Александр Борисов - Прыжок леопарда 2
- Лиз, ну пусти, ну, честное слово, в последний раз...
- Уходим - сказал Максимейко и отступил в прихожую. - Уходим, пока не поднялся шум.
- Весь пол испоганили, - раздался ворчливый голос, - вот алкаши проклятые!
Валерий Григорьевич вздрогнул и обернулся. На пятый этаж поднималась старушка - суровая бабка с тяжелыми сумками в обеих руках. Скользнув по нему невидящим взглядом, она склонилась над дверью напротив, поставила сумки на пол и зазвенела ключами.
- Уходим, - повторил Максимейко. Голова у него шла кругом.
Жорка считал, что он со смертью на "ты". Навиделся всякого: рядом с ним умирали друзья, сослуживцы, незнакомые люди; сам он не раз убивал, хотели убить его. А то, что жив до сих пор, это не значит, что плохо хотели, не счастливое стечение обстоятельств. Просто его хорошо учили.
Вот и сейчас он мгновенно проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что ему остается жить ровно столько, сколько он сможет отстреливаться. Сможет он долго, но лишь на исходе двадцатой минуты появится призрачный шанс на спасение, больше похожий на чудо. Ведь столько не продержаться даже легендарному Векшину. Сам виноват, слишком многое упустил. Как проникают в чужую квартиру? - через окна и двери. Значит, нужно приготовить гранаты и выбрать позицию, откуда сподручней держать под прицелом и то, и другое. Искомое место - дверной проем. Тот самый, где он только что чуть не умер.
В этой квартире оружие всегда под рукой: в тайнике под диванным валиком - автомат и два выстрела для подствольника; под ванной - четыре "феньки", обоймы и пистолет. Можно порыться и в книжном шкафу, но стоит ли? - на оставшийся век и этого хватит.
- Спасибо тебе, друг, - виновато вымолвил Жорка, доставая гранаты, - спасибо за все. А теперь не путайся под ногами, уходи, и зла не держи!
Антон не пошевелился, а молча, сидел в кресле, невидящими глазами уставившись в телевизор. Он был где-то там, в том самом неведомом мире, откуда пришел. И тут комнату заполонило насыщенным светом. Синими стали потолок, стены и даже АК-74, который Жорка безуспешно пытался поднять. Он удивленно поднял глаза, и застыл. Решеток на окнах уже почему-то не было. Как раскрытая книга, бесшумно упала дверь. Синее пламя медленно вспучилось под ногами. Сквозь эту завесу виднелись какие-то люди с оружием. Прикрывая друг друга, они проникали в квартиру с лестничной клетки. Красиво работали, плотно, было видно, что хлопцы на кураже. Все у них получалось, но... дойдя до какой-то грани, до какой-то линии преломления, они начинали двигаться медленно, очень медленно. Потом их окутывал синий свет без резких оттенков, без малейших признаков тени. И звуки... куда-то исчезли все звуки. Все обволакивала гнетущая тишина. Вакуум. Полный вакуум. Жорка пытался крикнуть, позвать Антона, но не услышал даже себя.
Два синих аморфных тела вплыли в квартиру сквозь разбитые окна. Один из атакующих упал на Антона, прошел сквозь него, синим облаком. Ни тот, ни другой, друг друга, кажется, не увидели. Обезумевший Жорка вышел из столбняка, попытался прийти на помощь старому другу, но снова споткнулся, упал, и потерял сознание...
Максимейко последним покинул квартиру. Он спустился по грязной лестнице буквально на пару ступеней и вдруг... затылком, спиною почувствовал нечто. Не звук, не шорох, а что-то другое, какую-то вибрацию воздуха. Полковник упал на спину, машинально, бездумно. Тело само выполнило нужный маневр и резко рванулось вправо, сокращая сектор обстрела. Он встретил опасность лицом к лицу, с пистолетом в руке, но стрелять было не в кого. На лестничной клетке было тоскливо и пусто. Даже слишком уж пусто. Куда-то девались груды битого кирпича, улетучилась цементная пыль, а двойная железная дверь, и дебелый косяк, скрученный штопором, странным образом соединились и встали на штатное место. Пролома в стене будто и не было никогда. Все заросло облупившейся штукатуркой с похабными надписями.
Максимейко остолбенел. Еще никогда ему не было так страшно. Беспредельный животный страх в каждом нерве, в каждой клеточке тела. Разум кричал, голосил: беги! убегай! прочь из этого проклятого места!!!
Он спрятал оружие. Непослушной рукой нащупал перила. Сделав усилие, приподнялся, прислонился к холодной стене и долго стоял, унимая мелкую дрожь, как щенок, возомнивший себя волкодавом и впервые увидевший матерого волка.
Громко щелкнул дверной замок: соседка, что из квартиры напротив, вышла за дверь, как ангел-хранитель, в галошах, бархатной кацавейке и с помойным ведром.
- Что, милок, соседа моего ждешь, али уже дождался? Ох, дождался, смотрю: ноги совсем не держат! Эх, мужики, мужики! Страна умирает, а им лишь бы глаза залить...
Старушка с шумом прошлепала мимо. Только тогда Максимейко очнулся.
- Что, волосан, прессал? - спросил он у себя самого. - Слава Богу, никто из ребят не видел.
Полковник упрямо мотнул головой, оттолкнулся от стенки, на дрожащих ногах, поднялся на пару ступеней, заставил себя подойти к проклятой квартире, вытер холодный пот и провел рукою по косяку.
Заряда пластида не было. Не было даже следов закладки. Впрочем, его ребята всегда работали аккуратно.
Дверной глазок отражал внутренний свет. Скорее всего, там, внутри, кто-то был. Максимейко зачем-то нажал на кнопку звонка и тот залился бесшабашной трелью. Из квартиры никто не вышел.
- Глупо бы было! - громко сказал Максимейко и, тяжело ступая, пошел прочь.
Все уже сидели в машине и ждали его одного. Настроения никакого - еще бы, такой прокол!
Игорь Насонов, впервые в своей карьере побывавший на крыше, громко делился первыми впечатлениями:
- Я "сбрую" смотал, убираю в рюкзак - смотрю: зажигается свет, а на окнах опять решетки. Секунду назад не было - и вдруг есть! Все стекла на месте и в комнате никого. Что это было?
Все посмотрели на командира. Полковник пожал плечами:
- Тому, что случилось, может быть только одно внятное объяснение: ничего не было, мы не брали эту квартиру, а просто попали в зону воздействия группового гипноза.
- Не-е-е, так не бывает! - протянул Леха Базалий, вечный молчун, мыслящий только критически, - куда же тогда подевались полноценные часы нашей жизни? Где закладки, гранаты, в конце концов? Я, лично, стрелял. У меня не хватает гранат и патронов...
- Нам остается считать эту версию основной, - вздохнул Максимейко, - или всем личным составом сойти с ума. Третьего не дано. Гранаты ты потерял, а закладки... давай-ка проверим...
Он надавил на кнопку "дистанционника". Мусорный бак, который стоял возле самой стены, подпрыгнул от мощного взрыва и низверг на крышу микроавтобуса свое содержимое: рагу из бутылок и банок, разноцветных пакетов, банановых шкурок, картофельной шелухи, и прочих отходов голодного быта. Все это было обильно сдобрено изрядной порцией застоявшейся вони. А потом их машина тронулась, медленно, сам по себе и так же внезапно остановилась. За рулем на мгновение появилась какая-то неясная тень. Человек появился из ничего и исчез так же внезапно. Максимейко опять уловил еле слышную вибрацию воздуха.
Сволочь, он играет со мной, как с котенком! - скрипнул зубами полковник. - Кто это может быть? - наверное, тот, кто пришел на помощь Устинову в момент нашей атаки. Стоп! Что-то подобное я уже слышал. Где слышал, когда? Боже ж ты мой, кассета, что записал покойный Петрович. Полковник сосредоточился, и память не подвела. В голове отчетливо зазвучал голос Устинова:
- Той же ночью в Гибралтарском проливе его (теплоход) попытались взять на абордаж два быстроходных катера неустановленной принадлежности. Четверо из штурмовиков погибли, двое сошли с ума, остальные ретировались в полном смятении. Падкие на сенсации репортеры на все лады смаковали утверждение одного из потерпевших, что это были проделки морского черта.
На пике бессильной злобы разум выделил нужный образ, единственный, расставляющий все по своим местам. Это он, человек, который умеет читать мысли, Сид, Антон, Морской Черт...
Глава 46
Что может присниться человеку без прошлого? Рацион небогат - снова одно и то же. Я ползу по жухлой листве, изнывая от боли, инстинктивно сторонясь нахоженных троп. В правом боку саднит, в сапоге хлюпает кровь. Рукав камуфляжной куртки надорван в районе плеча, и цепляется за колючий кустарник. Все это я воспринимаю как данность, как условия некой задачи, которую мне предстоит выполнить. Это сон, но чувства реальны. Так оно когда-то и было.
Дом из белого кирпича я увидел со склона горы, когда осознал себя и в одночасье понял, что я - это я - существо, способное видеть, слышать и понимать. В сознание хлынул океан ощущений, запахов, звуков. Только в памяти было пусто. Ну, совсем ничего: ни смутных воспоминаний, ни даже набора простейших фраз, чтобы выразить свое отношение к миру, который мне активно не нравился. Тем не менее, на уровне зрительных образов я понял, что это дом, в который мне обязательно надо попасть и четко представил схему внутренних помещений.
