Игорь Николаев - Боги войны
И все повторялось.
За высоким забором порой было слышно, как проезжает машина, порой — шаги пешехода. Очень редко удавалось уловить обрывки каких-то разговоров. Идущие по улице говорили о каких-то пустяках, но для жителя этого места то было самое яркое впечатление дня, и порой он долго не мог уснуть в своей опостылевшей постели, раз за разом повторяя услышанное.
В заборе была калитка, но выйти за нее значило пересечь границу и умереть. Правила здесь были просты. За что была ему такая неволя, он уже смутно помнил, а вспоминать не любил. Полагал, что забвение и свобода придут вместе.
Была еще связь: широкий канал, впрочем, тоже ограниченный в слишком многих местах, да какие-то деньги падали на счет за работу, сделанную в сарае.
Закрутив последний винт, он отложил отвертку, повертел в руках собранный пистолет, взвел курок, нажал на спусковой крючок. Механизм сухо щелкнул — кажется, работа была сделана хорошо. Раньше он приставлял еще дуло к виску, но потом бросил это ребячество: пистолет — игрушка, да и патронов к нему никогда здесь не было.
Солнце светило через крошечное окно над верстаком и, стало быть — наступил вечер. Сложив инструменты, он еще раз осмотрел мастерскую. Над верстаком висела простенькая фотография. Он снял ее и спрятал в карман.
Выйдя, отправился не в дом, а в свой сад. После поливал помидоры. Дни стояли жаркими, а он замыслил если не побег, то отлучку. Завтра он устроит себе выходной, не будет ничего собирать. За это он не получит своего пайка, но это не беда — он уже успел сделать крохотные запасы.
А вот если засохнут помидоры — будет жаль.
С закатом он вошел в дом, плотно поужинал, и сел за терминал. Заказанный электросон лежал в почтовом ящике. Он надел костюм, застегнул шлем. Запустил программу.
Пахнуло гарью…
Пахло гарью, и копоть ложилась хлопьями на камни, на броню, на чудом уцелевшие деревья и траву…
Когда все закончилось, танки замерли на площади, окруженной развалинами домов. У поваленного флагштока остановился КВ-1С. Ближе к мэрии стала «Эмча» — кто-то из ее экипажа сейчас ладил в одном из окон флаг вместо сброшенного вражеского. Да еще за сгоревшей «тридцатьчетверкой» прятался «Честный Стю» — М2, непонятно как попавший в этот бой.
Перед битвой все с этой легкой машины потешались. По всему получалось, что в грядущей драке она не жилец. А вот надо же: сгорел и «Тигр», и два «Фердинанда», и полдюжины разнокалиберных «сушек», а этот вот хоть и получил пару попаданий, но выжил.
Уцелело лишь три машины — из трех десятков, выехавших с обеих сторон.
Экипаж «кавэшки», разведя костер, уже состряпал кулеш и теперь в жестяном чайнике кипятил воду. Медленно и основательно пережевывал кашу наводчик — поляк Лешек, перекрещенный в Лешего. Механик-водитель Татьяна рассматривала свой комбинезон: тот следовало подшить, постирать, погладить, да и сменить шлемофон. Такие шлемофоны, как у нее, — еще немного, и выйдут из моды.
Заряжающий, прозванный Якутом, и Командир сидели на броне, бросив шинель на еще теплый металл над двигателем.
— Да там пулька — полграмма, — доказывал Якут. — Никого убить таким оружием нельзя. Патрон, зараза, дорогой. Зато не думаешь, что газ мог выйти, что прокладки травят.
— А у нас все равно запрещено… Говорят, что оружие.
— Ну и дураки!
— Дураки… — согласился Командир.
Хотел еще что-то сказать, вдруг прервался и ложкой указал куда-то в проулок.
— Гляди-ка, пехотинец!
Якут обернулся: меж развалинами домов мелькал силуэт мужчины, одетого в хаки.
— Пехотинец? Это вряд ли. Локация не поддерживает.
— Обещали ведь сделать в будущем. Хотя фаустник в городе — это кошмар…
Мужчина не был пехотинцем. Во всяком случае, никакого оружия у него видно не было. Он уверенно подошел к экипажу, спросил:
— Бронетакси? — И протянул лист из журнала. — Я по объявлению.
Лешек и Наташа переглянулись. То же хотел сделать и Командир, но, повернувшись к Якуту, увидел, как тот кивнул.
— А что тут такого?.. — почему-то стал оправдываться Якут. — Я дал объявление, когда мы на новую пушку копили. Нам тогда деньги нужны были! А место стрелка-радиста все равно свободно.
— Они бы нам и сейчас не помешали, — заметила Татьяна.
— Это смотря куда ехать, — заметил Командир.
Пассажир достал из кармана фотокарточку. На ней фотограф запечатлел берег моря, песчаный пляж. Над этим всем каменной иглой в небо рвался маяк.
— Я хочу увидеть море, — пояснил Пассажир.
— В гробу ты его увидишь, — отрезал Командир. — Нет.
— А где это, коллега? — спросил Лешек. — Я такого не видел.
— Другой край карты. В конце Бриллиантовой дороги. Чуть дальше Царствия Небесного. Нам туда не прорваться. Жопорезка.
Пассажир сник, как-то стал меньше ростом, ничтожней.
— У меня есть деньги, я заплачу…
Он подал заполненный чек. Командир взглянул на цифру.
— Сбацаем партейку? — предположила Татьяна.
— Не окупится. Потом будем копить на ремонт. Иди вон к ним, — командир кивнул в сторону «Стюарта». — У них, похоже, счастливый день.
Пассажир посмотрел в указанную сторону.
— Даже самый счастливый день заканчивается. Я хочу вас.
— А мы тебя нет!
— А все же, — сказала Татьяна, разглядывая фотографию. — Это где?.. Не то чтоб я согласна, но интересно.
Расстелили карту.
— Из города… — привычно прикидывала маршрут Татьяна. — Вырваться из города можно тут, вдоль железной дороги… Потом к… Нет, не сюда, слишком рискованно, а вот если по этой аллее. Потом к перевалу… Если перекатимся — рванем через долину. Вот тут будет тяжело прорваться — хотя если выждать… Ну а дальше… Дальше, если повезет проскочить мимо Врат… И мы почти на месте.
— Не стоит так далеко загадывать. Нас подобьют еще на подходе к перевалу, — отметил Командир.
— А давай мы отвезем тебя на речку, — предложил Якут. — Если вдуматься, очень похоже на море — тоже вода, песок, рыба.
Вопреки прозвищу, Якут был откуда-то с Украины и по-якутски не знал ни слова, а прозвище получил за внешность: коренастый крепыш с плоским лицом и глазами-щелочками.
— Я хочу море…
— Будет тебе море, — вдруг сказала Татьяна.
— Э-э-э… — только и смог сказать Командир для начала.
— Хватит пятаки тут сшибать. Если доберемся — купим новую машину, да еще самим останется.
— А ты не думала, что делать, если нас подобьют?
Заспорили. В бою приказы Командира не обсуждались.
Но танк был куплен на паях, и никто не обладал контрольным пакетом. Командир был против поездки, Татьяна — за. К ее позиции осторожно склонялся Якут. И не только потому, что та ему нравилась. Ему было немного стыдно перед Пассажиром: ведь тот здесь из-за его объявления.
Спор накалялся.
— Если боишься — оставайся тут! — в сердцах воскликнула Татьяна. — Потом тебя подберем.
— Это я боюсь? — огрызнулся Командир.
На мгновение подумалось: девчонка берет его на «слабо». Но нет, с этой станется — действительно, сама сядет в командирское сидение. В один прекрасный день она соберет денег на свой танк, может быть, на что-то дешевенькое вроде того же «Стюарта». В тот день Командир лишится хорошего водителя и приобретет, может быть, опасного соперника.
Вдруг захотелось щелкнуть эту девчонку по носу, сбить дурацкую спесь. Пускай машину подобьют, пусть долго, по крупицам придется ее восстанавливать. Но зато можно будет сказать ей: «видишь, а я был прав…»
Оставался последний шанс: проголосовали. Неожиданного не произошло. Лешек привычно воздержался, а голоса Якута и Татьяны перевесил голос Командира.
Тот пожал плечами:
— А, делайте что хотите, дети мои. Только потом не говорите, что Папка вас не предупреждал. По местам.
Танковый дизель заревел, глотая первые капли горючего. Грохот оглушал, в крохотной броневой коробке было тесно, душно даже с открытыми люками.
Поляк бросил Пассажиру шлемофон.
— Наденьте… Коллега…
Татьяна включила главный фрикцион.
Танк тронулся.
В сумерках танки съехались на Узловой.
Подтянувшемуся последнему КВ-1C были рады, уступая ему место. Командиры машин, стоя в открытых люках, салютовали новоприбывшим. Командир бронетакси кивал вежливо, но чуть высокомерно. На то, безусловно, имел право: машины вокруг были в лучшем случае на треть ниже.
Над креслом Пассажира тоже имелся лючок, через который он осматривал будущих братьев по оружию.
— Чего они радуются? Вас тут знают?
— Кто знает, а кто слышал, — ответила Татьяна. — Земля слухами полнится. А рады они потому, что у них в бригаде теперь есть тяжелый танк. У противника, вероятно, тоже. Но они считают, что это уже наши проблемы.
— А чего они хотят? Противники и мы?..
— Они — хотят ворваться в город. Тут призовые больше, чем в степи.
