Сергей Лукьяненко - Реверс
Голова — во! Серьезная башка, только безмозглая. Зубищи — как у пираньи. Удивительно, что проволока устояла. Чешуи нет, как у сома. Только хвост нормальный, примерно как щучий.
Хорошая добыча, килограмма на три.
В копченом виде она будет еще лучше. Жаль, соли нет, растворилась соль в озере. Ладно, и так сойдет. Голодная смерть больше не грозит, копченая рыбина не протухнет ни сегодня, ни завтра. За этот срок, и чем раньше, тем лучше, надо выбраться из леса. Лучше всего, наверное, двигаться вдоль речки, она вроде на юг течет…
А торчащее над озерной гладью хвостовое оперение дровяного самолета еще долго будет озадачивать туземцев, если они сюда заглядывают. У аламейских пограничников стало одним самолетом меньше.
Ева точно не расстроится из-за этого.
Плохо, что нельзя уйти Проходом — не открываются тут Проходы. Ева вчера пробовала, аж жалко ее стало. Терпела, сколько можно, мучилась, а потом плюнула и даже в кусты не побежала, только крикнула: «Отвернись!». Дурацкое место Оннели, дурацкая аномальная зона, самая большая в Центруме… Разлеглась корявым осьминогом, щупальца во все стороны, и не поймешь, где тут можно открыть Проход, а где лучше и не пробовать… Понятно, почему черные воины Старца сумели так легко выдавить отсюда пограничников, — те просто не слишком держались за Оннели, тут им и работы почти нет. С какой стороны ни глянь — никчемная страна, задворки мира. Если бы не Макс, кому пришло бы в голову наведаться сюда?
Да и Макс хорош! В смысле, хорош покойный Федор, что вытащил Макса из Гомеостата! Не было, что ли, другого пути в Центрум, кроме как через Оннели?
Наверняка есть такой путь, надо было просто не лениться искать. А то — нашли одну лазейку и рады! Лазейка-то дрянь.
Ладно… Вернуться к биваку, выпотрошить рыбину, пристроить ее на рогульках над костерком, а в огонь напихать сырых веток — дело пяти минут. Ева спит. Кашляя от дыма, Сергей наблюдает за процессом — не спанья, понятно. Копчения. Здорова тушка, часа полтора будет коптиться. Зато двое суток не придется заботиться о еде.
Тихо-тихо приближаются люди. Сергей не видит их, он занят, и глаза слезятся от дыма. Четверо лесных гостей одеты в черное, не хватает только закрытых лиц для сходства с ниндзя. У одного из них в руках охотничье ружье, у остальных — винтовки.
Они подходят совсем близко. Нарочитый кашель главаря выглядит просто издевательством. Просыпается Ева, оборачивается Сергей. Все ясно без слов: сопротивление бесполезно.
— Пограничники, — утвердительным тоном сообщает главарь. Голос строг, в нем нет издевки. Надо полагать, Старец казнит пограничников со всем уважением к их достоинству.
Ева энергично оспаривает выдвинутый главарем тезис. Они говорят слишком быстро, Сергей понимает со второго слова на третье, но смысл спора ясен. Главарь указывает рукой на торчащий из воды хвост самолета. Ева отвечает возмущенной тирадой.
Затем главарь приказывает пленникам встать и идти. Кто бы отказался от такого предложения?
— Куда? — только и спрашивает Сергей.
— На суд Старца. Пограничников он казнит. — Главарь жестом дает понять, что единственно достойным орудием казни пограничников, по мнению Старца, является кол.
— Мы не пограничники! — настаивает Сергей.
— Старец решит, кто вы такие, — следует ответ, и Сергею споро вяжут руки за спиной. Еве тоже.
Рыба остается в едком дыму потухающего костра. Завтра ее найдет какой-нибудь лесной зверь и ошалеет от радости.
Идти пришлось недолго: сделав крючок по лесу, вскоре вышли к реке ниже переката, где полчаса назад Сергей выловил рыбину. Здесь пленники были посажены в лодки. В другое время Сергей непременно удивился бы и начал острить: это были примитивные каноэ, обшитые корой, совсем как в индейских романах Фенимора Купера. И весла были канойные, выструганные из деревяшек, с перекладинами, как у заступов. Все-таки забавно, что в разных мирах человеческая мысль изобретает одни и те же штуки. То ли они самые оптимальные, то ли головы у людей устроены одинаково…
Лучше бы они были устроены так, чтобы изобрести непротекающую посудину! Сергей сидел в луже.
А река, как он решил, тоже была дурацкая. Несколько километров плыли по практически стоячей и, вероятно, глубокой воде, затем услыхали шум порога. По мнению Сергея, такой порог можно было пройти даже на пироге из коры, но черные «ниндзя» вытолкнули пленников на берег и — раз-два, взяли! — перетащили плавсредства ниже препятствия, попутно вылив из них воду. После чего добрый час «лопатили» по очередному сонному плесу.
Следующий порог был поспокойнее, его прошли на плаву. Каноэ, где неестественно прямо, как статуя, сидела Ева, удачно обогнуло все камни, а каноэ Сергея царапнуло бортом один да еще едва не опрокинулось, пропрыгав по валам лагом. Сидевший позади черный воин шумно перевел дух.
— Чайник, — сказал ему Сергей по-русски. — Воды не чувствуешь. Утопишь нас — Старец тебя самого на кол посадит.
Он был убежден, что на любом речном пороге дал бы этому ниндзя сто очков вперед, и даже понимал, в чем тут дело. Тогда, на Кольском, он — спасибо медведю — случайно прошел в Центрум и обратно, после чего на время приобрел необыкновенную способность к учебе. А чему учиться в водном походе, кроме как прохождению порогов? В конце похода его пересадили на место капитана и правильно сделали. Не подкачал.
Наверное, Сергей еще бы что-нибудь сказал, но тут же получил несильный, однако вполне чувствительный удар веслом плашмя по голове: заткнись, мол. «Ниндзя» наверняка не знал русского языка и ориентировался на интонацию. «Нигде не любят критику», — пробормотал, вздохнув, Сергей. Само собой, пробормотал тихонько, чтобы не огрести еще разок по кумполу.
Бежать, пока не поздно? Со связанными за спиной руками далеко не убежишь, да и Еву нельзя бросить. Придется, как видно, повидаться со Старцем, предстать, так сказать, пред ясны очи. Интересно, на кого он похож? Наверное, ему лет девяносто пять, если не сто десять, и у него Паркинсон, Альцгеймер и просто маразм. А также, само собой, астма, спондилез, ревматизм и геморрой. Такие ископаемые трилобиты обычно не страдают избытком доброты. А если ему не больше семидесяти, то он, наверное, похож на какого-нибудь генерала из банановой республики, распираемого чувством собственной значимости и жестокого вследствие скрытых комплексов. Он тут царек, а на такой должности недолго и подвинуться слегка умишком а-ля Ваня Грозный. Лучше уж Паркинсон…
А «ниндзя» все гребли. Безнаказанно кусалась мошкара. Сергей отплевывался и корчил гримасы, чем, кажется, только привлекал кровососов. Вскоре последовал еще один обнос препятствия и новый тихий плес. На мысу причалили.
