Владимир Добряков - Час совы
— А что? — прерываю я её, — По-моему, ты бы справилась.
— Я тоже так думаю. Но ведь надо чтобы так подумали и другие. А кто так подумает? У меня оставался один легальный путь заработать деньги. Ага! Ты, я вижу, правильно понял. Мне оставалось только идти на панель. Но и этот вариант отпадал. Не по моральным соображениям, отнюдь. И не потому, что у меня ничего не получилось бы. Тут я была бы вне конкуренции. Но… Кто пригласит на ночь девушку в камуфлированном комбинезоне, в этих ботинках, да ещё и вооруженную автоматом? Конечно, после войны в Ниццу съехалось немало самых разных извращенцев со всей Европы, и, возможно, в конце концов, я бы и нашла любителя такой экзотики. Но, боюсь, слишком долго пришлось бы его искать. Я поразмыслила и выбрала другой способ.
— Какой же?
Я уже сгораю от любопытства. В самом деле, как может в такой ситуации обзавестись необходимой суммой молодая женщина? Впрочем, Ленка на то и Ленка, чтобы всегда найти выход из положения. А она спокойно отвечает:
— Криминальный.
— Какой, какой? — я не верю своим ушам.
— У тебя плохо со слухом? Я в один прекрасный вечер совершила два налёта. Сначала я ограбила ювелирный магазин, потом лавку старьевщика.
— Ну, ювелирный я понимаю. А старьевщика-то зачем?
— Ты слушай. Я заявилась в магазин перед закрытием. Там дежурил полицейский, сторож, и оставались ещё два продавца. Лицо у меня было закрыто очками ночного видения. Я навела на них автомат. «Стоять! Не двигаться! Руки за голову! Лицом к стене!» Полицейский, было, дернулся.
— И ты, что, убила его?
— Мокруху шьешь, начальник? Не выйдет. Никого я не убивала, меня там даже не было, никто ничего не докажет. Я просто дала очередь в потолок. Много грохоту, много звону и полные штаны у всех четверых. Но надо отдать должное полицейскому и сторожу. Продавцы безропотно отдали мне остатки дневной выручки (они уже успели сдать большую часть её в банк), раскрыли передо мной сейфы и сами загрузили их содержимое в любезно предоставленные ими два саквояжа. Вот тут, когда я, пожелав всем спокойной ночи, покидала магазин, полицейский заметил, что руки у меня заняты, а автомат висит на ремне. Я не успела дойти до дверей, как он бросился на меня с дубинкой. Сторож тоже пришел ему на помощь. Лучше бы они этого не делали. Боюсь, что им пришлось обоим пролежать в больнице больше месяца.
Я от души хохочу, представив, как моя подруга, аккуратно поставив на пол саквояжи, ещё более аккуратно укладывает рядом с ними полицейского и сторожа. А Лена невозмутимо продолжает:
— На прощание я погрозила пальцем сильно побледневшим продавцам и спокойно вышла на улицу. Саквояжи я зарыла в мусорном контейнере, в трёх кварталах от магазина. Затем я взломала лавку старьевщика и выбрала там платье поприличнее, какие-то туфли и старенький чемодан. Старьевщик заявлять в полицию не стал, так как я оставила на прилавке купюру в сто франков. Потом я переоделась, сложила свою амуницию в чемодан и сдала его в камеру хранения на вокзале. Утром я пришла на место своего преступления. Там вовсю работала полиция. Я нашла хозяина магазина. «Мсье, — сказала я ему, — Вчера, в восемь вечера, вас ограбили. Ради Бога, не прогоняйте меня, а выслушайте! Вчера, в половине девятого, я видела, как какой-то тип прятал в мусорном контейнере два саквояжа».
— Ну, и рисковала же ты! — удивляюсь я.
— Уверяю, никакого риска не было.
— Но тебя могли опознать продавцы, сторож и полицейский могли дать твоё подробное описание.
Лена звонко и заливисто хохочет:
— Ну, и наивный же ты, Андрюша! Сразу видно, что ты плохой психолог. Конечно, и полицейский, и сторож, и продавцы уже подробно описали грабителя. Но неужели ты думаешь, что по этому описанию можно было опознать хрупкую девушку с тихим голосом и изящными ручками, пусть и бедно одетую. Ха! В описании; я его не читала, конечно, но знаю точно; значился широкоплечий громила ростом более ста восьмидесяти сантиметров, с огромными ручищами и зычным, хриплым голосом.
Теперь уже я смеюсь от души. Ленка — умница, она никогда не промахнётся. В самом деле, ни полицейский, ни сторож никогда не признаются, что их голыми руками уделала слабая, на их взгляд, девушка. А продавцы… Да им от страха всё, что угодно могло пригрезиться. Я не сомневаюсь, что если их допрашивали и по отдельности, они дали примерно такое описание грабителя, какое нарисовала Лена.
— И что было дальше? — спрашиваю я, вытирая выступившие слёзы.
— Дальше? Мы с двумя полицейскими поехали к тому контейнеру, где я запрятала саквояжи.
— Опять риск. Тебя могли опознать по отпечаткам.
— Нет, — Лена мотает головой, — Во-первых, им и в голову не пришло брать у меня отпечатки. А во-вторых, на саквояжах они обнаружили только отпечатки продавцов. В магазине я работала вот в этих перчатках.
Лена вынимает из кармана комбинезона свои, некогда голубые, а теперь буро-синие перчатки.
— Когда проверили содержимое саквояжей, и выяснилось, что ничего не пропало, хозяин тут же выплатил мне вознаграждение в пять тысяч франков. Я посчитала, что достигла цели, но, увы, этих денег хватало на билет только до границы. Сам понимаешь, время послевоенное: разруха, инфляция, дикая дороговизна. К тому же возникла ещё одна проблема: у меня не было никаких документов.
— А не проще ли было бы самой продать хотя бы часть драгоценностей?
— И тут же попасться на этом! Ждать, пока всё утихнет, я не могла. Уехать куда-нибудь подальше, тоже. Это был единственный вариант.
— А если бы старьевщик заявил о взломе своей лавки, и полиция сопоставила бы факты?
— А с чего бы он стал заявлять? Я же не ограбила его, а купила у него вещи, правда, без его ведома.
Я с восхищением смотрю на подругу. Гениальная женщина! Я бы всё так тонко продумать не смог. А Лена продолжает:
— Я призадумалась. Повторять трюк с ограблением магазина нельзя, меня быстро привлекут, как сообщницу. Я уже начала подумывать об ограблении банка и стала присматривать объект для операции, когда на глаза мне попалось объявление. «Мадам Бенуа приглашает молодых, не старше 25 и не моложе 18 лет, женщин привлекательной внешности с хорошей фигурой для работы в варьете. Труппа поедет в Екатеринбург, где через две недели открывается международный съезд золотопромышленников. Знание русского языка, вокальные и балетные способности необязательны». Последняя фраза меня насторожила. Я навела справки и выяснила, что мадам Бенуа вовсе не антрепренер варьете, а бандерша. Она формирует публичный дом и действительно хочет ехать с ним в Екатеринбург, рассчитывая порастрясти кошельки золотопромышленников. Я приоделась по последней моде. Выглядело это несколько шокирующе. Представь: светло-бежевое атласное платье в обтяжку, без рукавов и намного выше колен. Такого же цвета сапожки-ботфорты, чуть ли не до середины бедра и на высоченной шпильке. Плюс ко всему, золотистые велюровые перчатки выше локтя. В парикмахерской я привела в порядок свою прическу и в таком виде заявилась к мадам Бенуа. При виде моих форм мадам чуть в обморок не хлопнулась. Придя в себя, она устроила мне собеседование, чтобы выяснить, насколько я гожусь для работы на съезде. Я не стала разыгрывать из себя святошу и поведала мадам такое, что она тут же стала отпаивать себя коньяком, впрочем, она не забыла налить и мне рюмочку. Мои познания в сексуальной сфере шокировали даже эту, видавшую всякие виды, бандершу.
— Представляю, что ты ей наговорила! — хохочу я.
— Да ничего особенного, — невинно отвечает Лена и продолжает рассказ.
— Мадемуазель Елена, — заявила бандерша, придя в норму, — Вы будете самым ярким бриллиантом в коллекции моего предприятия. Если вы возьмётесь обучить всему, что знаете в нашем деле, моих девушек, я выплачу вам пятнадцать, нет двадцать процентов прибыли. Договорились?
— Я согласна, — ответила я.
— Приступайте к работе немедленно. Девушки будут приходить сюда каждый день, и вы будете работать с ними с двенадцати до девятнадцати часов. Жить можете здесь, на всём готовом. Если вам понадобятся деньги на какие-нибудь расходы, касса предприятия к вашим услугам. По вечерам будут приходить клиенты. Предоставляю вам право проверять, как девушки усваивают ваши уроки. Для этого я устроила систему скрытого наблюдения за номерами, я покажу её вам. Понятно, что вам самим нет необходимости подрабатывать вместе с ними. Вы созданы не для местной клиентуры. Выпьем за успех нашего предприятия!
— Целую неделю, — рассказывает дальше Лена, — я добросовестно исполняла обязанности наставницы и тренера в заведении мадам Бенуа. Девушки, в большинстве своём, оказались способными ученицами. Еще неделю заняла дорога до Екатеринбурга. Оказавшись там, я, разумеется, не стала способствовать процветанию нашего бизнеса. В тот же день я совершила поездку в Верхний Уфалей, где и исчезла в одной из пещер. Боюсь, мадам Бенуа до сих пор оплакивает моё исчезновение.
