Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
Черт подери! Только сейчас я разглядел черный ошейник на шее Марины и
цепочку, тянущуюся к запястью Киркорова. Лютое бешенство овладело мной. Что
было сил, я боднул Киркорова в живот. Он отшатнулся, врезался спиной в шкаф.
Прелые бумаги полетели ему на голову. Цепочка натянулась, Марину швырнуло
на пол.
-Андрей, не надо! Они убьют тебя!
Крик Марины отрезвил меня. Я прислонился к стене.
Она выглядела изможденной, под глазами – синие круги, щеки ввалились. Я
вдруг осознал, что физически ощущаю ее боль.
-Марина, - прошептал я, не замечая ничего вокруг. – Девочка моя.
Она смотрела на меня; две чистые полоски появились на ее запачканных
щеках.
-Лорд-мэр, - прошипел Киркоров с искривленной от злобы рожей, - позволь
я перережу ему глотку?
-Успеешь, - сказал отец Никодим и обратился ко мне. – Ну, угомонился?
Я не ответил.
-Ну вот, и замечательно.
Он поднялся с кресла.
-Итак, Андрей Островцев, ты пришел убить Лорд-мэра. Верно? Молчишь? И
правильно, Киркоров давно мне обо всем рассказал.
-Тварь, - процедил я, глядя на бывшего соратника. – Как только Христо не
раскусил тебя?
Киркоров осклабился, сплюнул на пол желтой слюной.
-Тварь, конечно, но он поступил разумнее, чем ты. Какой смысл стучать
лбом в бетонную стену? У Киркорова есть своя Серебристая Рыбка. Так, кажется,
вы, возрожденцы, называете мечту? Киркоров хотел петь… А-аве Ма-ария-а!
Голос отца Никодима сорвался на высокой ноте. Он откашлялся,
посматривая на меня.
-И Лорд-мэр предоставил ему такую возможность. Теперь Киркоров будет
выступать перед стрелками…
Я захохотал. Киркоров будет выступать перед стрелками. Ну, надо же!
-А вы стрелкам-то сообщили эту радостную новость?
Физиономия Киркорова перекосилась от ненависти.
-Заткни гнилую пасть, пидар.
-Да, Андрей, - миролюбиво проговорил Лорд-мэр.- Не стоит дразнить
Орфея. Ты недооцениваешь прошлое. Оно довлеет над каждым из нас. Вот, ты,
например. Человек, руками которого был устроен День Гнева…
Всполох: Андрюшка, ЯДИ, Анюта, лабиринт Василиска, Звоньский, сто
тысяч долларов… Я уже почти позабыл все это… Но, как отец Никодим… Он что,
проник в мой мозг?
-Вижу, ты растерян, Андрей.
Лорд-мэр приблизился ко мне.
-Вглядись в мое лицо. Борода, шрамы, - отринь это.
Я уставился на Лорд-мэра. Черт! Да как же я раньше-то не узнал?
-Невзоров, - прошептал я. – Директор ЯДИ в Обнинске.
Он кивнул.
-Здравствуй, Островцев.
… Избитый Андрюшка - на полу. Директор вытирает платком лоб,
говорит:
«Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не
справляются»…
-Это ведь ты, - сказал я, смотря Невзорову прямо в глаза. – Ты
спровоцировал Андрюшку продать американцам образец.
Невзоров отвел взгляд.
-Не спорю. Андрюшка оказался под рукой как раз вовремя. Неопытный
сотрудник, отягощенный семейными проблемами, когда-то имевший точки
соприкосновения с диссидентом… Американцы находились на взводе из-за
военного конфликта в Азии и, получив из твоих рук неопровержимое
доказательство выработки Россией невзория, просто не могли не нанести
превентивных мер. Так начался День Гнева…
-И ты его творец, - проговорил я.
-И ты, Островцев.
Последнее замечание я пропустил мимо ушей.
-Но зачем?
-Что – зачем? Зачем – День Гнева?
Невзоров дружески хлопнул меня по плечу.
-Ты чудак, Андрей. Если б апокалипсис не случился тогда, он неминуемо
произошел бы позже, но в более изощренной форме. Люди заигрались,
превратились в мусор. Нужен был веник. Ты помнишь Президента?
-Нет.
-А я помню. Это не всполох, я помню – и все. В отличие от тебя, в отличие
от всех, мне не пришлось спать…
-Ну, конечно, ведь ты состряпал апокалипсис и, конечно, позаботился об
укрытии для себя.
-Умный ты парень, Андрей, - засмеялся Невзоров. – И словечко
«состряпал» как нельзя лучше подходит… Так вот, президента избрали на волне
всеобщего желания «очистки». Его ждали как мессию, в вожди записали, в
Моисеи, а он оказался сумасшедшим… Какая трагическая нелепость! Все его
ужимки, блеск глаз, речи во время предвыборной кампании, принимаемые нами за
признак гениальности, за огонь, оказались просто-напросто признаками
шизофрении. Но это еще полбеды. Беда в том, что президент не был человеком.
Я перестал понимать Невзорова.
-В такие моменты народ исторгает из своего терзаемого тела гения. Этим
гением волей судьбы оказался я. Видит Бог, я не желал этого. Мир стоял на
пороге порабощения Искусственным Интеллектом… Внешне это никак не
проявлялось, но я говорю тебе, как ученый. И единственным способом избегнуть
диктата машин – было ввергнуть человечество в доисторический хаос и дикость.
Новый мир уже создан, Андрей, и твои старания тщетны.
Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и,
ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?
-Ну, что скажешь?
-Ваш крест, или как тебя там, - проговорил я. – Ты создал этот мир, так
пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в
колесо.
-Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко
мне.
-Этого не будет, ваш крест.
-Почему?
-Я же сказал, что устал.
Невзоров поиграл желваками.
-Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.
-Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.
Он бросил взгляд на Марину.
-К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете
казнены.
-Мразь, - проговорил я, не испытывая никаких эмоций. – Просто мразь.
И опустился на пол.
9
ДВЕ КЛЕТКИ
Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по
щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед
собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой,
стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья.
Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:
-Что нам теперь делать, Андрей?
Я не ответил.
-Они казнят нас.
Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.
-Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит
нас.
Лицо моей женщины немного просветлело.
-Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…
Она дотронулась рукой до живота.
-Я знаю, Марина.
-Да?! Откуда?
-Из сна.
-Так я тебе снилась?
Счастливо засмеялась.
Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался
женский смех.
По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он
с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, - смеяться в застенке, накануне
казни… Сумасшедшая?
-Солдат, что на ужин? - спросил я.
-Тварка, конунг.
Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же
принялся за тварку.
Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.
-Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.
Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.
-Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, - нехотя
ответил он. – В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом
на Тверь.
Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было
заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…
-Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?
Я протиснул между прутьями полупустую миску.
Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как
захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.
-Марина?
-Андрей?
-Как ты?
-Все хорошо.
-Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.
-Да…
Тьма. Тишина.
-Андрей?
-Да?
-Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?
Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…
-Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка
держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы,
рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал:
«Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от
тебя».
-Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего
изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою
участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и
