Роман Караваев - Инверсия
И ещё я наконец понял, как работала связка из двух преобразователей. Шар накачивал конус энергией через временной интервал в шестьсот лет! И искажал последовательность событий. Потому и не прервался род, проклятый Хейно, потому и сместились все разрывы мировых линий в один-единственный, узкий промежуток. Локализовались вблизи конуса. И по той же причине я не мог спасти предков раньше времени. Событие обязательно должно было произойти. А уж потом я мог поступать по своему разумению…
Погоди-ка, остановил себя Макс, а как же всё-таки получилось, что сначала я встретился с Нестором и только после вызволил из беды? Сначала залатал все бреши в восемнадцатом веке и лишь после сиганул в тринадцатый и устранил их причину? Почему Бородин счёл важным именно такой порядок действий? Уж он-то наверняка просчитал всё заранее».
Ответ был хоть и неочевиден, но прямо-таки напрашивался — потому что порядок действий абсолютно не имел значения. И это неумолимо подталкивало к совершенно определённому выводу: не существенно, в какой последовательности располагались прошлое, настоящее и будущее. Настоящее могло наступить раньше прошлого. Нет, поправил себя Клюев, прошлое уже состоялось, а настоящее только ещё творится. Но опять же, возразил себе экс-пилот, если он творил в прошлом, как, например, при Ледовом побоище, то оно для него являлось настоящим, а его собственное настоящее, оставшееся позади, автоматически переводилось в разряд прошлого. Выход из этого логического тупика был лишь один. Следовало признать, что его личные впечатления являлись понятием субъективным и не имели ровно никакого отношения к реальному положению вещей. И коль уж они смешались в одну большую кучу, причём, не нарушив тем самым целостность окружающего мира, это означало только одно — прошлое, настоящее и будущее существовали одновременно.
Клюев задумчиво сорвал травинку и сунул её в рот. Ничего себе вывод! И ведь он сам до него додумался. Правда, Бородин отвесил ему основательного пинка, придав верное направление движения. Но он-то, Макс, тоже не сидел сложа руки, он добросовестно проверял это умозрительное построение на практике. И добился, между прочим, высоких показателей! Осталось проверить, не изменился ли за это время здешний режим после его, максовых, экзерсисов в прошедших веках. Если изменился, значит, вывод в корне неверен, если же нет, это станет окончательным подтверждением его глубокой обоснованности.
Посмотреть, что происходит в стране, не представляло сложности. Клюев расширил восприятие и в ускоренном режиме просканировал необозримые пространства от Балтийского моря до Берингова пролива. Как он втайне и надеялся, всё осталось по-прежнему. Лишь в Кыштымской зоне опять началось копошение. Понаехала туда тьма-тьмущая военных специалистов. Они, словно муравьи, облепили бывший научный городок вкупе с энергоцентром и теперь безбоязненно рыскали по освободившемуся из-под гнёта тумана лесному массиву в надежде на ценные находки. «Слетелись стервятники! — неприязненно подумал Клюев. — Знаете, как называется индейское жилище? Оно называется фиг-вам! Успенского читать надо, а не гробить выдающихся учёных во цвете лет. Такие, как Реутов, рождаются нечасто. Теперь можете кусать локти и стенать о невозвратной потере. Ничего вам там не обломится!» Успокоенный результатами, Макс вернулся к размышлениям.
Да-а-а, странствия по временам не прошли для него даром. Он отточил свои аналитические способности и, вероятно, стал собраннее при выполнении поставленной задачи. Хотя, казалось бы, пилоту-испытателю, пусть и бывшему, уже некуда развиваться в этом направлении. Впрочем, не совсем так. При инициации все сигнальные системы человека, равно, как и его сознание, качественно меняются, восходят на новый уровень. Скажем, на том же Чудском озере раньше бы он непременно запомнил попавшие в поле зрения мельчайшие подробности и обязательно постарался бы разглядеть Александра Невского, раз уж такой случай представился. А нынче он был полностью сосредоточен на конкретных своих действиях, нимало не отвлекаясь на детали. Зачем, спрашивается, обращать на них внимание, если он всегда в состоянии скачать информацию напрямую или — если очень захочется — поприсутствовать при любом историческом событии в свободное от других занятий время. И это ведь только начало развития. Впереди такое непаханое поле, что дух захватывает! Вот, например, он только что научился соединять в одном виртуальном пространстве себя настоящего и себя прошлого, а также снимать со своей ауры следы внешних воздействий. Очень полезное умение. А если ещё привлечь к созданному фантому себя будущего, такое получится!.. Получится адепт третьего уровня! Бородин, контролируя фрактал, вероятно, так и поступает. Кстати, работа с энерго-информационными структурами, подобными той, что он сотворил при поиске шара, наверное, тоже относится к более высокой ступени. Стоит потренироваться.
Или эмоции. Тоже очень важная составляющая развития. Они не имеют прямого отношения к разуму, хотя, нелинейная зависимость всё же наблюдается. Дальних ретроспектив для такого вывода не требуется. Возьмём хотя бы собственную расправу с Филидором. Мог же, не прилагая усилий, его успокоить. Мог, но почему-то не стал. Именно эмоции помешали! Ярость. Мерзавец должен был получить наглядный урок, чтобы задуматься о неисповедимости путей господних. Задумается или нет — ещё вопрос, но выбор Макс ему предоставил. Выходит, трамплином для эмоций служит интуиция. Он ведь не размышлял тогда, просто делал. И оказалось, что реализовал самый оптимальный вариант. А ещё эмоции — это сброс энергии или насыщение оной. В зависимости от того, негативна она или позитивна. Следовательно, эмоции — фактор влияния на энергетику организма, к которому мы все привыкаем с детства. Впрочем, хватит об этом. Макс почувствовал, что начинает путаться, и решил не продолжать. Тем более что у него оставалось одно маленькое, но, несомненно, важное дельце. Ему позарез требовалось выяснить, кем же всё-таки являлся его отец.
Талантливым учёным — несомненно, любящим мужем и заботливым родителем — достоверно, но вот кем ещё? Почему Клюев видел на родовом дереве вместо него лишь туманное пятно, в то время как остальных предков мог лицезреть во всех подробностях? Почему информация о нём заблокирована? Как вообще удалось это сделать? Не отец — сплошная загадка. И от ответа на неё зависело очень многое. Макс это чувствовал на уровне эмоций. Или интуиции. Как угодно.
Клюев выбрал самое незатейливое решение. Визит. Почему бы ему не прыгнуть на тридцать лет назад (сущие пустяки!), не заявиться к папе и не поговорить по душам. Естественно, не раскрываясь. Кто из здравомыслящих людей поверил бы в то, что к нему пожаловал его взрослый сын, равный ему по возрасту? Такое, пожалуй, могло присниться лишь в страшном сне. Правда, как раз Александр Наумович Реутов, создатель установки для путешествий во времени, не упал бы в обморок при таком известии. И всё же напрягать родителя без нужды не следовало. И Макс решил представиться коллегой, работающим над теми же проблемами, тем более что в ви-генераторах он с некоторых пор неплохо разбирался. То, что отец никогда о нём не слышал, вполне объяснялось безумным уровнем секретности и ведомственными склоками между различными службами КГБ.
Наиболее приемлемым Клюев посчитал визит в ленинградский ИПФИ. Кыштымский центр не годился по причине высокой плотности контрразведчиков на квадратный метр. Во-первых, его сразу же стали бы прокачивать, не доверяя самым идеально исполненным документам и подозревая в шпионаже, а во-вторых, могли банально углядеть в нём конкурента, желающего оттеснить местную братию от сытой кормушки. Это очень помешало бы контакту с папой, не говоря уж о возможности такового в принципе. Макс мог бы, конечно, элементарно отключить глазастых и ушастых сотрудников славных органов, но тогда бы папа сильно удивился и захотел разобраться в ситуации. Тоже ни к чему. А с ИПФИ всё выглядело не в пример проще. Переместиться туда и усыпить бдительность случайных соглядатаев вообще не составляло проблемы. А уж затеряться в гигантском здании не сумел бы только топологический кретин. Жребий был брошен.
Приодевшись, как подобает учёному, в неброский, но отнюдь не дешёвый костюм, который отменно дополнили серые, мягкой кожи, туфли, строгий серый же галстук, белая рубашка и портфель с монограммой, Клюев отправился на историческую встречу. Он возник в пустой туалетной комнате, с достоинством вышел в широкий коридор, освещённый люминесцентными лампами, и двинулся к приёмной директора. Секретарша оказалась дамой неопределённого возраста, но весьма привлекательной наружности, с осанистой фигурой и кокетливым прищуром карих глаз, свидетельствующим о ещё не угасшем интересе к особям мужского пола. Молодой и обаятельный кандидат наук из Дубны, каковым представился Клюев, произвёл на неё неизгладимое впечатление. А когда он извлёк из недр шикарного портфеля коробку грильяжа в шоколаде, она растаяла окончательно. Правда, помочь галантному гостю ничем не смогла. Доктор Реутов на рабочем месте отсутствовал. Отправился в местную командировку. Буквально только что.
