Александр Афанасьев - Битвы волков
По крайней мере число жертв этой войны давно перевалило за сорок тысяч, а нестабильность грозит перекинуться и на соседей.
Мы сидим. Пьем чай. Смотрим на часы…
Темнеет.
Гражданская война развивалась по своим законам… но уже к осени прошлого года стало понятно, что силы примерно равны. Изначально правительственные силы были слабее, ослаблены дезертирством – так получилось, что у сирийской армии было много бронетехники и мало пехоты… ну и сама техника была довольно старой – в Сирии было немного нефти, и они последний раз крупно вкладывались в перевооружение в восьмидесятые. Но Башар сделал несколько точных и выверенных ходов – в частности, пообещал курдам на севере автономию и предоставил их ополчению охранять собственную землю, а они мятежников из Хомса в гробу видели. Помог и глава Ирака, премьер Нури аль-Малики – он пару месяцев выплачивал сирийским солдатам жалованье, как говорят, из своих собственных денег, и обеспечил те критические месяцы, которые были необходимы для перевода экономики на военные рельсы. В итоге, положение постепенно начало клониться в пользу Башара, но тут против него выступили все соседи, особенно активно – Турция. Именно на ее территории находятся лагеря беженцев и готовят боевиков. В Турции боевиков готовит турецкая армия, а вот в Иордании – британские и американские инструкторы. 22 САС и ЦРУ.
Маятник опять качнулся, но на этот раз победу не дали одержать уже мы. Этим летом крупная ударная группировка, первый выпуск подготовленных в Иордании боевиков, вместе с немногочисленными бойцами иорданского спецназа и группой инструкторов попали в засаду. Засада была целиком нашей идеей – операция почти в точности повторяла «охоту на волков», когда основные силы боевиков пытались прорваться из Грозного и Басаев именно там подорвался и потерял ногу. Мы подставили им агента, целого армейского полковника, который за большие деньги согласился помочь «прекратить братоубийственную войну», выведя отборные силы боевиков прямо в Дамаск. В Лондоне и Вашингтоне прикинули и согласились – расчет, видимо, был на то, что бои в столице создадут панику и сломят режим. Но получилось все совсем по-другому – на марше отряды боевиков накрыла артиллерия и «Град». Группировка была разбита и сломлена, а летнюю кампанию с этого момента следовало считать выигранной нами и проигранной боевиками. Но как показало время, боевики не останавливаются ни перед чем, и двадцать первого августа этого года мировые СМИ сообщили о применении правительственными войсками химического оружия в Гуте. Это произошло почти сразу после того, как Барак Обама объявил о «красной черте» – применении режимом Асада химического оружия против собственных граждан. Будь я на месте Барака Обамы сейчас, я бы сильно задумался, а кому выгодно применение химического оружия почти сразу после заявления о «красной черте»? Уж точно не властям Сирии.
Но я не на месте Барака Обамы. Я – на своем месте. Здесь, в Хомсе, на границе Баба-амра и Старого города. В сирийском Сталинграде.
Я уже давно перестал искать правду на войне. Чечня, знаете ли, не способствует правдоисканиям. Есть свои и есть чужие. И все. Здесь я советничаю, пытаюсь передать сирийским войскам наш опыт боев в населенных пунктах и одновременно веду оперативную работу…
Чеченцев здесь много. Их много и в Иордании, там вообще немало черкесов, как называют там всех жителей Кавказа (для чеченцев, впрочем, появилось собственное определение, «шишани», здесь почему-то считают, что все чеченцы очень бедные, прямо в нищете живут). Немало их прибыло сюда после второй чеченской – Сирия вообще закрытая, по современным меркам, страна, а Башар Асад на склоне лет слишком многих напускал в страну, частично это и послужило причиной сегодняшней войны[11]. И на многих у нас сохранились расписочки, сохранились конвертики. В хорошей спецслужбе вообще ничего не пропадает – ни одна бумажка, ни один человечек. Есть расписки о сотрудничестве, возможно, те кто их давал, а потом покинул Россию, уже давно забыли про них. И есть я, чтобы им об этом напомнить. А если не вспомнят, то информацию можно и пустить в публичное обращение. Нравы здесь простые и жестокие, и разоблаченного шпиона ожидает зверское убийство, чаще всего – сжигают заживо. Различные спецслужбы, а их при Хафезе Асаде было то ли пятнадцать то ли восемнадцать, изрядно попортили жизнь жителям этой страны, и на сообщение о том, что такой-то и такой-то является агентом спецслужбы, реагируют соответственно. Тем более российской спецслужбы. Русских здесь кто боготворит, кто люто ненавидит. Китай тоже за нас, но держится в стороне. Мы идем ледоколом…
Почти стемнело…
Мы сидим на лоджии-террасе некогда обычного дома в Хомсе – терраса здесь больше, чем комнаты в некоторых наших хрущобах, это все потому, что арабы любят спать на свежем воздухе, это у них в крови. Мешки с песком, пробитые отверстия в стенах – старые, оставшиеся от снайперов Свободной Сирии – и новые, уже наши. Снайперы здесь – один из краеугольных камней войны, наряду с артиллерией. Снайперы есть и с той стороны, и с нашей, снайпером считает себя любой, у кого есть винтовка с оптическим прицелом. Я видел людей, которые пробивали бойницы в стенах собственной квартиры – тут же жили и тут же убивали. В стране идет противостояние между мусульманским суннитским большинством и меньшинствами, курдами, которые не пускают никого на свою землю, но и сами дальше не идут, шиитами, за которыми стоит Иран и алавитами – влиятельной сектой, к которой принадлежит и семья Асадов. Что такое алавиты, я и сам пока не могу понять, в некоторых вопросах они, как мусульмане, в некоторых, как христиане. Христианское учение здесь древнее, здесь есть до сих пор деревни, где сохранился арамейский язык – тот самый, на котором в свое время разговаривал Иисус Христос.
Нас немного – несколько человек. Контрактники, прикрывающие меня, человек из шабихи – местного христианского ополчения, которое обвиняют в пытках, похищениях и убийствах. Часто эти обвинения правдивы – правда, обвиняющие забывают добавить, что мусульмане отличаются ничуть не меньшей жестокостью. Начальник аванпоста Рашид – человек со сложной судьбой, он амнистированный. В самом начале перебежал на сторону ССА, Свободной сирийской армии, потом разочаровался и воспользовался амнистией. Амнистия – это тоже наш совет, даже несмотря на риск враждебного проникновения, надо объявлять амнистии, это дает возможность уйти из бандформирований тем, кто разочаровался и не хочет там быть. Он рассказал, что сопротивление сильно изменилось. Если раньше они не хотели ничего, кроме свободы, и сражались за свободу для всех, в том числе и христиан – алавитов, то теперь в сопротивлении все больше исламских экстремистов, говорящих о необходимости поголовного уничтожения всех, кто не уверует. Для Сирии, одной из самых мультиконфессиональных стран Востока (Бащар Асад, к примеру, алавит, а его супруга мусульманка) – это означает полное уничтожение общества и самого духа страны, где когда-то проповедовали святые апостолы. Именно Рашид хорошо знает этот район и поможет мне пробраться на рынок. Туда, где у меня встреча с информатором…
Еще с нами Аиша. Она немного выучила русский и часто сопровождает нас. Она православная христианка, что здесь редкость. Ее брата, бойца пятой мотострелковой дивизии, одного из самых боеспособных армейских подразделений, взяли в плен во время одной из операций. Зная, что он христианин, исламские боевики распяли его, приколотив к воротам дома, и сняли это на видео. Поскольку в семье больше не было мужчин, на фронт пошла она…
Аиша – странно, но православную христианку зовут, как супругу Пророка Мухаммада – снайпер. В гражданской жизни она учитель математики, возможно, отсюда у нее терпение и умение считать в уме. Терпение нужно, чтобы справляться с учениками. Умение считать, чтобы быстро вычислять нужную поправку – девяносто процентов местных стрелков не знают слова «поправка». Она пользуется двумя типами оружия – либо это «РПК74 5,45» со снятыми сошками, оптическим прицелом и полностью убирающим вспышку пламегасителем, или «МЦ116 М». Последняя – довольно редкая винтовка, она создана на основе спортивной. Проиграла конкурс на снайперскую винтовку для Российской армии ижевской «СВ-98», но выпускается серийно. Ее приняли на вооружение несколько небольших стран, таких, как Белоруссия, Сирия и Йемен. В числе прочего она питается от магазина «СВД», что очень удобно, но она намного точнее «СВД», вполне может уверенно поражать цели на шестьсот – семьсот метров, а вести беспокоящий обстрел с высокой вероятностью попадания, а может и до тысячи. Аиша с нами, потому что мы ей доверяем и потому что я привез ей подарок – ночной прицел новосибирского производства третьего поколения и глушитель. Этот прицел и глушитель должны позволить ей зачистить от снайперов прилегающую территорию и дать нам возможность перебраться через нейтралку – нейтральную зону, а потом вернуться назад.
