Дорога к фронту (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Стих гул. Остановились лопасти. Открываю фонарь кабины. Где-то поблизости щебечут птицы.

В эти мгновенья не хочется ничего, кроме тишины. Тело после перегрузок болит, словно после уличной драки.

— Потапыч, рации нашел?

— А как же! Только их еще установить и наладить надо.

— Долго?

— За пару часов управимся.

— Взгляни что с машиной?

— Да, правый предкрылок поврежден! Наверное, зенитка задела. Заменим!

Я вылез из кабины, спрыгнул с крыла. Ильюха стоит в сторонке, бледный, явно не в себе. Как будто боится подойти.

— Ты чего?

— Командира я не прикрыл… Зазевался, — в глазах Захарова злость и слезы.

— Был приказ на штурмовку. Каждый сам головой вертит, — жестко ответил я, понимая: Нечаева не вернешь, а Илья себя изведет.

— Я тот «мессер» сбил! — говорю, чтобы сменить тему.

Он вскинул взгляд:

— Серьезно⁈

— А ты думаешь, они не горят?

Разговор как-то не клеится.

— Что дальше-то делать будем? — Захаров по-прежнему смотрит в землю. — Командира теперь нет. И связи со штабом нет. Где-то, наверное, телефонные провода разорвало.

— Зато есть фронт. Полетим на прикрытие войск, — твердо ответил я. — А связиста отправим проверить линию.

Вижу, он немного приободрился. Прикидываю: сейчас полдень. До вечера успеем пару раз подняться в воздух. Не сидеть же на земле, ожидая приказов, которые могут и не прийти.

— Потапыч!

— Тут я!

— Подготовьте резервные машины.

Снова придется лететь без раций, и я обернулся к Илье:

— Пойдешь ведомым. Набираем высоту в три тысячи. Ждем пока появятся бомбардировщики. Заметив, перехватываем их над немецкой территорией. Сбивать надо ведущего. Тогда остальные сломают строй, начнут освобождаться от бомб. Возражения есть?

— Нет, — он немного приободрился.

— Тогда слушай внимательно. Сигнализировать буду аэронавигационными огнями. Давай условимся: мигнул один раз — «внимание». Два раза — «атакуем», три — значит «прикрой», ну а больше трех, часто и бессистемно — оглянись, у тебя «шесть»!

— Что значит «шесть»?

— Ну «мессер» на хвосте. На шести часах. Мы в училище циферблатом часов пользовались для обозначения направлений, — все никак не могу избавиться от сленговых словечек.

Он кивнул:

— Понятно!

Взлетели через час. Набрали высоту, подходим к фронту.

Осматриваюсь. У горизонта на фоне облаков я заметил точки, выстроенные клином, словно там летит косяк перелетных птиц.

Сигналю Илье навигационными огнями: «Внимание», затем покачиваю крыльями: «Делай как я» и снова «АНО» два раза — «атакуем»!

Сближаемся. Силуэты проступают четче. Становятся различимы особенности конструкции. По неубирающимся шасси понятно — это «Юнкерсы-87». Пикирующие бомбардировщики.

Девятка. Полная эскадрилья.

Кручу головой. «Мессеров» прикрытия нигде не видно. Неужели на этом участке фронта фашисты настолько обнаглели, что летают без сопровождения⁈ Всякое может быть, но и бдительность терять нельзя.

Увеличиваю скорость. Илья держится правее и сзади, молодец. Только бы он в точности повторил мой маневр! «Юнкерс-87» неплохо прикрыт сзади-сверху. В построении эскадрильи бортстрелки вполне способны создать плотный перекрестный огонь в верхней полусфере. Поэтому собираюсь атаковать снизу-сбоку. Времени на прицеливание будет очень мало. Важно не промахнуться с первого захода и успеть вовремя отвернуть, чтобы не столкнуться с вражеским бомбардировщиком.

В нужный момент чуть приподнимаю нос «МиГа». Дистанция до цели стремительно сокращается. Вжимаю обе гашетки. Пулеметные трассы режут плоскость, задевают двигатель! Ведущий «Юнкерс» густо задымил и начал заваливаться на крыло.

Едва успеваю «нырнуть» под него! Ухожу со снижением на отрицательной перегрузке, от которой перед глазами на миг плеснулась багряная муть. Быстро осматриваюсь. Второй «Юнкерс», атакованный Ильей, горит!

Начинаю боевой разворот. Захаров тоже. Подбитый им бомбардировщик падает, объятый пламенем, мой, дымя, беспорядочно сбросил бомбы, и со снижением отвалил на запад. Вдогонку не иду, ибо остальные сомкнули строй и упрямо тянут к линии фронта. А до нее недалеко! Если войдут в пикирование, сорвать атаку уже не успеем!

Снова беру ручку на себя. Атакую снизу-вверх. Силуэты быстро растут в прицеле, вот в поле зрения остался только один, и в этот момент «МиГ» сильно тряхнуло.

Как оказалось два «мессера» прикрытия все время шли под нижней кромкой кучевых облаков, маскируясь в их дымке. Первый наш заход они все же прозевали, но и я их не видел. Теперь же они резко спикировали со стороны солнца.

Моя атака сорвана, но Илья успел прошить очередями еще одного «Юнкерса». Немцы не выдержали, строй бомбардировщиков сломался, — они начали беспорядочно сбрасывать смертельный груз над своей территорией, а я, скрипя зубами, переворотом через крыло ушел от следующей очереди, сделав обратный «иммельман».

Живой. Рули слушаются. Тяги не перебиты. Оглядываюсь. Два «мессера» успели сманеврировать вслед за мной, плотно висят на хвосте. Сейчас снова откроют огонь! Делаю «размазанную бочку». Дистанция очень мала, и они проскакивают мимо. Один тут же начал вираж, второй полез ввысь.

Доворачиваю на ведущего. Выношу прицел на упреждение. Даю очередь. Трассеры режут воздух мутными шлейфами. Мимо… чувствую, что перетягиваю ручку — скорость начинает падать, а самолет вдруг угрожающе завибрировал. Еще немного и начнется сваливание, а вслед за ним — штопор.

Чуть отпускаю ручку управления. Вибрация прекратилась, но «мессер» уходит из прицела. Если сейчас резко доверну, — сорвусь в штопор. Значит придется маневрировать, заново строить заход!

Где Илья — не вижу. Потерял его. Может погнался за бомбардировщиками?

Внезапно дробь сокрушительных ударов пронзила мою машину. Вижу, как отлетают куски обшивки, вырванные из фюзеляжа. Ведомый «мессер» (тот, что ушел вверх) подловил момент, достал очередью из пушек.

Двигатель встал. Лопасти винта лениво вращаются. Сейчас добьет!

Доворачиваю к фронту. До переднего края несколько километров, но собьют. Не отпустят. Каждую секунду жду новых, теперь уже — роковых попаданий. Оглядываться страшно. Вдруг наступил какой-то внутренний надлом. Понимаю, жить осталось недолго…

А выстрелов все нет. Полого планирую. Ветер свистит в пробоинах разбитого фонаря кабины. Глаза заливает кровь.

Все же оглядываюсь.

На хвосте никого! Справа ниже падает «мессер»! Второй резко отвалил, жмется к земле, уходит над самой кромкой леса, а чуть выше — «МиГ» Захарова! Прикрыл! Сбил фашиста!

Высота — восемьсот. Внизу разрывы и изломы траншей. Впереди сплошной лесной массив. Надо прыгать. Сесть не смогу. Негде.

С усилием сдвигаю фонарь кабины. Открылся. Не заклинил.

Переваливаюсь через борт, соскальзываю с крыла и, отсчитав несколько секунд, дергаю кольцо.

С резким рывком открылся купол парашюта. Меня быстро сносит в глубину наших оборонительных линий.

На аэродром я вернулся только через пару часов, с попуткой, идущей в тыл. Выпрыгнул удачно. Ранение оказалось пустяковым, — осколок содрал кожу на лбу.

Не передать сколько прожито за этот день, но он еще не закончился.

Ко мне бежит Илья. Я крепко обнял его, похлопал по плечу.

— Спасибо! Вовремя подоспел!

Он широко улыбается. Рад, что я жив.

— Двух фашистов сбил! Молодец! Силен!

— Андрюх, а дальше-то что? — об одержанных победах Захаров говорить явно не настроен. Не осознал еще.

Я оглянулся.

— Потапов?

Старшина уже тут, докладывает:

— Две машины к вылету готовы. Рации установлены, но надо опробовать, — он протянул мне ларингофон и наушники. Короткий провод оканчивается вилкой для подключения к бортовой радиостанции

С запада доносятся звуки разгорающегося боя. Слышно уханье разрывов. Часть из них наверняка — бомбы.

— Ну давай связь проверим, а там решим.