Терра Инкогнита (СИ) - Капба Евгений Адгурович
В небо поднимался дым от костров, мужду корпусами космических кораблей виднелись какие-то причудливые сооружения из подручных материалов, территория вокруг была изгажена и измалевана в соответствии с представлении Сверчков о прекрасном. Это представление явно проникло и на городские улицы, внося свой сомнительный вклад в развитие городской среды. Возникало чувство, что некогда ухоженный и благополучный Флойд как то ужался, скукожился под напором нового, доселе невиданного явления. Гордо и независимо держались только башни небоскребов и промзона — в корпоративном квартале.
— Отвратительно, правда? — сказал с пилотского места Кураж, и Виньярд был с ним полностью согласен.
Глава 4
В которой добрый коп превращается в злого, а Сью пользуется чужими воспоминаниями
Флаер приземлился на площадку за полицейским участком, рядом с еще тремя такими же машинами. Марсель Кураж щелчком тумблера заглушил двигатели:
— Приехали…
Его бодрость и оптимизм исчезли без следа, и открытое, приятное лицо замерло в гримасе безнадежности. Причину тому он объяснил своему напарнику-кузену Педро:
— Ледрю уже тут. Рвет и мечет.
Ледрю — огромная женщина в роскошном мундире с эполетами, стояла прямо напротив дверцы флаера, уперев руки во внушительные бока и постукивая носком лакированной туфли.
— Как же меня это всё достало, — тоскливо протянул Кураж.
— И что мне теперь делать с делегацией Сверчков и тремя сраными правозащитниками, которые сидят в моей приемной, Кураж? — голос капитана полиции был подобен грому. — Ты ославил наш участок на весь Талейран, ты — и твой гребаный кузен! Кстати — его стажировка окончена, он ее завалил! Черт возьми, Марсель, ты же не первый год замужем, ты ведь знаешь что у нас тут происходит! Инкорпорация в наше общество представителей уязвимой культуры — процесс весьма непростой…
Лицо лейтенанта пошло красными пятнами, пока он слушал капитана Ледрю. А когда речь зашла об инкорпорации он не выдержал и взорвался:
— Инкорпорация? Непростой процесс? Вы что — ослепли и оглохли? Семьсот заявлений о пропаже людей! Семьсот! Да-да-да, это социки, которые после того, как им исполнилось шестнадцать только и делают, что шатаются по улицам, жрут паек, трахаются и купаются в море, но это — граждане Талейрана, черт бы меня побрал! А эти ваши «представители»… Инкорпорация? Они хотели отнять у мистера Виньярда аквабайк и похитить мисс Кавальери с целью… С целью… — Кураж покраснел еще больше и оглянулся на девушку. — Они раздолбали яхт-клуб, и вынесли оттуда всё, что можно, и распотрошили яхты, оставив от них только корпуса и мачты! Это инкорпорация? Капитан Ледрю, сколько мы будем это терпеть? Вы вообще видите, во что превращается наш город?
Капитан сначала оторопела, а потом бросила:
— Остынь, Кураж. Тебе что, больше всех надо? Можешь считать себя в отпуске с этого дня, — развернулась на каблуках и зашагала в здание участка.
Виньярд видел, как играли желваки на скулах лейтенанта полиции, и как потупил глаза Педро.
— Да, да, пошел я нахер, — процедил Марсель Кураж. — Но что будет, если все мы пойдем нахер?
Педро тоскливо пялился на свои ботинки:
— А нахер — это куда? — протянул он. — Куда нам идти, Марсель?
Марсель беспомощно всплеснул руками:
— К социкам? Кушать батончики, трахаться и купаться в море? Мне б кто сказал, а?
Полицейский даже вздрогнул, когда раздался голос Алисы:
— Хотите — я вам скажу?
— …не знаю как в других городах, но тут, во Флойде, остались работать одни идеалисты. Или беспринципные карьеристы, типа Ледрю. Я говорил с медиками, коммунальщиками, педагогами, полицейскими… Знаете, какая мотивация всё еще быть тут, не смотря на то, что происходит на улицах после пришествия Сверчков? Жалость. Нам жалко людей. Мы пытаемся сделать хоть что-то. Кого-то защитить, подлечить, научить… В центральной больнице осталось около тридцати процентов докторов и примерно половина младшего медперсонала. В нашем участке из ста двадцати человек списочного состава — перевелись подальше отсюда целых пятьдесят. Остальным — жалко своих земляков, понимаешь? Но что, мать его, я могу сделать, когда я не вправе даже выстрелить в этого урода из станнера, когда он пытается забрать ваш аквабайк? Это, нахер, нетолерантно, представляете?
Алиса представляла, Виньярд — не представлял. Для него то, что говорил полицейский — возможно, уже бывший, явно не соответствовало привычному образу талейранцев, как их нарисовал себе Сью. У этого парня — Куража, что-то сильно перещелкнуло в голове. Он кое-что понял о реальном мире: Сверчки пробили стены теплицы, в которой прошла вся его жизнь, и теперь, находясь в сильнейшем экзистенциальном кризисе, он пытался найти для себя приемлемый выход, чтобы и не бросить своих земляков в беде, и при этом не нарушить писанные и неписанные законы своей Родины.
Они вчетвером сидели в баре, который явно знавал лучшие времена. Его витрины, сплошь измалеванные рисунками половых органов, скорченными рожами и площадной бранью, местами были заменены на фанеру, ассортимент был жалким, а из живого персонала присутствовал только один бармен — пожилой мужчина в несвежей рубахе. Напитки и еду развозил робот.
— Здесь работали официантки, замечательные такие девочки! — Педро оторвался от экрана планшета. — Майя так мне нравилась! Но после того, как сюда заглянули Сверчки… Это было слишком, если честно. Я потому и решил устроится в полицию. Я не мог их защитить! Стоял как дурак и смотрел, как эти синюшные типы лапают девчонок, и не знал что делать… Насилие — это ведь негуманно, да? Сверчки понятия не имеют о гуманности, в их культуре его просто нет! Я оттолкнул того лысого от Майи, а они набросились на меня — и избили до полусмерти, и я ничего не мог с этим поделать, и никто не мог! Если бы не позвонили Марселю… Я решил пойти работать в полицию, потому что только он справился с ситуацией…
— И получил свой первый за пять лет работы выговор и лишение премии — за негуманное обхождение с представителями социально уязвимой категории населения… — буркнул Кураж. — И Ледрю меня потом отправила в отпуск — тоже в первый раз. А потом отозвала из отпуска — следующим вечером, потому что нужно было решать вопрос с мародерством в «Дионисе», а массовые увольнения уже начались.
Виньярд понимал, что эти двое пытаются увязать свое мировоззрение, весь талейранский образ жизни с тем, что происходит во Флойде. И у них не получалось. Одна из проблем была в том, что, например, даже для людей в Ламарше, до которого рукой подать, всё было однозначно.
Есть несчастные космические скитальцы, для которых недоступны все блага цивилизации. Волей случая их забросило в систему Меттерниха, на самую орбиту Талейрана — и они попросили помощи. Как же! У них детки никогда не ступали по зеленой траве, они едят только концентраты и продукты рециркуляции — то бишь биомассу из говнокрута, женщины их коротают время в мрачных и холодных коридорах старых космических кораблей, а мужчины пытаются освоить жалкие крохи ресурсов, чтобы обеспечить свои семьи…Несколько съемочных групп от крупнейших местных масс-медиа были допущены вождями племени на борт флагмана, и талейранцы получили неоспоримые доказательства их ужасных страданий. На кораблях действительно было мерзко.
Каждый житель индустриального мира может представить себе это очень легко: есть магазин на окраине, с покосившейся вывеской и разбитым окном, так вот там за углом обстановка точно такая же, как на главном корабле флотилии Сверчков. Грязно, воняет, куча стремных людей и стремных железяк, и хочется поскорее уйти оттуда. Всем, кроме местных.
Впервые после десятков лет победившей толерантности у Талейранских правозащитников и некоммерческих благотворительных организаций появилось настоящее дело! Добиваться гуманитарной помощи и призывать помочь бедным Сверчкам и их еще более бедным деткам — это вам не своих и так зашуганных соотечественников кошмарить бесконечными судебными исками! Правозащитное лобби продвинуло в планетарном Конгрессе законопроект, который гарантировал Сверчкам статус беженца и реализовывал право убежища на поверхности планеты для всего племени целиком.
