Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок
Оглядев уже критическим взглядом результат своего вдохновения, Фёдор не удержался от смеха — к телу качка-супермена была приделана крохотная, будто кукольная, голова мальчишки. Пришлось снова лезть в настройки и с немалым трудом разыскивать там ползунок «возраст». Выставив его на «21», не смог удержатся от присвиста обалдения — жаль, что в жизни он вряд ли когда-нибудь будет выглядеть так круто, но если этим всерьез озаботится прямо сейчас…
Федька с трудом прогнал мысль стать таким же красивым: Мелкая его и таким… хм, находит привлекательным. Ему другие тоже не нужны, а в текущей жизни главная сила находится в голове, а не в мышцах. Гораздо лучше уметь попадать в глаз на сотню метров, чем быть способным согнуть в дугу лом. И хватит об этом!
Со вздохом убрал картинку перса и озаботился поиском входа в игру. Как обычно, нужная кнопка нашлась самой последней, несмотря на громадный размер и приметное расположение. Вскочило сообщение «Внимание, игра ведется только с полным погружением. Все ощущения абсолютно реальны! Спасибо что выбрали наш мир. Согласны получить незабываемые впечатления, став обычным солдатом на поле боя? Да/нет». Оставалось только хмыкнуть над столь незамысловатым подходом — как помнилось Федьке, любая новая «вирт-игрушка» заявляла о собственной «неотличимости от реальности и незабываемых впечатлениях». Что в лучшем случае означало крохотное улучшение текстур в виде нового типа облаков или подправленной «физики».
А вот следом за утвердительным ответом, прямо поверх «картинки», ломая всю красоту виртмира, полезли системные сообщения — запросы на запуск программ, подключение модулей, синхронизацию каналов и прочая цифробуквенная белиберда. Как и положено военным, давать нормальные названия активируемым кускам кода они даже не пытались. В общем-то, все понятно, но настораживал один момент — не было никакого сообщения о закачке и установке новых программ. Это что выходит — все нужное уже находится на месте? Остается только включить?
Ну и чудят вояки — встраивают игровую приставку с полной виртуализацией прямо в шлемы. Зато тогда многие загадки становятся понятны — как и положено разведчику, Федька отложил получившийся вывод на отдельную полку, а затем одним махом подтвердил все запросы.
Перед глазами вместо дверцы шкафа вспыхнули две быстро вращающихся цветных спирали. Постепенно их мелькание замедлялось и уже через пару десятков секунд оставалось только шагнуть в прямоугольник двери, прорывая радужную пленку, по которой еле ползли перетекающие друг в друга разноцветные разводы.
* * *Виртмир порадовал. Да что там порадовал — поразил до самой глубины души! «Надо же, не обманули!» — только и сумел подумать Фёдор, пытаясь совладать с отвалившейся нижней челюстью.
Какие там текстуры?! Под ногами была совершенно настоящая трава, в которой стрекотали самые натуральные кузнечики, там же наверняка ползали по своим делам и прочие жуки-букашки, совершенно не обращая внимания на попирающего их мир пришельца. Щеки обдувал легкий ветерок, приносящий с собой запах пыли и трав — неповторимый аромат нагретой солнцем степи, от висящего на плече автомата веяло нагретым металлом и смазкой, камуфляж добавлял обертоны свежего пота.
Фёдор, не в силах противостоять искушению, присел на корточки чтобы пропустить между пальцами травинку. Самую обычную травинку, «овстюк», как тут говорят. Колосок древнего предка пшеницы был с разным числом зернышек на противоположных сторонах, с обломанными или неравномерно объеденными кем-то волосками. Тихо выпадая в осадок, от уровня детализации, парень окинул взглядом колышущееся вокруг море точно таких же «овстюков». У них что, тоже свой внешний вид и судьба, или детализация выполняется, только если обратить внимание на отдельный объект?
Но тут виртмир напомнил о своей «реальности» еще раз, и все красоты и восторги разом отошли на задний план. Ожила связь в шлеме, и незнакомый голос одной фразой, в которой нематерными были только предлоги, четко поставил ближнюю задачу — быстро и скрытно занять отмеченный на тактической карте пункт наблюдения и обороны, «и не зевать там!». Пришлось выдвигаться, матеря про себя при этом «историческую достоверность» антуража — уже практически сухая трава колола ладони, а скрытые в ней мелкие камешки норовили пребольно подвернуться под колени.
Очередной рык в ушах заставил отбросить излишнюю осторожность и вернутся к прямохождению, точнее прямобеганью, но легче не стало — автомат норовил попеременно, то отбить спину, то заехать под ребро, а для усмирения его эволюций не хватало рук. Потому как непонятно зачем повещенный на пояс штык-нож уже успел съехать вперед и пару раз приложиться по самому дорогому, отчего Фёдор непроизвольно чуть опять не перешел на ползание, а вторая рука придерживала подсумок. Третей руки, чтобы утихомирить основное оружие, как известно, природой не предусмотрено.
С подлянками штык-ножа удалось разобраться уже практически добежав до места. Фёдор вспомнил, наконец, рассказы отца и что нужно делать — сдвинув непоседливое оружие набок сунул кончик ножен в карман штанов. Сразу стало легче, и освободившаяся рука призвала к порядку автомат. Получать по ребрам четырьмя килограммами не самое приятное занятие.
«Окопчик наш — последняя квартира…» — несмотря на понимание, что он в игре, Федьку не на шутку начало трясти. Очень уж натуральной была окружающая действительность, и это потихоньку, подспудно, убеждало — «все по-взрослому». Начнись прямо сейчас стрельба, и не факт что он бы выдержал, а не ломанулся куда глаза глядят, стараясь убежать от неизбежной смерти, или не скорчился на дне гадского окопчика совершенно беспомощный от ужаса.
Очень уж ситуация была знакома и узнаваема. Фёдор явно попал в «прикрытие» снайпера, только не в ближнее, на этот раз. И ведь тогда он не боялся, только потому что ничего не соображал, а вот сейчас, при повторном прогоне ситуации, и догнал его запоздалый страх. Очень волнительно было понимать, что у него одно назначение — вовремя заметить и предупредить, а вот дальше скорее всего «всё». Война для него будет закончена быстро, а победители (если у них не будет других дел), просто насыплют сверху выброшенную при строительстве этой канавки землю в виде невысокого холмика. Который разроет первый же четвероногий любитель дармовщинки — чего ведь еде пропадать? А строители окопчика явно не перетрудились — сделали его настолько мелким, что из него разве что ягодицы не торчат.
Вот такие, приблизительно, рассуждения способны сделать трусом самого храброго человека. Но время шло, по траве ползали букашки, норовя время от времени залезть за шиворот, шуршала и пересвистывалась всякая живность, кажется, из-под ближней кочки таращил любопытные глазенки мышонок, не решаясь выбраться наружу по своим делам, проходили регулярные прищёлкивания по каналу связи «тут… тут…». А вот противника не было. И страх постепенно отошел на задний план, сменившись некоторым фатализмом. Опять жара, сухая глотка и неимоверная скука. В панораме колыхалось море травы, в котором плавали, едва заметно для глаза смещаясь, травяные же кочки…
Движущиеся кочки?! Еще не успев сбросить непонятное оцепенение Фёдор полоснул длинной очередью «приблизительно куда-то в ту сторону», потому что первые же столбики земли и травы, выбиваемые пулями, напрочь скрыли цели и сбили прицел. Продолжая стрелять, заячьим зигзагом рванул в подмеченное ранее укрытие — оставаться на прежнем месте было невозможно. Еще миг назад краем глаза отметил, что вокруг не свистят пули и не встают «столбики» ответного огня. Зато слева прилетели «фаерболы» подствольных гранат и легли треугольником вокруг его позиции, но не взметнули вверх огненные кусты, а выпустили бодро расползающиеся облачка.
Знакомо. Оставалось только рвать жилы, стараясь проскочить до того как облако газа сольется в единую пелену. А вот с этим были явные проблемы. «Добивая» рожок Фёдор только отметил, как заторможено и неуклюже двигалось его тело, как медленно оно выполняло повороты, а желанное укрытие, к которому так рвалась душа, маячило где-то на горизонте. Не добежать.
И не добежал. Что-то охватило и намертво зажало лодыжки, отчего со всего разгону плашмя ляпнулся на землю, выбивая дух и теряя автомат. Вдохнуть не дали. Тут же на спину навалилась тяжесть, а горло сдавила петля — как бы не ремень его собственного оружия. Пользуясь свой многократно возросшей силой, Фёдор смог перевернутся на спину и даже вроде сбросить того, кто держал ноги, но помогло это слабо. Оставшийся за спиной противник от всей души двинул пяткой в пах, парализуя всякое сопротивление ошеломляющей болью, а потом, обвив своими ногами бедра, еще сильнее затянул на шее ремень.
Перед глазами резко возникло «звездное небо», на котором то и дело мелькали вспыхивающие звезды, а гул не имеющей оттока крови поднялся в ушах до громкости рева водопада.
