажатый двумя краснокирпичными громадинами переулок, оказавшись на набережной. На этом участке Эффра еще не обзавелась каменными боками – сразу за крайними домами начинался заросший кустарником откос, по которому змеилась к воде натопанная тропинка.
