Антон Томсинов - Одинокие в толпе
Лёжа под одеялом, чувствую сердцебиение всего полиса. Всех миллионов людей, занимающихся своим делом.
За завтраком я впервые изучаю карту города.
Сейчас она для меня – не более чем линии и раскрашенные многоугольники. Но я хочу узнать другой полис, чтобы при взгляде на карту видеть не скупой чертёж улицы, а, например, магазинчик на углу. Тогда я узнаю эту улицу из тысячи других, она станет мне почти родной. Именно так можно подружиться с городами: надо смотреть на них не гордым взглядом завоевателя, а пытливыми глазами путешественника.
После стакана сока и сдобной булочки я наконец отправился к врачу. Он налепил мне на шею пластырь с быстро всасывающейся мазью, дал с собой целую коробку таких же и наказал ставить их на десять минут утром и вечером. Через пару дней боль должна пройти.
Дома я уселся за ноут и включился в игру. Я – Нейромант. Если что-то теоретически можно взломать, то я это сделаю обязательно. Вирус меня побери, я ведь в своё время был лучшим в классе взломщиком! Пять минут погружения в виртуальность – и игра подчинена, время сжимается в кулаке, становится послушным...
...Я закрываю глаза и вспоминаю пройденный путь – мне кажется, что всё было совсем недавно.
Я стоял на вершине холма. (Оригинальное начало, нечего сказать!)
На боку – короткий меч, за плечами – мешок с огнивом, парой завёрнутых в чистую тряпицу лепёшек, верёвкой, несколькими другими необходимыми путешественнику вещами.
Я был молод, но не страдал наивностью.
Я не хотел стать великим – просто хотел получать удовольствие от жизни.
Сначала на меня напали бандиты, когда я проходил по лесной дороге, стремясь попасть в славный город Ладен, столицу Эгера. Их было трое – но я оказался быстрее и хитрее. Убегая, я заставил их растянуться цепочкой, потом, внезапно обернувшись, сразил ближайшего и взял его дубину. Быстро погиб и второй.
Третий попытался убежать, но я метнул дубину ему в голову, а затем пригвоздил к земле, не дав даже прийти в сознание.
Я стоял на дороге с окровавленными руками и мечом и был ужасно горд собой. «Не это ли – счастье?» – подумалось мне тогда.
Потом я стал ловчее, и кровь врагов больше не пачкала мои руки. Я набирался опыта, предпринимая безрассудные походы, чтобы потом, проедая и пропивая добытые сокровища, услышать о новом интересном месте – и, загоревшись, рвануться туда.
Весь мир был мною исхожен вдоль и поперёк – от густых лесов Арландии до зловонных болот Риенбурга.
Мои волосы трепали самумы знойных пустынь Ринна и суровые ветра заледеневшего Регана. Мои ноги ступали по шелковистой траве Ралении и по сухой земле Норгемра.
Я нёс в себе воспоминания о годах странствий, битв и поединков, чего нельзя было предположить, видя моё молодое лицо.
Лишь наблюдательный человек мог заметить «птичьи лапки» в уголках моих глаз и морщинки у сжатых тонких губ.
Но меня никто не рассматривал пристально, наоборот, все старались опустить взгляд и отойти подальше.
Виной всему был мой черный плащ с красной подкладкой и широкополая шляпа с залихватским белым пером.
Обычная одежда инквизиторов.
В принципе обывателей можно понять: Святая Инквизиция – самая могущественная сила в этом мире.
Когда-то всё было по-иному: власть Инквизиции почти не распространялась за пределы Эгера; короли, князья и бароны правили по собственному произволу, не считаясь с мнением Церкви. Но времена меняются.
Кто ещё может встать на защиту людей, когда расплодились колдуны, вампиры, оборотни, зомби, демоны и прочая нечисть? Лишь инквизиторы. Правда, вместе с виновными частенько гибнут и невинные, но разве это повод для сомнений? Ересь должна уничтожаться с корнем!
Почувствовав могущество Святой Инквизиции, я не колебался в выборе карьеры.
И вот позади низшая ступень – я больше не простой охотник на ведьм, а полноправный инквизитор. Выше – только командоры и сам Великий Инквизитор, лишь формально подчинённый Святому Совету патриархов Ладена.
Я помню многое.
Я был среди войска, осаждавшего замок Утерлофт в 1305 голу. До сих пор стыжусь того ужаса, который охватил меня вместе со всеми воинами, когда ворота проклятого замка открылись, выпуская отряд чёрных рыцарей со стальными крыльями летучих мышей на шлемах.
Настоящий инквизитор не должен ощущать страх. Он обязан полазить в себе все эмоции, могущие повредить святому делу.
Пока на моём счету только два самостоятельных расследования.
Во-первых, я выследил в болотистой местности близ Риенбурга одного вампира, при жизни носившего титул барона фон Кирхсдорфа. Кто знает, отчего некогда славный и честный воин ударился в оккультизм, проводил сатанинские ритуалы, призывая демонов и заклинал их кровью собственных детей?.. Тусклым октябрьским днём я задал ему этот вопрос, когда мы стояли друг против друга на противно хлюпающей траве, мягко проваливающейся пол ногами. Барон не ответил мне, вознамерившись решить спор ударом своего двуручного рыцарского меча. Сила, свойственная всем вампирам, не помогла ему. Ведь что такое физическая мощь против Святой Инквизиции? Получив удар Святой Силы, барон немедленно потерял свою прыть. В конце концов мой клинок отделил его голову от тела...
Во-вторых, я раскрыл еретический заговор, вызревший в Дельнийском княжестве. После собранных мною доказательств много благородных дворян и дворянок отправились в подвалы Святой Инквизиции, из которых, как известно, ещё никто не выхолил оправданные. Чем с большей страстностью человек убеждает в своей невиновности, тем увереннее брат следователь в том, что перед ним – упорствующий еретик... Вскоре ересиарх был изобличён и сожжён на главной плошали Ладена, а я мог со спокойной душой взяться за другое задание.
Странно, но второе расследование доставило мне больше удовольствия, чем первое. Хотя... Я ведь никогда не был человеком действия. Пусть другие бегают с поднятыми мечами – я предпочитаю сопоставлять факты и расспрашивать свидетелей...
Итак, за пять часов игры я добился столького, на что другим требуются недели. Немного смухлевал, подправил статистику своего персонажа, но в конце концов кто никогда не обманывает?..
Завтра начну поиски Инфа – он очень осторожен и подозрителен.
Выключив ноут, я беру пистолет, надеваю куртку с капюшоном и выхожу из дома – пора сделать один важный визит.
В Ландополисе по вечерам идёт дождь.
В Мидиаполисе, откуда я приехал, для очистки атмосферы пускают снег, но право же, дождь мне нравится больше.
Дождь...
Я люблю звук падения первых капель, вестников ливня.
Я люблю печаль последних капель, остатков небесной воды.
Я люблю дрожащие, трепетные нити, сшивающие небо с землёй.
Я люблю непроницаемую стену, ограждающую меня от толпы.
Пока нет дождя, асфальт тротуаров и дорог похож на пористую кожу. После дождя он блестит, словно самый дорогой атлас.
Во время дождя на улицах не видно крыс. Они прячутся в самые глубокие норы.
Единственное, чем плох дождь – он снижает меткость и искажает траекторию пули: приходится целиться немного выше, чем обычно.
Надвинув капюшон, пробираюсь через толпу, запрудившую улицу. Среди шляп, зонтов, плащей я выгляжу одиноким байтом, скачущим по безбрежной Сети.
Мне не очень далеко идти, хотя я с удовольствием бы насладился длинной прогулкой.
Довольно холодно. В этом полисе явно экономят на электроэнергии.
Сворачиваю в переулок, выхожу на другую улицу, где почти никого нет. Прохожу её до конца и попадаю в дыру, куда не суются полицейские патрули.
По левую руку сквозь струи дождя виден мрачный силуэт заброшенного завода по переработке отходов. Его трубы – все три – вздымаются выше окрестных домов. Их не освещают специально, поэтому лишь случайные отблески выхватывают из тьмы монолитный бетон.
Пробираюсь дворами – так короче. Рука – на рукоятке пистолета: мало ли кто может шататься по таким задворкам?
Повсюду однообразные огромные дома-"муравейники". В таких домах низкие потолки, маленькие комнаты с тонкими стенами. Сотни, тысячи комнат. Безликие соты вымершего роя...
Где-то слышен крик. Потом выстрел.
Крепче сжимаю пистолет, стараясь держаться не слишком близко к тёмным провалам подъездов.
Тротуар внезапно обрывается под ногами. Я вовремя останавливаюсь перед огромной ямой, окружённой искорёженным асфальтом. Сюда будто выстрелили из базуки.
Выхожу на длиннющее шоссе, по которому примерно раз в полминуты проносятся на огромной скорости автомобили. Трасса напоминает глубокую рану на теле города, мокрую от дождя. Её обрамляют стены строений – молчаливые свидетели всего, происходившего здесь. Они стоят так близко друг к другу, что с высоты, наверно, крыши кажутся ровным полем.
![Владимир Рыбин - Включите вашу память [=Если разбудить память]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
