Андрей КОНСТАНТИНОВ - РОТА
Рация захрипела, ожила, Самохвалов даже сжался весь, но из мембраны вышел другой голос – не Завьялова:
– Сошка, ответь Вымпелу… Я – сержант Николаев… У нас тут… нормально… Только из гранатометов лупят. Вымпел-первый ранен, тяжело… Не всех вижу… Духов – до тридцати, может, больше… Я отхожу, но не могу оторваться… Подобрал не всех…
– Молодец, молодец сержант! – заорал Самохвалов. – Держись, к тебе твой взводный идет… Ты в сторону соскочи, пусть они катятся… Он их и встретит… Как понял меня?
– Понял, товарищ майор… Пусть они побыстрее… Сильно жмут…
Самохвалов сразу же начал вызывать Панкевича, хотя от момента его ухода прошло не более получаса. Взвод Рыдлевки двигался в быстром темпе, но – относительно, ведь они шли вверх и далеко не по ровной дорожке…
– Лева, Лева, как настроение? Уже видишь, да? Да, не все еще в мире спокойно. Да… Ты принимай Митино хозяйство, собирай всех и спокойно бери вправо – ниже – и домой… Слышишь? Как в анекдоте – если жена идет прямо, значит, она идет налево… А ты – направо и вниз, как на саночках… А мы встретим… Не задирайся особо с хулиганами… Ну, потрави с ними минут двадцать – ты же умеешь… Пусть первые оторвутся… И домой… А мы сейчас артиллерией подмогнем… Давай, Левонтий. Давай…
Самохвалов отер огромной пятерней от капелек пота лицо и рявкнул:
– Суханов! Никита! Давай сюда, живо! Сейчас базе объяснять будешь, чтобы они во-он туда положили… Видишь, вон ту хреновину? Да не ту, а вон там… Духи же, сволочи, обязательно за ней что-нибудь нарисуют. Пусть лучше ямка будет. И за перевал – туда пусть понапихают, хуже не будет… Давай, сынок, вызывай базу… Еще раз…
…Левка карабкался вверх по склону, и его собственное хриплое дыхание иногда заглушало звуки боя, идущего впереди и приближавшегося с каждой минутой. Старший лейтенант уже не мог точно сказать – сколько по времени они так бежали, если это можно было назвать бегом. Обгоняя Рыдлевку, чуть впереди клином выдвинулись Дядя Федор, Веселый, Конюх и Маугли. Рядом с Панкевичем тяжело дышал сержант Бубенцов. На боевиков они натолкнулись неожиданно – те выбежали из тумана в полный рост и начали растекаться навстречу, словно лава, только не красного, а серо-зеленого цвета…
За духами, в клочьях тумана виднелся густой кустарник и по его краям – тела десантников, неподвижные и еще пытающиеся подняться… Сквозь грохот автоматов Левке послышалось что-то, похожее на рычание. Или это был его собственный хрип?
На расстоянии 30-40 метров противники начали разбираться по парам, паля из беззвучных в общем вое и грохоте автоматов…
Первым встретил лоб в лоб бегущего навстречу боевика дембель Дядя Федор. Потом, словно в замедленной съемке, они остановились друг перед другом – Дядя Федор и здоровенный бородатый араб, словно Пересвет с Челубеем. Между ними было метров пять, не больше… Их автоматы ударили почти синхронно, и так же синхронно они упали на колени. У обоих хлынула изо рта кровь. А потом они повалились в разные стороны.
Панкевич успел очередью – навскидку – прошить прицелившегося в Родионенко боевика и словно откуда-то со стороны услышал свой собственный сорванный голос:
– Шире бери, шире! Обтекай снизу… Мургалов! Смотри! Коняев, ищи щель! У тебя ротный пулемет, блядь, а не рогатка! Родионенко, слева!
Маугли засадил короткую очередь в морду бородачу с гранатометом, тот упал, но гранату выпустить все ж таки успел. Она не взорвалась сразу, а огненной ящерицей со свистом поползла по склону – и только потом последовал взрыв, почти не слышный из-за начавшейся за спинами боевиков канонады…
Прямо на Панкевича пер боевик, с черной лентой на лбу, в выцветшем бушлате и синих спортивных штанах. Левка не видел, кто в него стрелял, но дух вдруг схватился за яйца и заревел так, что на мгновение все – и десантники, и боевики – глянули в его сторону.
За воем умирающего все же слышалось, как бегущие сзади кричат «Аллаху Акбар» – протяжно и как-то даже жалостливо…
…Откуда-то справа, пятясь спиной, вынырнул из тумана сержант Кузьмин – без бушлата, в расстегнутой гимнастерке и с пулеметом в здоровенных ручищах. Обернувшись, он заметил Панкевича – заорал ему на «ты», как равному:
– Панкевич, уводи пацанов вниз! Я прикрою! Со мной – еще семь!
Чуть разошедшийся туман на мгновение открыл поле боя: от края до края – сплошь неподвижные, скрюченные тела с дырами в животах, а стало быть – расстрелянные в упор…
…Конюх и Веселый зацепились на откосе слева и вели огонь в спины спускавшихся боевиков. Рыдлевка закричал Коняеву:
– Ваня, длинными давай, Ваня! Прижми их к земле!… Родионенко, назад!…
Но Веселый то ли не расслышал команду, то ли решил ее не выполнять – он попытался перебежать за голый валун, чтобы помочь поднимавшемуся спиной на откос сержанту Кузьмину. Сержанту было очень неудобно одновременно стрелять и пятиться на подъеме. Веселый хотел подхватить Кузьмина за шиворот, но сам споткнулся и упал, и это спасло ему жизнь – короткая очередь пролетела как раз над ним. А следующая – достала Кузьмина. Сержанта бросило назад, он дернулся несколько раз, так и не выпустив пулемета, а потом его тело покатилось по откосу, пока его сапогом не остановил подбежавший боевик с американской автоматической винтовкой в руках. Осатаневший дух с визгом вонзил ствол Кузьмину в рот и с каким-то исступлением в вытаращенных глазах начал выпускать из своей винтовки очередь за очередью. Веселый не видел, чтобы кто-то кидал гранату, но в следующее мгновение под ногами духа сверкнула вспышка и ухнул взрыв… Веселый, словно загипнотизированный, не мог отвести глаз, и в следующее мгновение он увидел, как рядом с обуглившимся до черепа лицом Кузьмина упала нижняя часть туловища боевика, из которой вывалились кишки…
…Навстречу Рыдлевке спустился Тунгус – он тяжело дышал, но доложил даже почти спокойно:
– Това…рищ… Ста…рший лейтенант… Завьялов… погиб… Мы достать его… уже не успели… Он там… остался… Раненый… нас прикрывал… Кузьмин видел, как его… духи резать начали… Наверное, уже мертвого… Там с вершины – еще духи прут – несколько десятков. Я в прицел видел… Когда в тумане дырки были…
Старший лейтенант Панкевич спокойно оценил обстановку и принял, наверное, единственно правильное решение: уходить не вниз, где прорываться к своим пришлось бы сквозь орду уже спустившихся духов, а влево вверх, в том же направлении, куда отступал взвод погибшего Завьялова…
Рыдлевка собрал всех уцелевших из своего взвода и из взвода разведки и увел наверх, туда, где сквозь туман на небольшой площади проступали контуры каких-то развалин. Они уже почти дошли, когда старшего лейтенанта «поцеловала» пуля – сорвала кусок кожи с правой половины лба…
