Алексей Калугин - Мертвоград
Тарусов перевернул страницу отчета, взглядом наискосок пробежал текст.
– Об этом ничего не сказано.
– Жаль. – Сверликов вновь приложил платок к лысине.
Покосившись на него, насмешливо хмыкнул Илларионов – последний из киуров. И, между прочим, зря. Иван Иванович задал дельный вопрос.
– А локи, работавшие на Второй Хуторской, уверены, что видели в одном гнезде двух шогготов, занимающихся сексом.
Тарусов выдал эту информацию абсолютно бесстрастным голосом. Другой на его месте непременно хмыкнул бы насмешливо. Дабы выразить свое отношение к подобным завиральным идеям. Тарусову мнение окружающих было безразлично. Казалось, для него имело значение только то, что он пропустил сквозь свое сознание. И не отбросил в сторону, как использованный одноразовый носовой платок. Все остальное – прах. Отряхнул с ног и дальше пошел сквозь предутренний туман. Временами старший киур почти завидовал столь замечательной способности Тарусова. Если, конечно, это была серьезная жизненная позиция, а не демонстрация на публику. Как писал Император Ху: «Дорога у всех у нас одна – от рождения к смерти, а вот Пути – разные».
– А как они догадались, что это именно секс? – Шульгин усмехнулся, как и полагалось. – Я, например, понятия не имею, как шогготы занимаются сексом.
– Достаточно проявить чуточку воображения, – улыбнулся в ответ Купсов.
– А еще шоггот якобы на расстоянии изнасиловал девушку.
– Девушку? Какую еще девушку?
– Случайно оказавшуюся рядом девушку. Впрочем… – Тарусов перелистнул страницу. – По всей видимости, это уже была инсценировка. По прибытии в больницу пострадавшая и ее друг бесследно исчезли.
– Артисты, – хмыкнул Илларионов. – Художественная, жесть ее, самодеятельность!
– А еще сегодня ночью было вырезано особое отделение больницы номер одиннадцать. – Старшему киуру надоело ждать, когда остальные перейдут к сути. К той самой сути, ради которой они как раз и собрались. Ночью. – Патрульные из взвода охраны перестреляли сначала всех пациентов отделения и медперсонал, а затем – друг друга. И это было не массовое сумасшествие, не наркотики и не нервный срыв. Это была тщательно продуманная и идеальная проведенная спецоперация. В результате которой в сознание патрульных оказался внедрен самораспаковывающийся мемвирус невероятной разрушительной силы. Создал его гениальный мемевтик… Я посмеюсь вместе с вами, господин Гигин! – Юрьев едва удержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу, заметив скептическую усмешку на лице одного из киуров. Экран у него за спиной вспыхнул ярко-зеленым пламенем, сквозь которое на миг проступил знаменитый фотопортрет Эйнштейна с высунутым языком. – После того как вы сами, уважаемый, несколькими росчерками пера создадите мемплекс, порождающий мемвирус, действующий строго избирательно, вызывающий слуховые и зрительные галлюцинации, заставляющие человека убивать, и, в конце концов, способные его самого довести до самоубийства! Удивите меня, Гигин! Выйдите на улицу и словом убейте первого попавшегося бомжа! – На экране – пуля, в замедленном режиме пробивающая спелый, ярко-оранжевый апельсин. – Бомжа, а не прошедшего курс психологической спецподготовки патрульного! Ну? Вы готовы?
Киур слегка пожал плечами:
– Вы ведь это несерьезно, Станислав Викторович?
– Ну, почему же. – Юрьев уже взял себя в руки. Речь его вновь потекла спокойно и размеренно. – Если хотите, я даже могу составить вам компанию.
Усмешка будто прилипла к губам Гигина. Он бы и рад от нее избавиться, да не знал, как это сделать.
– Но мы же не ради этого здесь собрались? – Он посмотрел на других киуров. – Так ведь, господа?
Никто не желал встречаться с ним взглядом. Даже Сверликов наклонил голову и принялся сосредоточенно тереть платком затылок.
– Вы способны убить человека мемом, господин Гигин?
– Вы имеете в виду, в достаточной ли степени я владею мемевтикой для того, чтобы сделать это? Или хватит ли у меня на это духа?
– И то, и другое.
Рука в белой перчатке вставила ключ в простреленный апельсин и трижды повернула его.
Гигин поджал губы.
– Мы попусту теряем время, господин Гигин.
– Я не знаю…
– Не знаете?
– Не уверен…
– Так не знаете или не уверены?
– Я не хочу об этом говорить, – медленно и тихо процедил сквозь зубы Гигин.
На лице старшего киура не дрогнул ни единый мускул. Хотя в душе он ликовал. Хохотал и подпрыгивал. Гигин сам подставился. Как водится, не столько по глупости, сколько из-за чрезмерной самоуверенности. А он в очередной раз доказал высшим посвященным, что на должность старшего киура его привела не протекция и не лизоблюдство. А то, что он был истинным мастером. Словесная мемевтика была его призванием. И, в отличие от того же Гигина, он знал, что способен убить словом. Более того, он был уверен, что, если потребуется, сделает это, не колеблясь ни секунды. И после его не будут мучить раскаяние и угрызения совести.
– Господа, в городе творится черт знает что. – Старший киур вновь оперся пальцами о край стола и, весь подавшись вперед, будто навис над собравшимися. Пол в том месте, где стоял старший киур, был незаметно, совсем чуть-чуть приподнят. Но этого было достаточно для того, чтобы добиться желаемого впечатления. На экране за спиной у Юрьева огромная волна с неотвратимой яростью, сметая все на своем пути, обрушилась на берег, застроенный красивыми, маленьким коттеджиками с красными крышами. – Десятки событий происходят одновременно в разных местах. Одни из них могут показаться странными, другие – забавными, третьи – так и вовсе невероятными. Между ними как будто нет никакой связи. Единственное, что их объединяет, – это то, что их, в принципе, не должно было быть! (На экране – ослепительно-белый, яркий световой взрыв.) – Посудите сами, гаст убивает пятерых. – Он поднял растопыренную пятерню – для наглядности и еще раз – для убедительности – повторил: – Пятерых человек! При этом последняя жертва открывает стрельбу из обреза. Естественно, просыпается весь дом, все выглядывают в окно, видят тварь, и начинаются звонки в патрульную службу!
– Тварь невозможно застать на месте преступления, – тряхнул щеками Шумейко. – Если несколько человек одновременно фиксируют взгляд на визуализированном мемплексе, он начинает распадаться. В конце концов, кто-нибудь непременно увидит то, что не предназначено для его глаз.
– Принцип невидимости несуществующего, предложенный в свое время нашими коллегами из Парижской Эсперанты, блестяще работал до последнего времени. Никто не видел шогготов, кроме санитаров, которых мы специально этому обучали. Но сегодня многие используемые нами мемвирусы перестали работать. Пока далеко не везде, но начало положено. Посмотрите. – На экране появилась схема города, усеянная многочисленными красными точками, будто лицо больного корью. – На карте отмечены места сегодняшних происшествий. Это уже похоже на инфекционное заражение. Начнется ли эпидемия, зависит от того, насколько быстро и решительно мы станем действовать.
– Для одной ночи действительно многовато, – не поднимаясь с места, подал голос Сверликов. – Но, простите, Станислав Викторович, вы сказали, что большинство происшествий никак не связаны друг с другом.
– Именно. – Свечение с экрана очертило голову Юрьева ореолом, подобно нимбу. – И это пугает меня более всего. – Масштаб карты города начал быстро меняться. Район, улица, дом. Что-то неясное, расплывшееся, будто амеба. Ничто. Темнота. – Мне нет дела до тех, кто за всем этим стоит. Рано или поздно мы это выясним. Но меня пугает то, что я не понимаю, ради чего все это делается.
Красный вопросительный знак на экране распался на пиксели, которые кровавым дождем осыпались вниз.
– Демонстрация силы? – предположил Купсов.
– Для этого хватило бы бойни, устроенной патрульными в больнице, – возразил ему Тарусов. – Но для того, чтобы это сработало, нужно было поднять шумиху, подтянуть прессу. О случившемся должно было узнать как можно большее число людей. Несколько простеньких мемов – «Это могло бы случиться и с вами! Гильдия не контролирует ситуацию!» И дело было бы сделано. Однако, – киур кинул быстрый взгляд на Юрьева, – как я понимаю, никакой утечки информации не произошло.
Старший киур утвердительно наклонил голову:
– Место происшествия было локализовано быстро и без проблем. Все прошло почти идеально. Такое впечатление, что наши противники сами не хотели, чтобы вокруг этого происшествия был поднят шум.
– Тогда я не понимаю… – начал было Гигин.
И похоже было, что на этот раз он действительно не понимал.
– Вот именно! – не дослушав, перебил его старший киур. Ему было абсолютно все равно, что именно не понимал Гигин. Но реплика непонимающего киура пришлась весьма кстати. – Мы не можем понять логику действий нашего противника. Значит, не можем им противодействовать. Единственное, что нам остается в такой ситуации, – нанести упреждающий удар!
