Андрей Круз - На пороге Тьмы
Матвей Червонцев успел всерьез отстроиться в Захолмье. «Богатый район», состоящий из полутора десятков новых бревенчатых домов вполне современного вида, раскинулся небольшим таким анклавчиком на самой окраине городка, с дальней от КПП стороны. За этими домами был только проволочный забор, за забором поле, ну и лес вдалеке. Дом самого Червонца определялся и идентифицировался сразу — самый большой, на самом большом участке. Поселился в нем, понятное дело, Тенго, и как раз здесь же ожидал нас на шашлыки. — Ну ты барин…, - сказал я с удивлением сразу, как только мы с Настей в ворота зашли. — Э, не я барин, я только наследник, — поправил меня Тенго. — Матвей для себя строил, чтобы здесь, наверное, честно провести остаток жизни… сколько там ему осталось, два века? Три? — Да, насчет этого сложно сказать, — покачал я головой. — А он сейчас что, сидит? — Сидит, что с ним еще делать? — даже удивился вопросу Тенго. — Показаний на него много, тут и заказные убийства, и чего хочешь, и даже сотрудничество с бандитами вроде как вылезает… так что Мотя все… — Ой, — вспомнился мне старый еврейский анекдот. — Ладно, тогда показывай как устроился. Двор был просторным, с пол гектара, наверное. Немного деревьев, стоящих одной кучкой, задравших в серое небо покрытые инеем ветви, расчищенные дорожки между валов сугробов, гараж почему-то отдельно от дома, машины на три, наверное. Пара каких-то сарайчиков. В дальнем углу двора большая беседка. Архитектура самого дома почему-то сразу вызывала ассоциации со Скандинавией. У высокого крыльца дымил, разгораясь, огромный мангал, сваренный из толстенного железного листа. Пока он был под завязку забит дровами и до шашлыка, по моим прикидкам, было еще долго. Мы поднялись на веранду, широкую и огороженную перилами, огляделись. А что, очень даже хорошо здесь, почти что не хуже чем у меня дома. Я имею ввиду настоящий дом, тот, что в Москве остался. — Они тут даже котельную свою построили, — пояснил Тенго, пропуская нас в дверь, — так что во всех домах района отопление центральное. — А что, очень даже неплохо, — искренне заявил я, оглядевшись. Стиль «горного шале» внутри был выдержан безукоризненно. Огромная двусветная гостиная с галереей второго этажа, массивные балки, бревенчатые стены. Мебель, естественно, тоже вся новодел, простых форм, но вполне даже красивая, чувствуется, что кто-то над дизайном подумал. Мы приехали раньше всех и гостей, так что кроме нас в гостиной никого не было. Расселись на широком диване вокруг большого низкого стола. — Знаешь что я тут вижу? — спросил неожиданно Тенго. — Что? — Будущее нашего Отстойника. Во всяком случае до тех пор, пока его Тьма совсем не сожрет. — Что в виду имеешь? — не понял я. — То, что леса здесь много. Дом… не такой, поменьше, но тоже не дерьмо, ставится за две недели бригадой строителей из готового набора. Если проявить желание, то можно начать людей расселять из помойных общаг в нормальные дома, — перехватив мой взгляд, он добавил: — Нет, не обязательно все на нашей лесопилке заказывать, кто мешает еще такие открыть? — Никто, наверное, — покачал я головой, попутно отметив «нашу лесопилку», из чего сделал вывод, что Тенго с родственниками вступил в права владения уже всего имущества арестованного Червонца. — Вот и я о том. В Сальцево еще чего бегут? Там жить приятней, нет этого вот… наследия великого вождя, не ощущается оно там. А в Углегорске постоянно запить хочется, как в окно выглянешь. Не согласен? — Я согласна, — ответила вместо меня Настя. — А ты всерьез рассчитываешь на поддержку городских властей? — Ну…, - чуть замялся Тенго, — в какой-то степени. Есть идея о том, как их убедить. Думаю, что получится. Пока вопрос шел о выживании — так, как все сейчас в Углегорске идет, было нормально. Но уже выжили, люди хотят большего. И лучшего. А власть у нас пока не телится. — И как ты их убедить собираешься? — уточнил я. — Это не совсем моя забота, есть люди выше меня, — отговорился он от продолжения. — Тенго, ты мне вот что скажи, — заговорил я. — Я вчера считал, считал, но никак не получается у меня больших прибылей с аэродрома, сколько ты в него денег не вкладывай. И у Насти никаких революционных идей по поводу расширения бизнеса. В чем смысл? — В смысле? — словно повторив за мной, уточнил Тенго. — В чем смысл такой помощи нам? — спросила Настя. — И перейти им с Федькой в разведбат ты же предлагал, верно? — Верно, и что? — не слишком натурально удивился Тенгиз. — Я как бы тоже большого смысла в этом не вижу, — вступил в разговор я. — Нет, я все понимаю, мы друг другу люди не чужие, но… Тенго, давай откровенность на откровенность, quid pro quo, ты выкладываешь то, что у тебя на уме, а я, очень может быть, рассказываю что-то новое из того, что тебе хочется знать. Годится? Тенго замолчал, с задумчивым видом потирая подбородок. — Тенго, ты же не зря нас двоих на час раньше чем остальных пригласил, — решил я подтолкнуть его к правильному решению. — Не говори что ты время перепутал, или мы его перепутали, потому что ты нас явно ждал. Давай уже начистоту говорить, надоело, что вокруг никто слова в простоте не скажет, все мутят, мутят чего-то, никак вымутить не могут. Не порть нашу прекрасную светлую дружбу, колись начистоту. — Ну сам ты пока не догадался? — Тенго, блин! — разозлился я. — В угадайку с детьми своими играть будешь, а не со мной. Хочешь нормального разговора — говори прямо. — Ладно, ладно! — засмеялся он, подняв руки в защитном жесте. — Горячий финский парень! Информация про то, чем Милославский занимается, уже каждому столбу в городе известна. Сейчас известна стала, после всех безобразий, это я уточняю. — А раньше зачем звал? — Раньше пытались аккуратно почву прощупать, узнать, что там за суета под ковром. — А теперь оно само прощупалось? — уточнил я. Тенго встал с дивана, вышел на кухню, откуда вернулся с кувшином пива и тремя бокалами на небольшом подносе. — Э, что я за хозяин такой? — спросил он снова с акцентом, наливая пиво. — Не мог намекнуть? Угощайтесь… Настя…, - протянул он бокал ей. — Спасибо. — Спасибо, — кивнул и я. — Так что дальше-то? — А дальше мне подумалось, что если Милославский так в тебе нуждается, то он вполне перенесет то, что ты переедешь сюда, — грузинский акцент снова исчез. — Тебе будет спокойней тоже, безопасность — это дело такое. — А взамен? — А взамен, если получится найти проход, поделишься со мной информацией. Кстати, почему Милославский так в тебе нуждается? Помолчав минуту, я все же решил ответить, хоть и тщательно дозированной полуправдой: — Когда я попал сюда, проход за мной вроде бы не закрылся окончательно, так и «висит». Профессор полагает, что он завязан на меня и без моего участия просто не сработает. Рассказывать про совпадения «слоев» я не стал, слишком много информации для первого раза, а заодно проверю, что Тенго известно на самом деле. Другое дело, что помощь Тенго мне сейчас куда как нужна, не только ведь он хотел со мной поговорить, но и я с ним. — А больше таких проходов нет? — Выходит, что нет. Я не слышал, по крайней мере. — И что выходит? — задумался он. — Ты будешь туда-сюда ходить, или как? — Понятия не имею. Может вообще никто никуда ходить не будет, а все это пустышка. Ни черта еще толком неизвестно. — А Серых ушел, так ведь? — неожиданно спросил он. Что-то все же знает. Похоже, что где-то на Ферме «течет». Или не на Ферме, но информация уходит. — Скажем так: ни подтвердить, ни опровергнуть информацию я не могу. И никто не может. — До меня слух дошел, что вы место ухода обнаружили, — подкинул он еще одну новость. — Мы обнаружили нечто, что может быть местом ухода, — поправил его я. — Или местом гибели. Или ухода неизвестно куда, во Тьму, например. Проверить и убедиться как оно на самом деле не получится. Если честно, — я выдержал маленькую драматическую паузу, — лично я думаю, что Серых уйти не смог. Он попытался, но… В общем, похоже, что Серых обладал одной половиной кусочков мозаики, а вторая половина у Милославского. А без обеих половин с этим проходом лучше не экспериментировать. — И где половина Серых? — Я думаю, что мне это известно, — осторожно сказал я. — Но добраться туда без твоей помощи я не смогу, пожалуй. — Почему? — чуть подался ко мне Тенго. — Туда только на аэросанях. По реке, причем довольно далеко. Аэросани все в разведбате. И еще… — Что? — Аэросани нужны большие, с печкой, где отогреться можно. У вас такие есть. А вот людей нужно по-минимуму. Меньше людей — меньше болтовни. Тенго помолчал, глядя на падающий за окном снег, затем снова повернулся ко мне: — И если мы найдем то, что ищешь? — Сделай фотокопии до того, как я отдам бумаги Милославскому. — А та половина мозаики, что у Милославского? — По мере возможности расскажу тебе сам, полного доступа у меня нет. Но это в любом случае намного лучше чем ничего. Намного лучше. — Намного, верно, — он отсалютовал мне бокалом. — А что насчет переезда? Я не хочу тебя в Углегорске оставлять. — Тенго, куда переезд? — вмешалась Настя. — У нас в Углегорске нормальный аэродром, самолеты под крышей, все есть, что нужно, а здесь? — Сделаем! — уверенно заявил Тенго. — Поле подходящее есть, ангары поставим, а в остальном… в Углегорске некие события ожидаются, так что вам точно лучше здесь быть, вот поверь мне на слово. Или продавайте к черту свой аэродром и просто переезжайте. С одним самолетом, например, будете на нем по местным заданиям летать. Один мы легко разместим прямо сейчас. Настя уставилась на него с возмущенным видом, а мне его предложение показалось не лишенным смысла. Тут ведь с какой стороны смотреть: Настя живет реалиями Отстойника, а я все больше мыслью о том, как отсюда вырваться. Поэтому ей со своим расставаться тяжело, а меня вроде как и не держит ничего. — Настя, учебку летную здесь откроешь, — продолжал уговаривать Тенго. — Пусть другие постоянно летают, зачем все время самой рисковать, а? Все равно отберут аэродром, это я точно знаю, не сейчас, так позже. У нас власть здесь такая, сама знаешь, наверное. Ладно, думай, пойду ворота открою, приехал кто-то…
