Бен Бова - Колония
Сразу же за ними вышел пятый человек в рабочей солдатской одежде цвета хаки без всяких знаков различия. Если бы Кобб не видел фотографий Освободителя, то ни за что не догадался бы, что перед ним революционный вождь, причинивший столько хлопот Всемирному Правительству.
Он был повыше Бовето, хотя и не намного. Седеющие волосы и борода придавали ему внешнее достоинство. Он крепко, по-дружески пожал руку Коббу. Улыбался он тепло.
— Полковник Вилланова, — поздоровался Кобб.
— Доктор Кобб. Спасибо, что принимаете на себя ответственность быть хозяином на этой встрече.
— Всегда рад. Я лишь надеюсь, что встреча эта будет продуктивной, — и, слегка повернувшись, Кобб сказал: — Разрешите представить достопочтенного советника Кови Бовето, Исполняющего Обязанности Председателя Совета Всемирного Правительства. Советник Бовето, полковник Сезар Вилланова… — Тут Кобб отошел от сценария, подготовленного ему Бюрократами, — … также известный, фактически намного лучше известный, как Освободитель.
Бовето почти удалось спрятать нахмуренность, появившуюся у него на лице при упоминании стяжавшего дурную славу прозвища Виллановы. Но он заставил себя улыбнуться и пожал руку Виллановы, когда камеры налетели дать крупный план.
— Рад наконец встретиться с вами, — сказал Бовето.
— А для меня большая честь встретиться с вами, сэр, — сказал Вилланова.
В воздухе образовалось достаточно сахарина, чтобы вызвать рак у всех нас, подумал Кобб.
Кто-то постукивал его по плечу. Дэвид резко очнулся и почувствовал на миг прилив страха, когда ничего не увидел, а потом вспомнил про мешок у него на голове.
— С тобой все в порядке? — говорил голос Эвелин.
Прежде чем ответить он сделал глубокий вдох.
— Да, — проговорил он. И это была правда. В голове у него прояснилось. Он больше не дрожал и не ощущал холода. Разминая слегка онемевшие пальцы рук и ног, он чувствовал себя здоровым и сильным.
— Хотя я страшно проголодался, — добавил он.
Я достану тебе что-нибудь. Дэвид почувствовал, как она удалилась от него. Челнок все еще летел при нулевой гравитации. Он слышал слабое электрическое гудение вентиляторов принудительной циркуляции воздуха и другого оборудования. Однако никаких голосов поблизости не было.
Вернулась Эвелин.
— Я принесла немного горячего супа в тюбике и пару бутербродов.
— Где мы? — спросил он.
— В частном космическом челноке, одном из судов аль-Хашими, летящем к…
— Знаю, к «Острову номер 1». Я имею в виду, где они держат меня в челноке.
— Ты в последнем ряду хвостового пассажирского салона. Все остальные в носовом, обсуждают планы захвата «Острова номер 1».
— Я сказал им все, что они хотели узнать, не так ли?
— По-моему, да. Они вкололи тебе страшно тяжелые дозы наркотиков. Мы думали, ты можешь умереть.
— Пока нет, — сказал Дэвид. — Пока нет.
— Боюсь мне не разрешат снять с тебя колпак, — сказала Эвелин. — Но я могу немного приподнять его.
Он почувствовал на лице ее руки.
— Вот. Теперь я смогу покормить тебя. Они мне на самом-то деле не доверяют. Думают, что я помогла тебе сбежать там, в лаборатории.
— Сколько их тут?
— На борту этого челнока? Пятьдесят два, считая пилотов. Почему ты не убежал из лаборатории, когда имел шанс?
— И позволить им захватить «Остров номер 1»? У меня были иные цели.
— Они все равно летят захватить «Остров номер 1», — указала Эвелин.
— Никто в колонии не подозревает, что этот челнок — троянский конь?
Он почувствовал, как она качает головой.
— Бог знает, что там наговорила эта Шахерезада своему отцу. Он — шейх аль-Хашими.
— Знаю.
— Да. Полагаю тебе это известно. Похоже, вся империя аль-Хашими усеяна работающими на ПРОН партизанами. Она заставила начальника космопорта сообщить отцу, что с ней летят только двое человек. Насколько знает шейх, этот корабль почти пуст. Это личная яхта его дочери.
— Не может он быть настолько наивным, — усомнился Дэвид. — Он должен что-то заподозрить.
— Насчет своей дочери? — отмела самую мысль Эвелин. — И притом, когда вся его организация ему врет? Как он может заподозрить, что его люди работают на нее, а не на него?
Дэвид с миг подумал, а затем, вспомнив спросил:
— Как ты справляешься с невесомостью. Она все еще беспокоит тебя?
— Ужасно, — ответила она. — Я никогда не привыкну к ней.
— Тогда тебе следует лежать на кресле.
Он почувствовал, как она пожала плечами и улыбнулась.
— Мне поручили кормить тебя. У этих проновцев очень демократичная система. Шахерезада отдает приказы, а все остальные выполняют их. За исключением Хамуда — тот угрюмо ворчит, а потом делает вид, что это его собственные приказы.
— Но он делает, что она ему велит.
— О, да, Шахерезада очень умна. Она разыгрывает Хамуда против этого чудовищного, здоровенного парня, Лео. И держит обоих в рамках.
Он почувствовал у губ кончик пластикового тюбика. Пососав его, он почувствовал во рту тепло мясного бульона. Проглоченный бульон вызвал приятные ощущения, проходя из горла к желудку.
Дэвид прикончил суп. Эвелин накормила его заранее нарезанными на мелкие кусочки бутербродами, давая съесть один кусок за другим. А потом сунула ему тюбик с апельсиновым соком.
— Спасибо, — поблагодарил Дэвид. — Это самая лучшая еда с тех пор, как мы с тобой последний раз ужинали.
— С тобой точно все в порядке? Никаких постэффектов от наркотиков?
— По-моему, да. Мне встроили очень сильный обмен веществ, — пояснил Дэвид.
— Слава богу.
— Сколько нам потребуется времени на полет до «Острова номер 1»? Когда мы высадимся?
— Примерно через полтора дня, — прикинула Эвелин. — Чуть больше тридцати шести часов. И все при чертовой нуль-гравитации.
— А потом они попытаются захватить всю колонию.
— Управление солнечными зеркалами, электростанцию, причалы для космических кораблей — вот это они намерены захватить в первую очередь. А потом ОВЛов в качестве заложников.
— Доктора Кобба?
— Он теперь мелкая сошка. Там сейчас находится Хантер Гаррисон и все прочие шишки, владеющие «Островом номер 1». А Освободитель и И.О. Директора Всемирного Правительства ведут там мирные переговоры. Колония так и кишит Очень Важными Заложниками.
Дэвид ничего не сказал.
Она коснулась его колючей от щетины щеки, а потом нагнулась и поцеловала в губы.
— Перестань об этом думать, — приказала ему Эвелин. — Просто оставайся в живых. Не делай ничего, раздражающего их. Сотрудничай с ними, а то они убьют тебя. Пожалуйста, Дэвид, оставайся в живых.
— Останусь, — пообещал он. Не беспокойся об этом.
Она снова опустила ему капюшон до подбородка и покинула его. Дэвид откинулся в кресле, мысли его неслись вскачь.
Тридцать шесть часов. Времени не хватит. Не хватит.
37
Никому из нас никогда не приходило в голову, что «Остров номер 1» может быть захвачен кучкой террористов. О, мы думали об этом и даже составляли на совещаниях по безопасности планы действий в случае непредвиденных обстоятельств, но это походило на то, как французская армия в тысяча девятьсот тридцатых составляла планы противодействия немецкому вторжению. Французы знали, что у них есть линия Мажино, и никакая армия не сможет преодолеть ее. Мы знали, что находимся в четверти миллиона миль от Земли и ближайшего террориста; реальность нашей уязвимости никогда не поражала нас на утробном уровне, там, где действительно живут люди.
— Конечно, шейх Хашими утаил от нас много жизненно важных сведений. Забавно, как человек может быть столь умен в столь многих отношениях и настолько полностью слеп относительно своей дочери. Тот же случай — интеллектуальное понимание против утробных чувств.
Но нельзя сомневаться — если бы мы приняли всерьез возможность захвата колонии террористами, если бы аль-Хашими сообщил нам все, что знал, мы могли бы избежать многих смертей.
Многих смертей.
Сайрес С. Кобб. Кассеты для несанкционированной автобиографии.Зал выгрузки пассажиров больше не заполняли толпы народа. Красный ковер и бархатные канаты убрали. В противоположном конце зала торчали у стоек двое слегка скучающих таможенников среднего возраста, ожидающих когда трое пассажиров корабля пройдут через шлюз.
Маленький обеспокоенный на вид лысоватый человечек бесконечно сновал от таможенных стоек к шлюзовому люку. Он пробыл тут почти двадцать минут, дожидаясь, пока человек извергнет свою единственную важную пассажирку — дочь шейха.
Наконец шлюзовый люк распахнулся, и из него вышел причальный техник со странным выражением на лице. Он стоял в своем замызганном, чернорабочем комбинезоне, когда коренастый, напряженный на вид бородатый араб прошел через люк и занял место рядом с ним.
