Вячеслав Шалыгин - Навигаторы Апокалипсиса
«Он вас обманул. Вы теряете время. Худшее впереди».
Вот такие это были слова. Непонятные, пугающие, но явно полезные. Оставалось только сообразить, как извлечь из них эту самую пользу…
…А затем Козерог исчез. И Старый мир исчез из поля зрения, а плотность воздуха вернулась к норме. И температура окружающей среды стала нормальной для отапливаемых помещений. Проще говоря, майор Гуськов вернулся в Новую реальность.
Несколько секунд майор стоял неподвижно, каждой клеткой впитывая благодатное тепло и щурясь от нормального, яркого и, главное, белого света. Ощущения его охватили непередаваемые. Это словно тебя поставили к стенке и уже прицелились, но в последний момент вдруг отменили расстрел и отпустили на все четыре стороны. Примерно так. Гуськову стоило немалых моральных усилий погасить вспыхнувшие в душе эмоции и вновь вспомнить о текущих делах. В частности – о сказанных на прощание словах Козерога. На основе этих слов майору предстояло сделать очень серьезные выводы. А главное, ему следовало немедленно действовать. В первую очередь спасать Клименко, который и сам не понимал, в какой жир он наступил. Да еще обеими ногами.
Гуськов отряхнул снег с одежды и, растирая руки, двинулся по анфиладе комнат к внутренней двери приемного покоя. Медики были заняты приемом больного, поэтому в коридор Гуськов выскользнул незаметно, а вот там ему пришлось себя обнаружить и даже притормозить. Путь ему преградили два охранника, изучавшие дырку в стене и гильзу, оставленную майором за секунду до перехода в Старую реальность.
Охранники явно ждали разъяснений, но Гуськов лишь с трудом достал окоченевшими пальцами из кармана удостоверение, коротко объяснил бойцам, что время дорого, и предложил следовать за ним. Такой натиск и полная уверенность майора в собственной правоте подействовали на сотрудников службы безопасности так, как требовалось Гуськову. Один остался на месте, а другой двинулся за майором на второй этаж.
Там, прямо у лестницы, их встретила постовая медсестра. Та самая. Ну, то есть ее полная копия. Живая.
Видеть такой фокус Гуськову было не впервой, но от встречи с только что погибшим у тебя на глазах человеком коробит, сколько раз с такой ситуацией ни столкнись. Вот и сейчас Гуськов невольно вздрогнул и отвел взгляд. Впрочем, ненадолго. В следующую секунду он схватил женщину за рукав и потащил за собой в палату.
– Что вы делаете?! – возмутилась сестричка. – Туда нельзя! Больной только уснул!
– Проснется и снова уснет, если захочет, – проронил Гуськов. – Что вы делали в палате?
– Да вы что… – от полной бессмысленности вопроса медсестра растерялась и не сразу сообразила, что ответить. – Это же… мой пост… я… каждый час… обхожу.
– Кто приходил к пациенту до меня, почему вы его впустили, кем он представился?! – Гуськов взял медсестру за плечи, поставил перед собой, спиной к койке Клименко, и строго посмотрел ей в глаза. – Отвечайте!
– Товарищ майор! – вдруг позвал охранник.
Гуськов обернулся, посмотрел на бойца, а затем, проследив за его взглядом, на Клименко. Пациент имел нездоровый землисто-серый цвет лица, на губах у него выступила розоватая пена, а дышал он поверхностно и, как говорится, «через раз». Даже далекому от медицины Гуськову стало ясно, что с Клименко творится что-то неладное. Гуськов выпустил медсестру, легко толкнул ее в плечо и заорал так, что едва не лопнули емкости в капельницах.
– Реанимацию, быстро! – Затем он обернулся к охраннику: – Перекрыть выходы! Задержать всех, включая персонал и «Скорую»! Доложить оперативному!
– Есть! – охранник пулей вылетел из палаты и ринулся вниз, на ходу передавая по рации приказы Гуськова своим коллегам.
Реанимационная бригада примчалась достаточно быстро, секунд через тридцать, но в палату она не попала. Все потому, что в эти же тридцать секунд уложилось еще одно событие. До слуха Гуськова вдруг донеслись новые звуки сразу с двух направлений: из коридора – топот бегущей реанимационной бригады, а из-под кровати Клименко – тонкое мерное попискивание. Гуськов резко присел и заглянул под кровать.
На раме кровати была закреплена небольшая коробочка, в торце которой мигал красный светодиод. Попискивание исходило из этой самой коробочки. Гуськов резко выпрямился и сделал было шаг к кровати, намереваясь схватить Клименко в охапку и вынести из палаты, но тут дверь распахнулась, и в помещение начали набиваться медики. Пришлось Гуськову делать непростой выбор.
– Назад! – майор резко развернулся, расставил руки и начал выталкивать врачей и сестер в коридор. – Назад! Здесь бомба!
– Больной же в шоке! – попытался возразить один из врачей.
– Ты глухой?! – заорал Гуськов ему прямо в ухо. – Бомба! Все вниз!
– Ох, ты, е-е… – наконец, сообразив, что к чему, проронил доктор и, обернувшись к коллегам, подтвердил приказ Гуськова: – Вниз! Сергеич, со мной в соседнюю палату! Надо эвакуировать больных! Носилки возьми!
Убедившись, что врачи поняли ситуацию правильно и рискуют жизнью осознанно, а не по недопониманию, майор вернулся в палату Клименко и сделал то, что собирался сделать изначально. Он двумя движениями выдернул все капельницы и датчики медицинских мониторов, сгреб майора с кровати и двинулся к выходу.
Выйти в коридор Гуськов успел, даже из просвета двери убрался, а вот до лестницы не дошел. Тугая взрывная волна ударила в спину, подняла над полом, основательно встряхнула и бросила обоих майоров на противоположную стену. Сгруппироваться Гуськову не удалось, помешал хрипящий на руках Клименко, поэтому в стену он врезался головой. Надо ли уточнять, что он тут же отключился?
Хотя не тут же, пара-тройка мыслей успела промелькнуть в угасающем сознании. Сначала майор пожалел, что так и не научился «нырять» в другой мир мгновенно, на рефлексах, а затем представил, как лежит в госпитале на соседней с Клименко койке. Впрочем, третьей мыслью стала альтернативная фантазия: два свежих могильных холмика на соседних участках Котляковского кладбища.
Москва, 21 декабря 2012 года
Что пугает в кошмарном сне? Жуткие образы, угроза жизни или внезапность, с которой уходит из-под ног земля? Нет. Пугает безысходность. А вот если выход из трудной ситуации найден или же ты осознаешь, что спишь и вся эта жуть тебе только снится, кошмар резко превращается в фантастический фарс, сказку или захватывающий боевик, выбор варианта зависит от настроя.
Но самое интересное, что наяву происходит то же самое. Пока боишься, пока подавлен и балансируешь на грани отчаяния, ты вязнешь в болоте безысходности и медленно тонешь, тонешь, тонешь… Но если ты уцепился за какую-нибудь ветку, пусть самую завалящую, тонкую и хрупкую, все вдруг резко меняется. Нет, объективно ситуация остается прежней, а вот отношение к ней становится другим. Вплоть до прямо противоположного. На смену страху приходит отчаянная отвага, а безысходность и унылая апатия растворяются в кипящей смеси из молодецкого задора и азартной решимости идти до конца.
На этом фокусе, как на прочном фундаменте, и построено главное здание человеческой психики, Храм его личности, его «я». Или самосознания. Удался фокус, сумел человек зацепиться за соломинку, вспомнил, что он личность, царь природы, творец своей судьбы и так далее, – все в порядке, выкарабкается. Треснул фундамент, посыпались стены, рухнула крыша – пиши пропало. Самосознание на нуле, личность придавлена обломками, человек превратился в пресловутую «тварь дрожащую», которая не имеет никаких прав. В первую очередь – права на жизнь. До свидания, зверушка.
Владимиру Водорезову, навигатору по прозвищу Водолей, удалось не только уцепиться за соломинку, но еще и выкарабкаться из болота безысходности на более-менее твердую почву. Все дело как раз в словечке «навигатор», которое, по неведомым пока причинам, закрепилось за Володей. Ни названием профессии, ни почетным званием этот довесок к имени и прозвищу не являлся. С недавних пор слово «навигатор» обрело еще один смысл, известный лишь узкому кругу лиц. И этот смысл как раз определял толщину спасительной соломинки, давал Водорезову и другим навигаторам целую кучу дополнительных шансов выжить во всемирной катастрофе, целую пачку заветных билетиков на спасительный ковчег. Проще говоря, реально уцелеть светило именно навигаторам. Всему остальному населению планеты грозила смерть в ближайшие два-три дня. Мир рушился, и его обломки сыпались на голову человечеству. Именно так, всему человечеству сразу. За исключением, как было сказано, навигаторов, людей, способных переходить в благополучную копию гибнущего мира. За что навигаторам выпала такая честь – история пока умалчивала, а самим счастливчикам было некогда проводить расследования. Выпала, и спасибо. Подробности позже.
Нет, возможно, кто-то из навигаторов все-таки задумывался о своем предназначении, ведь в мировом масштабе, по прикидкам Водолея, набиралось несколько десятков тысяч подобных ему «избранных». Наверняка некоторые предпочли не суетиться, а просто перейти в благополучную Новую реальность и засесть за изучение аргументов и фактов по данной теме. Но конкретно Владимира Водорезова теория по этой теме пока не волновала. Он решил подойти к проблеме иначе, с практической точки зрения. Есть дар – пользуйся, а кто, зачем и почему его тебе дал, вопрос десятый. На этом Водолей и остановился. И ему сразу же нашлось чем заняться помимо размышлений о собственной исключительности. В Старой реальности гибли люди, и Водолею это крайне не нравилось. А еще больше Володе не нравилось то, что он мог спасти хотя бы некоторых из них, но ему мешали так называемые контрнавигаторы во главе с генералом ФСБ Мазичем по прозвищу Мазай.
