Андрей КОНСТАНТИНОВ - РОТА
Между тем боевики перли и перли с вершины – и это уже был не полегший почти полностью в боях со взводами Завьялова и Панкевича авангард, а подошедшие основные силы хаттабовцев…
Вышедший на НП Хамзата командир отряда «Джамар» Идрис спокойно выслушал доклад и принял решение атаковать в лоб позиции сильно ослабленной роты. Однако первую их атаку сорвал удачно нанесенный дальнобойной артиллерией удар… Хамзат недолго пробыл «командиром без войска» – в результате артналета погиб полевой командир араб Абу-Кутейба, и Идрис, недолго думая, назначил командиром его сотни Хамзата… В эту же сотню влились и ошметки авангардного отряда – человек восемь. Выживший Асланбек, нашедший Хамзата лишь ко второй половине дня, привел с собой Алика – живого и даже не раненного, но чудовищно грязного и с совсем сумасшедшими глазами. Хамзат коснулся ладонью сердца и поклонился угрюмому Асланбеку:
– Спасибо, брат. Кровью клянусь – я этого не забуду.
Асланбек лишь молча кивнул в ответ – ему не хотелось рассказывать, как он намаялся с этим странным родственником командира, который так ни разу и не выстрелил в сторону собак-федералов…
…Отбив первую фронтальную атаку духов, майор Самохвалов связался с базой и доложил:
– …На меня идут до сотни, может, больше… Это уже не разведка… Они прорываться здесь хотят…
А что база могла ответить Самохвалову? Туман никак не расходился, и авиация работать не могла. Резервов, которые можно было бы срочно за несколько часов подтянуть, – не имелось… Что в таких случаях отвечать командиру обреченной роты?
– …Надо держаться, майор. На тебя почти вся артиллерия работает. На тебя и еще на третий батальон. Метео обещает просвет… Как только… «Вованов» еле вытянули… Держись…
Артиллерия действительно работала, но эффективность ее воздействия снизилась, потому что боевики постепенно приноравливались к логике артналетов.
Самохвалов вызвал по рации Панкевича и спросил с надеждой:
– Левон, артели спрашивают, как снаряды ложатся?
Искаженный хрипом и треском голос Рыдлевки ответил:
– Ничего, но… Они часто по верхушкам деревьев и гребням скал… Взрываются. Нужно еще. По улитке – все, кроме «семерки». В «семерке» – мы…
– Понял тебя, Лева, понял… Сколько с тобой «карандашей»?
– Семнадцать… Мы поднялись выше… Здесь что-то типа развалин… Они окружили, но взять не могут. Я держу их под семьдесят… может, больше… Вижу плохо… На гранатный бросок не подпускаю… Они когда на вас с вершины идут, мы, когда туман расходится, можем им в правый фланг бить. Поэтому они и лезут на нас… Позиция хорошая…
– Понял тебя, держись, Лева! Примус звонил, ребята вот-вот подойдут…
Где-то через полчаса радиостанция вновь захрипела голосом Панкевича – возбужденным и радостным:
– Командир, надо мной вертолет! Я слышу!… Вертолет… даже два… «Крокодилы»… с прожекторами…
Самохвалов, поняв, что слышит бред раненого или контуженого Панкевича, закусил до крови губу:
– Держись, Левка, надо! Держись!…
…Где-то еще через полчаса стрельба на рубеже роты неожиданно затихла. Самохвалов не успел еще ничего понять, когда к нему подбежал Числов и разъяснил:
– Командир, там духи – пленного привели… вроде Останина из завьяловского взвода… Типа – парламентеры. Их гранатометчики прикрывают.
Самохвалов растер ладонью ноющую шею:
– Останин… Мне же докладывали, что он – убит… Ладно… Сережа, сходи, поговори с ними. Останина забери, время потяни… Время на нас работает.
– Понял, товарищ майор, – кивнул Числов и, перепрыгнув окопчик, зашагал к небольшой ложбинке между двумя пологими скатами.
Ему навстречу выдвинулся боевик без оружия, в ладно подогнанной форме с командирской портупеей. В левой руке дух держал каменные четки и нервно перебирал их пальцами. Метрах в двадцати за ним угадывались контуры еще нескольких человек.
Числов, подходя, прищурился – что-то знакомое почудилось ему в фигуре боевика. Приглядевшись, он увидел, что муджахед так же внимательно-узнавающе его разглядывает. Сергей покачал головой и хмыкнул, остановившись и засунув большие пальцы за ремень.
– Здравствуй, гоблин, – сказал Хамзат, встряхивая четки левой рукой. Правую он протягивать офицеру, конечно, не стал.
– Привет, Хамзат, – кивнул Числов. – Давно не виделись. Надо же – и впрямь встретились.
– Да, – усмехнулся Хамзат. – Только теперь – ни музыки, – ни женщин. Ни даже кофе.
– И «дяди» нет, – попробовал подколоть боевика капитан, но тот мгновенно парировал:
– «Тети» тоже…
– А это даже хорошо, – дернул уголком рта, изображая улыбку, Числов. – Зато нам никто поговорить не помешает… Так? О чем говорить будем, Хамзат?
– О жизни, гоблин. Или о смерти – это как разговор пойдет. Я что тебе хочу предложить… ка-ма-ндыр. Ты – хороший солдат, смелый. Чеченцы уважают смелость. Зачем убивать? Дай нам пройти. Нас больше полутора тысяч. Мы все равно пройдем – по вашим трупам. Вас – была рота. Теперь – меньше. Мы убьем всех. Но я не хочу лишней крови. Все устали… Поэтому возьми деньги. Мы даем 10 тысяч долларов. Понял? Встретились, постреляли и… ЧЭЧЭНЫ РАСТВАРЫЛИСЬ…
Числов даже головой потряс – такого он не ожидал.
– Ты это… серьезно?
– Серьезно, – кивнул Хамзат. – Не понимаешь? Меня понять просто… Как там у вас, в русской колыбельной: злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал… Вот я – злой чечен… Злой чечен дает тебе деньги, чтобы ты убирался с дороги… к чертовой матери, как у вас говорят… Вы, русские… Вы четыреста лет убивали чеченцев. Вы выслали мой народ в пустыню… Вы… Но я тебе все прощаю. Вот тебе деньги, вот тебе пленный – дай мне пройти по МОЕЙ земле… Возьми. Вы же, русские, – жадные. Вам всего мало – потому что у вас ничего нет. Все пропили. И воевать у вас некому – одни пацаны. Зачем ты их хочешь убить? Бери деньги и уходи.
– Нет, – покачал головой Числов. – Нет, Хамзат, не возьму.
– Почему? – спросил Хамзат, доставая сигарету и закуривая. Сергею он предлагать сигареты не стал.
– А потому, – сказал Числов, доставая из кармана бушлата пачку своих ростовских-ядреных, – потому что они ворованные. У моего народа. Твоим дядей. Который живет в России и которому там хорошо – лучше, чем мне, во всяком случае.
– Дядя, – сказал Хамзат, – здесь ни при чем.
– При чем, – не согласился Числов. – Очень даже при чем. Да и потом, если без патетики, это просто технически невозможно… Как ты это себе представляешь? Я возьму бабки и пойду делиться с офицерами? Или на всю роту дербанить? Это несерьезно, Хамзат. Где пленный?
Хамзат скривился и, отвечая, утрировал чеченский акцент:
