Хронос. Ледяной поход (СИ) - Митюшин Дмитрий

— Кого? Да вы что? Кто вам такое сказал? — улыбнулся из своего угла Крамской.

— Да нет же! Мужа маво три офицера заарестовали прямо на улице. Мы здесь живём недалечка. Он сказал им что-то… Люди сказывают сюда повели. Миленькие, скажите, голубчики, где он?

Программер покосился на Крамского, на Малкина. Посмотрел на женщину. Ребёнок плачет, испуганно-крепко обхватив шею матери ручонками.

— Миленькие, родненькие, — лепечет она как помешанная, чёрные, большие, лихорадочно блестящие глаза умоляют, — они сказали, он большевик, да какой он большевик! Голубчики, расстреляли его, да? Мне сейчас один сказывал.

— Что вы, успокойтесь, — сказал Тоха, чуть обхватив женщину за плечи, — тут никого не расстреливали.

И подумал:

«Что я несу?».

Посмотрел на Крамского. Тот ухмыляется. Программер вышел из комнаты, откуда доносятся причитания:

— Господи! Да что же это деется? Да за что же? Родненькие, где он?

Прошёл мимо дежурного, бросив ему:

— Я на улицу. Покурить.

Дежурный в чине поручика кивнул.

Тоха вышел наружу. Как и был — с вещмешком за спиной, с винтовкой на правом плече, в кобуре наган, на левом боку — шашка.

Совсем стемнело. Глянул на небо. В черноте бездны сверкают звёзды. Наискось течёт Млечный путь.

Мороз небольшой. Градусов пять.

Стрельба утихла.

Из-за угла казармы вышли две фигуры. Женские. Тоха узнал. Девчонки из отряда.

— Привет, девчата! — поздоровался попаданец, когда Вера и Надя подошли ближе.

— Добрый вечер, Антон Дмитриевич.

— Ого! — удивился Тоха. — Вы знаете, как меня зовут.

— Мы многих знаем, — улыбнулась Надя. Она чуть постарше сестры.

На девушках солдатские шинели с погонами рядовых, папахи. Через плечо у каждой — медицинская сумка с красным крестом.

— Посоветуйте, что нам делать, — Надя на миг опустила глаза. — Идти с вами или оставаться? Мама умоляет не ходить, а я не могу, и Вера тоже.

«Вот же ж блин, а! — мысленно выругался Тоха. — Ну что вам неймётся, девчонки?».

Вслух сказал:

— Мой вам совет, девчат, оставайтесь. Куда идём, сами не знаем. Вдруг на ближайшем перекрёстке на пулемёт нарвёмся. За что ляжете? Вы молодые ещё. Вся жизнь впереди.

— А вы как же?

— Я знаю, на что иду. И другие тоже.

Девчонки в задумчивости отошли.

— А мне что посоветуете, граф? — откуда неизвестно, Тоха пропустил момент, когда она подошла, спросила Ольга.

— Офигеть! — опешил попаданец, — ты откуда здесь?

На Ольге, как и на девчонках, солдатская шинель, папаха и такая сумка.

— Я начальника госпиталя попросила, и меня в ваш отряд перевели.

— Ну ты даёшь!

В казарме зашумели. Через десяток секунд дверь открылась, из-за неё высунулась голова дежурного поручика.

— Воронцов, построение!

Тоха вошёл в здание, за ним Ольга и сёстры.

Надя и Вера пристроились на левом фланге третьего взвода. Ольга — на левом фланге второго, в котором сам попаданец.

— А вы куда? — спросил Симановский у сестёр.

— С вами, господин полковник, — громко ответила кто-то из девчонок.

— Всё ли взвесили? Знаете, на что идём? Не раскаетесь? Потом поздно будет.

— Мы всё обдумали, господин полковник, — голос чуть дрогнул, — и решили. Я уже послала письмо маме.

«Ну и дуры», — подумал Тоха.

— Напра-а-а-во! — командует Симановский. — На выход не в ногу, шагом марш!

У дверей небольшая толкучка. Рядом прислуживавшие на кухне три женщины рыдают в голос:

— Родненькие, да куда же вы? Побьют вас всех! Господи-и-и!…

Отряд, негромко чеканя шаг, идёт ночным городом. Иногда встречаются жёлтые фонари. На улицах пусто. Приказ — не произносить ни звука.

Низкие домишки с заборами из штакетника. Попадаются тёмные фигуры. Доносятся негромкие голоса:

— Кто это? Кто их знает? Наши? Нет? Эй, вы кто?

Никто из отряда не реагирует.

Из тёмных ворот раздался мужской голос:

— Давно ждём вас, товарищи. Заждались уже!

Отряд не произнёс ни звука.

Город кончился и пошли по «железке». Вскоре показалась будка. Здесь согласно приказу, отряд должен остановиться, пропустить армию и двигаться в арьергарде.

Вскоре мимо будки по снежной дороге пошла отступающая, потрёпанная армия. Впереди главных сил, с вещмешком за спиной, Тоха узнал Корнилова. Генерал идёт, чуть прихрамывая.

Строевые части прошли быстро, но обоз… бесконечен.

Плетутся какие-то подводы с бабами и с вещами. На одной подводе попаданец увидел швейную машинку, из другой торчал рупор граммофона. Куча узлов, чемоданов, ящиков. Народ драпает из Ростова вместе с армией. Одни подводы застревают, другие их с удовольствием обгоняют.

— Проклятье, — злиться стоящий рядом Зарецкий, — когда ж они кончатся? Везут никому не нужное барахло. Скоро рассвет. Большевики займут город и бросятся в погоню. Нас всего восемьдесят штыков. Не сдержим.

Тоха не ответил. А что говорить? И так всё ясно.

Наконец обоз закончился. Отряд отходит в станицу Александровскую. В Ростове раздалась беспорядочная стрельба, долетело громовое «Ура!».

Рассветает. В станице встретились казачьи патрули. Казаки встревожены. Не успели остановиться, вестовой казак принёс бумагу от местного атамана.

Симановский приказал двигаться дальше. На Аксай.

По цепочке передали — атаман потребовал немедленно уйти. Казаки не хотят воевать в станице.

Вот и Аксай. Уже совсем светло. Симановский приказывает расположиться по хатам. Опять спать на полу. В хату вошёл начальник отряда и поинтересовался:

— Как разместились?

— Нормально, господин полковник, — за всех ответил Тоха.

Тут в комнату вошёл казак в сопровождении офицера и протянул бумагу полковнику. Тот развернул листок и прочитал. Лицо начальника отряда побагровело.

— Передайте атаману, — едва сдерживая ярость, проговорил Симановский, — мы не куда не уйдём. Моим людям требуется отдых. Если попытаетесь на нас напасть, вызову артиллерию и смету к чёртовой матери всю станицу.

Казак недовольный вышел.

Ночь с 10 на 11 (23 на 24) февраля

Под г. Аксай

Армия переправляется через Дон. Сюда стягиваются отступающие части из Новочеркасска и Ростова. Прямо по льду идёт кавалерия, пехота, обозы.

Тоха смотрит на всё с небольшого пригорка. Рядом Зарецкий и Рощин. Отряд Симановского обеспечивает охранение.

— Путник — раздался недалеко тихий голос. — Эй, путник!

Тоха огляделся. Никого.

— Ты чего, Антон? — посмотрел на него подпоручик.

— Ты ничего не слышал?

— Нет, — поправил ремень винтовки Зарецкий.

— Ладно.

Попаданец снова посмотрел на переправу.

— Путник, — опять тот же голос.

Тоху прошиб пот. Это голос хранителя из нуль-пространства. Но где он сам? Программер не спеша осмотрелся.

Никого. Ни намёка.

Тело окутал знакомый поток иголочек. Он уже решил, что сейчас отправиться в нуль-пространство, но нет.

Воздух впереди чуть заметно задрожал. По нему потекли едва заметные ручейки. Кажется, каждый из них можно ухватить. Тоха протянул руку. «Ручейки» исчезли, поток «иголочек» тоже. Пространство перестало дрожать.

52. Капитан Прилуцкий

(Хронослужба Конфедерации)

13 февраля (26 февраля) 1918 г.

Окраина Ростова

Вся спецопергруппа собралась в большой комнате, скромно обставленной двухкомнатной квартиры, которую они заняли на окраине Ростова. Хозяева ушли вместе с Добрармией.

Девчонка в плановом порядке принесла очередные новости. Ян посылал запрос на поверку Кирилла Маркова и Ольги Зосимовой. Прилуцкий даже не стал помечать его пометкой «срочно». Возможности службы позволяют проверить всех добровольцев, но смысла нет.

Наконец-то прибыл ответ.

Капитан вскрыл конверт.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Максутов.

Ян стал читать вслух:

— Историко-архивным управлением департамента получен ваш запрос №… от… но это ладно. Так. Вот. Указанного вами Кирилла Петровича Маркова, седьмого декабря тысяча восемьсот девяносто девятого года рождения, уроженца города Таганрога никогда не существовало, — Ян победно посмотрел на Максутова, девчонку, Гаевскую и Бутурлина. — Один есть. Так, что там по Олечке. Ага. Ольга Викторовна Зосимова, двадцать седьмого мая тысяча девятисотого года рождения, уроженка Спасского уезда Казанской губернии, погибла тридцатого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года, убита комиссаром уезда… присланное фото не совпадает с личностью О. В. Зосимовой. Данные проверены по изохронной базе департамента, согласовано с изохронной базой Службы.