Михаил Кликин - Личный друг Бога
Вскоре Тартлу и Гвирту стало известно, что уважаемый старец Диртс, работающий уборщиком в школе гладиаторов при Стадионе, встретил девушку, назвавшуюся Фивой. Гномы тотчас отправились на место, убедились, что слепнущий старец не ошибся, познакомились с пышногрудой Фаталией, а потом отыскали и самого Богоборца…
Все это Глеб узнал от Фивы, когда они дружной компанией шагали по направлению к служебному входу Стадиона.
— И когда же у вас заканчивается контракт? — спросил Глеб у бородатых телохранителей, семенящих рядом.
— Через два года, — ответила за них Фива.
Глеб присвистнул, не зная, радоваться этому или печалиться…
Величественный Стадион, очень похожий на римский Колизей, заслонил полнеба. Он гудел, словно гигантский улей, а над ним, над его огромной чашей колыхалось и плыло зарево множества огней.
— Бои прекратятся только глубокой ночью, — не оборачиваясь, сказала Фаталия.
— А ты когда выступаешь? — спросила у сестры Фива.
— Уже выступила. Два боя было утром.
— Ну и как? — поинтересовался Ирт.
Фаталия хмыкнула, дернула плечом:
— Как видишь, ни единой царапины…
Служебный вход охранялся здоровенным одноглазым гладиатором в набедренной повязке и сандалиях. Он сидел на несоразмерно маленькой лавочке и железной дубиной утрамбовывал землю под ногами.
— Привет, Леопард! — поздоровалась Фаталия.
Гладиатор поднял на нее глаза и отчего-то покраснел.
— Привет, — буркнул он.
— Мы пройдем.
— Знаешь же — не положено.
— Знаешь же — мне плевать.
— А эти все с тобой?
— Да. Сестра и ее друзья. Один из них, не поверишь, Богоборец.
— Да ну? — скривился одноглазый. — И кто?
— Вот этот, — Фаталия ткнула пальцем в сторону Глеба.
— Видал я как-то одного Богоборца… Тот был больше похож, здоровее и выше… А твой какой-то… щуплый…
Глебу не понравилось, что о нем говорят в таком тоне, да еще так, будто его здесь нет, и он, вскинув голову, громко заметил:
— Зато у меня оба глаза на месте.
— Что? — Гладиатор покраснел еще больше. Он начал было подниматься со скамьи, но Фаталия положила руку ему на плечо:
— Успокойся, Лео. Возможно, это настоящий Богоборец.
Одноглазый фыркнул, дернул плечом:
— Они все настоящие, пока их за горло не возьмешь, да не сожмешь покрепче.
— А ты попробуй! — Глеб разозлился. От этого одноглазого Леопарда просто разило высокомерием.
— Эй-эй! — прикрикнула на них Фаталия. — Уж не из-за меня ли вы распетушились?! Так я не курочка!
Ирт хмыкнул. Кажется, он был готов поспорить с Фаталией.
— Ну что за норов у вас, мужиков! Только и ищете повода для ссоры… — Фаталия впилась тонкими пальцами в мускулистое плечо Леопарда, и гладиатор охнул, скривился от боли. — Так мы пройдем, — сказала ему Фаталия и ударом ноги отшвырнула железную дубинку далеко в сторону. — Значит, договорились!..
Теперь уже и гномы смотрели на нее с большим интересом.
6Они проследовали длинным узким коридором, похожим на подземный ход. Чадящие факелы располагались далеко друг от друга, и люди гуськом шли от одного освещенного пятачка к другому, погружаясь в такую плотную тьму, что невольно хотелось набрать полную грудь воздуха и затаить дыхание. Откуда-то доносились призрачные голоса, невнятный гул накатывал волнами — порой стены начинали резонировать, и тогда казалось, что это ревет и стонет сам Стадион, впитавший чувства и эмоции многих тысяч людей. Здесь было зябко, с потолка сочилась вода, под ногами хлюпало что-то скользкое и вязкое, пахло гнилым железом и перепревшим навозом.
— По этому ходу выводят на арену диких зверей, — поделилась Фаталия. — Обычно львов и тигров, гриффонов и волколаков. Иногда орков и гоблинов. А бывает, что и вовсе… — Она замолчала, словно подавилась непроизнесенным словом. Потом продолжила. — Ходят слухи, один как-то сбежал, и теперь прячется тут…
Никто не решился поддержать разговор — уж очень жутко звучали здесь голоса. Никто не поинтересовался, кто же тут, сбежав, прячется — и без того было неуютно…
Лязгнула отброшенная щеколда. Пронзительно заскрежетала проржавевшая дверь, натужно заскрипела старая пружина.
— Сюда, — Фаталия сняла со стены факел. — Это выход на трибуны.
Они свернули в боковой отнорок и шли еще довольно долго, прежде чем впереди замаячило светлое пятно…
Глава 10
В полицейском отчете было написано, что Глеб Истомин умер не сразу. Он приставил ствол пистолета к виску и спустил курок в тот самый миг, когда патрульные ворвались в квартиру близнецов Лопес…
Танк видел схемы той квартиры, он просматривал фотографии с места преступления, читал газетные статьи, заключения криминалистов и отчеты следователей. Он закрывал глаза, и ему четко представлялось, как именно все происходило: подъехавший на такси Глеб заходит в дом; он проходит мимо консьержа и по широкой лестнице поднимается к двери с номером 214. Дверь не заперта, поскольку один из близнецов — Феникс Лопес — решил сбегать в магазин. Глеб Истомин входит в квартиру, в его руке пистолет. В просторной комнате, заваленной разным хламом, перед компьютером сидит Кортни Лопес. Он ничего не замечает — сейчас он находится в виртуальности. Он видит, осязает, обоняет то, чего нет на самом деле; то, что называется Миром — Миром с большой буквы. Пистолетный выстрел возвращает его в реальность — первая пуля попадает в работающий компьютер. Они смотрят друг на друга — новоявленный бог Мира и личный враг бога. Их виртуальная вражда переросла в настоящую ненависть. О чем они успели поговорить? О чем в этот миг думал каждый?.. Лопес кидается на Глеба, получает две пули в живот и падает. Глеб не торопится уходить, возможно, он в оторопи, возможно, он только сейчас осознал в полной мере, что же он натворил. И тут из магазина возвращается Феникс Лопес. Он запирает дверь квартиры, заходит в комнату и видит брата, лежащего на полу, дымящийся компьютер и незнакомого человека с пистолетом в руке. Глеб стреляет трижды. Две пули крошат стену, одна попадает Фениксу в голову. А на улице уже воют полицейские машины, и мчатся автомобили скорой помощи. Консьерж встречает полисменов. Тяжелые ботинки грохочут по лестнице. Бьют в дверь крепкие кулаки. Глеб сует ствол пистолета в рот, оцарапывает нёбо. Тогда он подносит дуло к виску… О чем он думает в этот момент?.. Сорванная с петель дверь падает. Выстрел!
Полисмен, вбежавший в комнату первым, утверждает, что Глеб улыбался, нажимая на спуск.
Пуля вдребезги разбивает нейроконтактер.
Глеб падает. В его черепе дыра, но он еще дышит. Квартира наполняется полицейскими. Он тушат компьютер, открывают окна, ругаются и ждут санитаров.
Глеб еще дышит.
Медики появляются через несколько минут. Сперва они обследуют братьев Лопес. Только потом берутся за Глеба.
Он дышит.
Они кладут его на носилки и несут к машине. Их останавливает полисмен, требует какие-то документы. Санитары ругаются с ним.
Глеб все еще дышит.
Его загружают в машину и везут в больницу. В больнице опять начинается ругань — Глеб здесь никому не нужен.
Но он все равно дышит…
Он будет дышать еще две недели. А потом исчезнет. Если верить официальным бумагам — умрет и, в виду невостребованности тела, станет собственностью некоего международного научного центра исследований мозга.
Вроде бы, все. Конец.
Но Танк пришел к выводу, что Глеб дышит и сейчас, спустя много лет после случившейся трагедии. Где-то, в какой-нибудь стерильной лаборатории лежит на кровати накрытое простыней отвратительно бледное тело с отверстием в голове, и в отверстие это уходит лапша разноцветных проводов. Бежит по пластиковым трубкам алая кровь, вздымаются меха аппарата вентиляции легких, серебрятся пузырьки воздуха в многочисленных капельницах…
Глеб дышит в этом мире. Но его поврежденное сознание — сознание Богоборца — пребывает в мире виртуальном.
И кто-то безликий осторожно ковыряется в изуродованном мозге, ставит некие опыты с известной только ему целью. Кто-то, назвавший себя Белиалом…
Танк очень ясно представлял эту картину. Она была похожа на рисунок из фантастического комикса, но Танка это не смущало. Ему казалось, что головоломка сложилась. Все кусочки мозаики теперь были на своих местах.
Виртуальный Богоборец должен вывести Танка к телу Глеба. И тогда станет ясно, кто такой этот загадочный Белиал…
1На каждой арене Стадиона велось сразу несколько боев. Глебу потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, кто с кем сражается. Фаталия, видя внимание Богоборца, комментировала происходящее:
