Олег Кулагин - Звезды взаймы
Океан остался за кормой.
Васька ошалело перегнулся через борт. Там, внизу, жёлтым облачком стелилась «позёмка» из песка – будто дымный след за нашей яхтой.
Димыч опомнился первым:
– Спокойно, граждане. Учебная тревога! Проверка бдительности!
Бинк и девушка переглянулись. Хоббит мрачно насупился.
– Всем спасибо! Благодарю за проявленную выдержку! – ляпнул Лубенчиков.
– Заткнись, – посоветовал я вполголоса.
– Угу, – кивнул он с показным равнодушием и вернулся к столу. До краев налил свой бокал:
– Хороший сок!
– Да. И пляж – симпатичный… – фальшиво восхитился Капустин.
Чёрт! Всякий раз мы прокалываемся в мелочах. И опять выглядим неотёсанными дикарями из отсталого мирка где-то у границ Тёмной зоны.
– Пляж? – криво усмехнулся Бинк. – Что-то больно он великоват…
Точно. Синеватая полоска океана ощутимо сжалась к горизонту. А песок впереди не думает кончаться… Его здесь больше, чем в Каракумах!
Но Васька умел находить положительные стороны:
– Тепло, светло. И куда просторнее, чем в Мариуполе…
– Только отдыхающих не заметно, – буркнул я.
– И не говори! Сразу видать – нету у местных деловой хватки. Да тут на одних лежаках можно озолотиться!
Кажется, он сам не очень в это верил. Но буйная фантазия продолжала выплёскиваться:
– А если через каждый километр поставить киоски с пивом…
– Заколебёшься ставить, – оборвал его Бинк. И хрипло спросил: – Что это за планета?
Девушка пожала плечами:
– Наверное, вы и сами догадываетесь…
– Хахир-11?
– 97, – мягко уточнила она.
– Врёшь! Нуль-транса бы не хватило!
– Хватило. На пределе.
Бинк сморщился – будто хлебнул прокисшей «кометы». Опять налил себе сока, обвёл нас тяжелым взглядом. Так ничего и не сказал – молча осушил бокал до дна.
– Я, конечно, извиняюсь, – вкрадчиво начал Дима, – в курортах мы слабо разбираемся… Далеко отсюда до Киагры?
– 1677 световых лет, – равнодушно отозвалась хозяйка яхты.
– Нормально. То есть достаточно далеко, – хмыкнул Васька.
– Угу. Достаточно, – процедил Бинк. – Тут до любого обитаемого мира не меньше полутора тысяч! Да ещё с офигенно нестабильным гипером… Как часто сюда заходят рейсовые корабли – небось раз в полгода?
– Ты отстал от жизни, – улыбнулась девица, – максимум раз в год.
Хоббит сердито сжал пустой бокал.
А мы с Димой переглянулись.
Давние слова Бинка всплыли в памяти: «Когда идёшь вдоль потока – минимальный расход энергии, хороший баланс для гиперпрыжка… Все главные транспортные магистрали расположены вдоль течений. От центра Галактики и обратно… Чем дальше от этих главных трасс – тем меньше стабильности при прыжке…»
Раз в год?
В какую же дыру нас занесло! И, главное, как отсюда выбраться?
Единственный человек это знает. И он… то есть она – кажется удивительно спокойной.
– А что? – подмигнул Лубенчиков. – Мне здесь нравится, ребята. Тем более в хорошей компании… – Он одарил девушку взглядом, от которого ей полагалось смущённо залиться краской. Но, по-моему, смущаться она давно разучилась. Если вообще умела.
Васькины интонации стали вкрадчиво-воркующими:
– Мы до сих пор не узнали вашего имени…
– Кэй-Ми, – безмятежно ответила она.
– Здорово! А как переводится на галактический?
– Пошёл в жопу, – ласково ответила девушка.
– Надеюсь, это вольный перевод?
Тут у Димы лопнуло терпение. Он сформулировал коротко и внятно:
– Милая, чего тебе от нас надо?
– Помощи. В одном маленьком деле.
– А ты случайно не принцесса? – сразу насторожился Лубенчиков.
– Нет. Я простая девушка, – бесхитростно ответила Кэй-Ми. И трогательно качнула головой.
Только взгляд у неё оставался жёстким.
– Но ведь у нас есть выбор? – усмехнулся я.
– Конечно. Хахир-97 – прекрасная, благоустроенная планета. Тут даже атмосфера имеется, поэтому климат относительно мягкий. До минус десяти ночью, до плюс сорока днём.
– Классно! – обрадовался Васька. – Если ночью замерзнешь, днём – точно отогреешься.
– Пресной воды почти нет. Зато имеются два океана.
– Уже кое-что!
– Наземная растительность и фауна тоже почти отсутствуют… Рах-Тан, возьми левее!
– Это опасно, госпожа, – испуганно донеслось из рубки.
– Выполняй!
Яхта слегка вильнула, изменяя курс. Мы отошли от каменной гряды. Теперь двигались над низкими барханами. Океан давно исчез с горизонта. Становилось заметно жарче.
Кэй-Ми смотрела прямо по курсу. Будто чего-то ждала.
– Рах-Тан, что на локаторе?
– Э-э, госпожа… – начал он тоскливым тоном. А закончил яростным воплем и потоком ругательств на хахирском наречии. Яхту резко крутануло вправо. Там, где мы были секунду назад, взметнулся к небу фонтан мелких камешков и песка.
На поверхность вылетело что-то огромное, серое, вытянутое – раза в три крупнее яхты… Нет, ещё больше! Пока передняя его часть, описав в воздухе дугу, мчалась к нашей корме, задняя часть только показывалась наружу.
Бокалы посыпались со стола. Нас тряхнуло так, что и гравикомпенсаторы не помогли. Васька выпал из кресла. Я приложился лбом о столик.
Кажется, Рах-Тан выжал всё, на что способен двигатель. Ускоряясь, яхта прыгнула, разом одолев сотню метров. И огромная голова червя с распахнутыми жвалами-челюстями ударилась о песок в считаных шагах от кормы – с такой силой, что отдельные камешки брызнули, дождём посыпались на палубный тент.
Нет, оно не разбилось. С чавкающим звуком вошло в почву, как в масло. Исчезло в клубах пыли. А песок задрожал, обозначая траекторию невидимого тела…
Яхта на максимальной скорости достигла каменной гряды. И теперь шла, почти цепляя правым бортом низкие утёсы.
– Растительность и фауна почти отсутствуют, – как ни в чём не бывало продолжила Кэй-Ми, – но под слоем песка в обширных и глубоких болотах сосредоточен основной объём биомассы…
Мы сидели с каменными лицами. Побледневшие, притихшие.
Наконец Васька озвучил непослушными губами:
– Угу. Симпатичная планета… Кстати, сколько отсюда стоит билет на рейсовый звездолёт?
– Отсюда – куда?
– КУДА УГОДНО!!!
Кэй-Ми прищурилась:
– 3500 кредов – до ближайшей кислородной планеты. До станции на метановом гиганте – в два раза дешевле.
– Ну, спасибо. Всю жизнь мечтал дышать чистым неразбавленным метаном…
– Это не так уж дорого, – успокоила девушка, – вступите в артель охотников на червей… И заработаете на билеты.
Глаза у Лубенчикова округлились:
– Охотников… на вот таких тварей?
Кэй-Ми пожала плечами:
– Увы. Здесь это основной источник дохода.
– И сколько надо их поймать – чтоб на билет хватило?
– Много, – уклончиво ответила она, – но вы не переживайте. Лет за десять управитесь.
– А чё ж так долго? – процедил Капустин.
– Конъюнктура рынка. Когда-то шмайс – настойку на внутренностях червей – экспортировали десятками тысяч тонн. В качестве средства для адаптации при гиперпереходах. Ещё он обладает слабо наркотическим действием. Увы, теперь появились более эффективные лекарства. И более дешёвые наркотики. Так что торговля шмайсом пришла в упадок…
Она развела руками. И добавила ободряюще:
– Но не всё так плохо. В последние годы наметились позитивные тенденции.
– Это какие? – оживился Дима.
– У шмайса открылись новые свойства. Он хорошо удаляет бородавки. И здорово помогает при насморке.
Васька заскрежетал зубами. Перспектива успешного лечения насморка почему-то его не вдохновляла. И от безоблачного настроения не осталось уже следов.
Капустин сверлил Кэй-Ми хмурым взглядом. Бинк глядел куда-то в сторону и ковырял пальцем подлокотник кресла. Равнодушно – будто заранее догадывался обо всём, что услышит.
А я, наоборот, изучал нашу «спасительницу» с интересом. Наверное, с таким же интересом лабораторные крысы смотрят на доброго дядю в белом халате…
Нет. Конечно, она – не дядя. Она – очень даже «тетя». Если можно так назвать юную и привлекательную особу. А вот в том, что она «добрая» – нет сомнений. И в блеске её карих глаз – явно что-то от снайперской оптики.
Улыбается… Почти обворожительно. Если бы не чуть заметные, суровые складки в уголках губ.
Нет, милочка. Мы – не крысы.
– Кстати, а сколько стоит эта яхта? – рассеянно уточнил я.
– Довольно дорого, – признала Кэй-Ми. – А почему вас это волнует?
– Да вот, прикидываю – хватит нам на билеты…
– Не советую, – подмигнула она, – судно – не моё, арендованное. Принадлежит здешнему муадибу.
– Кто такой?
– Формально – наместник хахирского правительства.
– Ну… Я с детства любил всяких овечек и других парнокопытных. Думаю, он не сильно обидится.
– Он – человек, а не хахир. К тому же крепко подсевший на шмайс. Это здорово расширяет сознание. И портит характер.
