Дж. Уорд - Темный любовник
Он проверил вены на ее руках на следы от инъекций наркотиков. И хотя он ничего не нашел, тратить драгоценное время, снимая с нее обувь и проверяя между пальцами ног, Батч не собирался.
Он достал мобильник и набрал 911.
Когда оператор, наконец, ответил, Батч, не дожидаясь приветствия, выпалил. — У меня здесь предположительно случай передозировки наркотиками.
Рука Бет взметнулась вверх. Она начала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь выбить мобильник из его рук.
— Малыш, старайся не дергаться. Я позабочусь…
Голос оператора оборвал его на полу слове. — Сэр? Алло?
— Отвези меня к Рофу, — простонала Бет.
— А не пошел бы он на…
— Прошу прощения? — сказала оператор. — Сэр, вы можете описать, что происходит?
— Передозировка. Думаю, героин. Ее зрачки расширены и неподвижны. Но ее еще не вырвало…
— Роф… мне нужно к Рофу.
— …но она периодически приходит в себя и снова теряет сознание…
Внезапно Бет дернулась, приподнявшись, и вырвала телефон из рук Батча. — Я умру…
— Хрена с два, — закричал он.
Бет схватила его за ворот футболки. Ее всю трясло, майка полностью пропиталась потом.
— Мне нужен он.
Батч заглянул ей в глаза.
Он ошибался. До чего же он ошибался. Это — не передоз. Это была ломка.
Он покачал головой. — Детка, нет.
— Прошу, мне нужен он. Или умру. — Вдруг от резкой боли, пронзившей все ее тело, она свернулась калачиком. Мобильник выпал у нее из руки. — Батч… пожалуйста.
Черт. Она выглядела просто ужасно. Так, словно уже стояла на пороге смерти.
Если он повезет ее в реанимацию, она может не дожить и умереть по дороге в больницу. А если все же и доедет — может не дождаться оказания первой помощи. А метадон[92] мог лишь облегчить боли, а не избавить от зависимости.
Черт.
— Помоги.
— Черт бы его побрал, — выругался Батч. — Как далеко?
— Уоллес.
— Авеню?
Она кивнула.
Батч просто не позволял себе еще и думать. Он поднял ее на руки и вынес через дворик.
Вот он прищучит-таки этого ублюдка.
* * *Роф скрестил на груди руки, облокотившись о стену гостиной. Все братья стояли сейчас перед ним, ожидая, пока он заговорит.
Тор тоже был здесь, хотя с той самой минуты, как он вместе с Вишесом переступил порог комнаты, отказывался встречаться с Рофом взглядом.
«Отлично», подумал Роф. «Сделаем это на людях» — Братья мои, мы собрались по двум вопросам. — Он посмотрел на Тора. — Я серьезно оскорбил одного из вас. Поэтому предлагаю Торменту Райт.[93]
Тор принял стойку «смирно». Остальных братьев услышанное также удивило.
Это был беспрецедентный случай, и Тор это прекрасно знал. Райт, по сути, было правом на выстрел без последствий, и тот, кому оно предлагалось, мог сам выбрать оружие. В рукопашную или бой на кинжалах, пистолеты или цепи. Этим ритуалом каждый, как обиженный, так и обидчик, мог очистить свою честь, смыть с себя позор.
Всех присутствующих удивил не сам ритуал. Братьям он был довольно-таки знаком. Учитывая их агрессивную природу, каждый из них в свое время не раз оскорбил кого-то из присутствующих.
Но Роф, несмотря на все его грехи, никогда ранее никому не предлагал райт. Ведь согласно закону вампиров, любой, поднявший на него руку или оружие, будет приговорен к смерти.
— В присутствии этих свидетелей, выслушай меня, — громко и отчетливо произнес Роф. — Я освобождаю тебя от каких-либо последствий. Принимаешь ли ты мое предложение?
Тор склонил голову. Засунув руки в карманы своих кожаных брюк, вампир медленно покачал головой. — Я не могу поднять на вас оружие, мой повелитель.
— И простить меня тоже не можешь, верно?
— Не знаю.
— Не виню тебя за это. — Черт возьми, а ведь он очень хотел, чтобы Тор согласился. Этот ритуал, который бы положил конец ссоре, был нужен им обоим. — Я снова предложу в другой раз.
— А я снова откажусь. И ответ останется неизменным.
— Значит, так тому и быть. — Темный взор Рофа остановился на Зейдисте. — Ну, а теперь поговорим о твоих гребаных любовных похождениях.
Зи, который стоял позади брата-близнеца, не спеша вышел вперед. — Если кто-то и засадил дочери Дариуса, то это был ты, а не я. Так в чем проблема?
Кое-кто из братьев выругался вполголоса.
Роф обнажил клыки.
— Я спущу тебе эти слова, Зи. Но только потому, что знаю, как ты любишь, когда тебя бьют, а я сейчас совсем не в настроении радовать. — Роф выпрямился на случай, если брат решит нанести удар. — Я хочу, чтобы ты завязал таскаться по шлюхам. На крайняк, прибирай хотя бы за собой.
— Ты о чем вообще?
— Нам не нужны неприятности с полицией.
Зейдист взглянул на Фёри, и тот сказал. — Тела. Копы нашли их.
— Какие еще тела?
Роф покачал головой. — Иисусе, Зи. Неужели ты думаешь, что копы так просто забудут о двух мертвых женщинах, брошенных истекать кровью где-то в переулках?
Зейдист подошел ближе, так что их тела почти соприкасались. — Ни хрена не знаю об этом. Принюхайся и поймешь, что я говорю правду.
Роф глубоко вдохнул, совершенно четко уловив гнев, словно аромат цитрусового освежителя воздуха, который распылили у него прямо перед носом. Но никакого беспокойства, никакой попытки скрыть эмоции.
Но проблема с Зи состояла в том, что он был не только бездушным убийцей, но и законченным лгуном.
— Я тебя слишком хорошо знаю, — тихо сказал Роф, — чтобы верить какому-либо твоему слову.
В груди Зи зародился рык, и Фёри мигом оказался рядом, обхватив шею брата мощной рукой и став оттаскивать его назад.
— Легче, Зи, — сказал Фёри.
Зи схватил запястье брата и высвободился, всем своим видом излучая ненависть. — Придет день, мой повелитель, и я…
Внезапный шум, словно удар пушечного ядра о стену, прервал его.
Кто-то со всей чертовой силы колотил в парадные двери.
Братья все вместе поспешили в холл. За их тяжелыми шагами последовали щелчки взводимых курков.
Роф проверил видеомонитор, установленный на стене.
И когда он увидел Бет на руках копа, то перестал дышать. Распахнув парадные двери, он попытался выхватить ее из рук человека, когда тот ворвался внутрь.
«Вот оно», подумал он. Переход.
Наконец коп передал Бет Рофу, при этом буквально полыхая гневом. — Ты чертов сукин сын. Как ты мог сделать с ней такое?
Роф не удостоил его ответом. Крепче прижимая Бет к себе, он быстро зашагал мимо столпившихся братьев. Роф чувствовал их удивление, но не собирался останавливаться и вдаваться в объяснения.
