Михаил Кликин - Личный друг Бога
— Сперва не хотел, а потом надумал? — Глеб, дожевывая мясо, собирал книги и складывал их в ранец.
— Ну да. Решил, что раз уж на Танка наткнулся, то надо поспешить.
— Правильно решил, — кивнул Ирт и выбрался из-за стола. — Долго харчевню искал?
— Нет, — мотнул головой Горр. — Я же на тарантасе. Вознице сказал куда — он мигом домчал.
— На тарантасе? — вскинул бровь Ирт. — А деньги где взял?
— Танк дал. Две горсти золотых монет.
— Это на него похоже, — буркнул Ирт и стал обуваться…
3Поездка на городском транспорте обходилась недешево. Оно и понятно, одна карета стоила как три десятка обычных повозок. Рысаков в упряжку отбирали на королевских конюшнях, держали на особой диете — чтоб бока блестели и грива была шелковистой. Сбрую заказывали у лучшего шорника — в Городе был один такой, он расшивал упряжь серебром и золотом, украшал изумрудами и топазами — и делал это так хитро, что разукрашенная сбруя получалась легче, чем обычная кожаная.
Простой человек не мог позволить себе прокатиться на карете с королевской символикой. Услугами возниц обычно пользовались богатеи Двуживущие, которым было лень топтать улицы Города и выспрашивать дорогу до нужного места, которые любили пустить пыль в глаза и не жалели для этого денег…
— Вмиг домчался, — восхищенно сказал Горр, кивнув на стоящую у обочины карету.
Кучер в алом сюртуке, в треугольной шляпе и сапогах с отворотами скучал на высоких, отделанных бархатом, отороченных бахромой козлах. За его спиной ярко светился причудливый фонарь с цветными стеклами. Ухоженные жеребцы замерли; они словно выполняли команду «смирно», лишь лениво хлестали лоснящиеся бока крашенными хвостами, да изредка фыркали, раздувая ноздри. На резных дверцах кареты красовался герб королевской возничьей службы — сложивший крылья Пегас с хомутом на шее.
— Ничего себе «тарантас», — пробормотал Глеб, обозревая блещущее великолепие на рессорах. — А Мир действительно изменился. Что-то не помню я таких карет на улицах Города…
Внутри карета оказалась еще роскошней, чем снаружи. На атласные подушки страшно было опуститься, рамы окон превращали любой вид за стеклом в произведение искусства, а драгоценная фурнитура могла и святого сделать клептоманом.
— Уфф!.. — выдохнул Глеб и сложил руки на коленях, чтоб, не дай Бог, случайно не выковырнуть какой-нибудь серебряный гвоздик со шляпкой-искоркой или золотую завитушку, похожую на локон живого огня. Ирт тоже чувствовал себя несколько смущенно. А вот Горр, похоже, здесь освоился. Он ловко вспрыгнул на подножку, ухватился за малахитовый поручень, подался к вознице, сказал ему:
— К Стадиону, — и нырнул в карету. Захлопнув дверь, он плюхнулся на подушки и оглядел товарищей.
— И во сколько же нам обойдется поездка? — шепотом спросил у него Ирт.
— Не все ли равно! — весело ответил парнишка. — Танка нашли, надо будет — он еще денег даст.
Они тронулись — щелкнули подковы, застучали, и стены домов плавно сдвинулись. Ирт и Горр прильнули к окнам, Глеб попытался как-нибудь устроить копье — оно перегородило карету по диагонали и при резком толчке могло пропороть бархатную обивку.
Впрочем, карета шла мягко, она словно по рельсам двигалась, а не по разбитой мостовой.
— Мог ли я подумать… — пробормотал Ирт, чему-то улыбаясь.
Дома убегали назад. Мелькали невысокие деревья. Редкие пешеходы, издалека заслышав цокот копыт, жались к обочинам, пропускали несущуюся карету. Компании ребятишек срывались с места, пытаясь хоть немного посоревноваться в скорости с тройкой лошадей. Одинокие старики снимали шапки, склоняли головы.
До городской стены домчались быстро. Из окна было видно лишь малую ее часть, но и то немногое, что открылось друзьям, поражало, восхищало и подавляло. Величественная стена, подпирающая небо, словно нависала над всем, что прилепилось к ее подножью; она защищала и вместе с тем грозила раздавить. Глеб подумал, что стена эта — ни что иное, как символ королевской власти, знак его могущества. Он вспомнил день, когда впервые увидел стену. Тогда вокруг Города не было никаких трущоб, лишь луга, поля и перелески, перечеркнутые множеством дорог. Стена уходила к самым облакам, пики ее острых башен терялись в дымке, острые зубцы словно бы грызли небо. Он стоял, завороженный, смотрел ввысь, и ему чудилось, что стена медленно заваливается на него, клонится, падает плавно — от этого зрелища кружилась голова и обмирало сердце…
Сколько же прошло времени…
На мосту через гниющий ров карету остановили два ратника с королевским гербом на доспехах. Они что-то спросили у кучера, заглянули в окна. И махнули — проезжайте!
Но за мостом, в воротах, их остановили еще раз. И снова охранники переговорили с кучером, посмотрели сквозь стекло на пассажиров. А потом знаками попросили открыть дверь. Горр покосился на Ирта, тот глянул на Богоборца. Глеб кивнул:
— Открой, конечно.
Честные люди королевских гвардейцев не боятся.
Один из воинов, тот, на шлеме которого красовалось павлинье перо, встал на подножку.
— Вы въезжаете в Старый Город, — строго сказал он. — Здесь запрещено убийство. Здесь запрещена магия. Здесь запрещено воровство. Король лично следит за порядком в своих владениях. Мы, гвардейцы, ему помогаем, а с нами принято считаться! — Он многозначительно посмотрел на Глеба и на его копье. — Не ввязывайтесь в драки! Не воруйте! И все будет в порядке… Вы впервые в Городе?
— Нет, — поспешил ответить Глеб.
— Хорошо… — Ратник соскочил с подножки. Некоторое время он стоял возле кареты, придерживая дверь, и оценивающе оглядывал пассажиров. Потом он опустил глаза и сказал: — Если же вы планируете нарушить закон, то не забудьте приобрести индульгенции. Купить их можно в любой Конторе Правосудия. — Он развернулся. Дверь захлопнулась словно сама собой. Гвардейцы отступили в тень. Медленно поднялся полосатый шлагбаум.
— Индульгенции? — удивился Глеб.
Хлопнул кнут, загремели подковы — и карета, протиснувшись сквозь арку южных ворот, въехала в Город.
4Стадион называли по разному: Стадиумом, Гладиаториумом, Файтодромом. Наверное, это было одно из популярнейших заведений Города. На трех аренах Стадиона каждый день проводились бои: гладиаторы сражались с добровольцами. На первой арене, застеленной войлочными матами, дрались врукопашную. На второй арене, зеленой словно газон, соперники бились учебным оружием. А на третьей арене — самой популярной — бойцы выступали с оружием настоящим, боевым, смертельно опасным. Третья арена была желтая, как пустыня, — свежими опилками и сухим песком здесь засыпали пятна крови. Это было единственное место в Старом Городе, где разрешалось убивать, и где убийцу провозглашали героем.
Стать гладиатором мог любой человек — Двуживущий или Одноживущий. Достаточно было вступить в нужную гильдию и пройти обучение в одной из гладиаторских школ. Обучение в таких школах велось просто — новичок сражался с другими учениками. В день, когда он побеждал всех в своей группе, ему вручали выпускной диплом. Кто-то выходил из школы через неделю после поступления, а кто-то оставался учеником на протяжении многих лет. Но таковых было немного, поскольку ученики гибли так же часто, как настоящие гладиаторы…
Карета остановилась на площади возле главных ворот Стадиона. Здесь кишели люди, желающие поглядеть на бои, а быть может и поучаствовать в них. Букмекеры, разодетые будто клоуны, вышагивали на ходулях, выкрикивали имена гладиаторов, принимали ставки. К окошкам тотализатора выстроилась длинная очередь. Было шумно, словно в птичнике.
Горр открыл дверцу, спрыгнул на брусчатку мостовой, подошел к вознице, стал отсчитывать в подставленную ладонь золотые монеты. На парнишку косились: еще бы, не часто увидишь бедно одетого подростка-Одноживущего, прикатившего к Стадиону на карете с королевской символикой и так легко расстающегося с солидными деньгами. Два воина в плохоньких железных кирасах переглянулись, перемигнулись и вышли из толпы. Со скучающим видом они направились к Горру, словно невзначай заглянули внутрь кареты.
Глеб, заметив подозрительную пару, поспешил выбраться на улицу. Но его появление не произвело на Двуживущих никакого эффекта. Они равнодушно скользнули взглядами по его фигуре и тут же отвернулись. Их больше интересовал Горр.
— Поделись деньгами, паренек, — сказал один из них, легко толкнув Горра железным плечом.
— Что? — Горр обернулся, улыбаясь.
— Дай пару монет, — оскалившись в ответ, повторил просьбу воин. — Ты не обеднеешь, а нам они пригодятся.
— Нам они тоже еще пригодятся, — сказал Глеб, встав за спинами Двуживущих вымогателей. Он повернулся к ним боком, расставил ноги, чуть согнул их в коленях. Он точно вымерил дистанцию — вполне подходящую для копья, но не для мечей. Слева от Глеба, на полшага впереди, стоял Ирт.
