Мария Семенова - Ошибка «2012». Мизер вчерную
Мгновение послушав, Мамба переменилась в лице. Если то, о чём она подумала, было правдой хотя бы на четверть…
Решив, что лучше уж извиниться перед потревоженными любовниками, чем повернуться спиной к своему, быть может самому страшному, кошмару, Мамба отложила приготовленный свёрток, вышла в коридор и без стука толкнула незапертую соседнюю дверь.
И тотчас Мгави услышал её отчаянный крик:
— Мбилонгмо, сюда! Чёрный Пёс, ко мне!
Ринувшись на зов, двое мужчин вбежали, глянули и остолбенели. Было с чего. На кровати, более напоминавшей прозекторский стол, распростёрлась только что убитая женщина. Рядом сидел абсолютно голый мужик с мускулистым, сплошь татуированным торсом. И жадно, с чавканьем, перемалывал фиксами кровавую плоть.
— Ты что творишь, гад?! — взревела Мамба. — Чёрный Пёс, взять его!
Мгави молнией кинулся на людоеда, но тот оказался невероятно силён. Такая сила бывает у сумасшедших, в которых гибель рассудка высвобождает звериную суть. Миг — и Чёрного Пса швырнуло о стену, точно попавшего в дурные руки щенка. На физическом плане приступа к татуированному не было.
Отбросив Мгави как незначительную помеху, мужик ощерил кровавую пасть и пошёл прямо на Мамбу, показавшуюся ему более серьёзной противницей. Пошёл неторопливо, без суеты. Словно был заранее уверен в успехе и не к бою готовился, а, скорее, прикидывал, с какого места начинать её жрать.
«Хоть и белый, а ничего мужик. У него есть исибинди…» — оценивающе прищурилась Мамба. Её взгляд, устремлённый на татуированного, был полон свирепой колдовской силы. Таким взглядом можно остановить слона, убить льва, а уж человека — форменным образом размазать по стенке… Спустя несколько мгновений Мамба осознала, что татуированный его попросту не замечал. Древняя, проверенная временем магия была ему что Божья роса.
«Кто ты, гадёныш? — по-настоящему рассвирепела Мамба. — Зомби? Нет, не зомби… А, плевать, мы тебя всё равно…»
И, не обращая особого внимания на скрюченные пальцы, тянувшиеся к её горлу, встретила нелюдя коленом в пах.
Наконец-то на него хоть что-то подействовало! Людоед рявкнул и сложился пополам. Мгави тотчас приласкал его по затылку горшком, в котором торчал неухоженный столетник. Мужик лёг было, но тут же поднялся, зарычал и снова двинулся вперёд. Ничего человеческого в нём уже не было. Рот щерился, глаза пылали потусторонним огнём. Он шёл убивать.
Мамба сдёрнула со стены зеркало и быстрым ударом превратила его в две опасные бритвы. Раз! — и длинная грань рассекла татуированному горло. Два! — второе лезвие вошло точно в глаз. Три! — Мгави занёс над его головой массивную табуретку…
Раздался хруст, и чудовище наконец-то свалилось.
— Эй, соседи! — послышалось из-за двери. — У вас всё хорошо?
Мамба успела подумать о том, как всё это будет выглядеть со стороны. Разгромленная комната, двое зверски растерзанных белых — и трое негров, сплошь в крови. Без криминалиста поди разберись, кто тут на самом деле кого ел. Может, проще сразу петлю на шею?..
В это время с кухни долетел жуткий крик, и любопытствующие мгновенно умолкли. А крик повторился, перешёл в отчаянный животный визг и оборвался. В коридоре откликнулись испуганные голоса, затопали бегущие ноги, резко хлопнула дверь…
— Сдаётся, негр, сегодня нам супчика не видать, — покачала головой Мамба. — Пошли-ка на кухню. Может, хоть что-нибудь выясним!
Она примерно догадывалась, какого рода зрелище их ожидало на кухне. Абрам у неё за спиной уже начал плясать старинный Танец смерти. Его вёл древний инстинкт, и плевать, что мятежная душа воина мариновалась в магической склянке гови. Есть вещи старше любого волшебства и куда могущественнее…
В кухне их ждало поле сражения времён Мфекане[168]. Душный запах бойни, мёртвые тела, лужи густеющей крови. И — вот что не приветствовалось на пирах Шаки — отвратительное животное чавканье. Это давешний прапорщик лакомился человечиной на пару со своим лейтенантом. При виде вошедших двуногие хищники повернули голову и дружно зарычали, готовые отстаивать добычу.
— Убей их, негр, это не люди! — велела Мамба, обращаясь к Абраму. — Бей в голову, быстрее управишься.
Абрам, соскучившийся по настоящему воинскому делу, подхватил с плиты тяжёлую чугунную сковородку. Он бы, конечно, предпочёл настоящий меч из чёрного дерева или ассегай ик’ва, но где же их здесь возьмёшь?.. Истинный воин использует как оружие всё, что ему подворачивается под руку. Бездыханное тело грузно свалилось, Абрам развернулся к бывшему прапорщику, но тот оказался совсем не подарок. Куда только девались его сонливость и вялость! Он утробно зарычал, оскалился, точно гиена, потревоженная львом на добыче[169], и схватил в лапу (рукой эту конечность язык уже не поворачивался назвать) вантуз. Вантуз был древний, с толстой почерневшей ручкой, прапорщик — безумный и страшный. Только Абрам и не на таких зверей охотился в джунглях Африки и городах Америки! Сковорода, превращённая в боевую палицу, взлетела ещё раз… и на кухне наступила тишина.
— О, эта Россия! — вздохнула Мамба. — Похоже, негры, мы вляпались в дерьмо!
Подтверждение прозвучало мгновением позже. За окнами оглушительно загрохотал машин-ган[170].
Винт и Сучок. Голод
— А вот это, господа хорошие, сорт «super scunk», что в вольном переводе значит «сверхвонючка». — Человек по кличке Ботаник оценивающе оглядел растение и осторожно снял с его стволика пожухший лист. — Хм, похоже, фосфора в подкормке маловато… Ну что ж, будем исправлять.
Ботаник был похож на эсера-меньшевика из древних фильмов про революцию. Сутулые плечи, потрёпанный костюм, лысина, очки и неудержимое словоблудие. Поговаривали, будто кликуха досталась ему не просто так. Вроде был он и в самом деле ботаник, доктор соответствующих наук. А потом не то лавочку прикрыли, не то с начальством во мнениях разошёлся… в общем, выкинули Ботаника из науки на все четыре стороны. Долго ли, коротко ли — сокровище, оставшееся без присмотра, подобрала тётка Тхе, и теперь доктор наук по всей ботанической премудрости выращивал для неё марихуану. Подбирал освещение, составлял питательную подкормку — лишь бы наливались трихомы[171].
— Ух ты, знатно шибает… — блаженно втянули воздух Винт и Сучок. И придвинулись ближе, невольно сглатывая слюну. «А уж прёт-то небось с нее, прёт…»
Совсем недавно, гоняясь сперва за кошками по улицам, а потом за змеями по болотам, они радовались, что по крайней мере не угодили в подвал, полный удушливых испарений. Дураки были, однако. Вот он, подвал, вот они, испарения. Вот она, оказывается, удача!
