Василий Головачев - Триэн
– Ничего, я тоже буду чуть позже, – ответил Константин.
Джип пересёк мост через реку, доехал до конечной остановки троллейбуса № 20 и остановился у входа в парк.
Лет сто назад москвичи назвали Серебряным бором сосняк на правом берегу реки Москвы. Он тянулся от Троице-Лыкова и Крылатского до деревень Раздоры и Ромашково. По сосняку же назвали и посёлок, возникший в начале двадцатого века на левом берегу реки. Рядом с посёлком, в той же излучине была сосновая роща, и данное название перекочевало и на неё, в то время как правобережный сосняк стал называться Серебряноборским лесничеством.
Потом излучину спрямили каналом для удобства судоходства, сэкономив время движения катеров по реке, и образовался Серебряноборский остров, почти полностью получивший статус памятника природы.
На его территории умещались два старых сосняка, молодые посадки сосны, разветвлённый залив Бездонка, старые же ивняки-ракитники, ольшаник, тростниковое болото, сырые и сухие луга, а также оголённые пески и посадки парка «Ветеран», постепенно отвоёвывающего площади острова и превращающего их в зоны отдыха и прогулок.
Уваров хорошо знал парк, потому что не раз отдыхал и даже загорал здесь на песчаных пляжах с семьёй.
С Ватшиным он встретился прямо на автомобильной стоянке: писателя тоже привезли сюда на джипе телохранители.
Старший двойки сопровождения Уварова, с подбритыми висками и квадратной физиономией, по фамилии Лоза (впрочем, это могла быть и кличка, Уваров не интересовался, но к этому парню все обращались так), запротестовал было, хмуро бросив, что надо было предупредить их о цели поездки, но Уваров отрезал резко:
– Надеюсь, я имею право на личную жизнь? Или вы хотите сопровождать меня и в туалет?
Телохранители переглянулись, но больше не вмешивались.
Уваров и Ватшин обнялись.
Писатель выглядел рассеянно-расстроенным, косился по сторонам и явно чего-то опасался.
– Куда пойдём?
– Я тут знаю одно укромное местечко, у протоки из Бездонки, бывал здесь раньше.
– Веди.
Они углубились в парк, не обращая внимания на телохранителей, построившихся после короткого совещания в некое подобие «брючного ремня с пряжкой», как выразился бы Солома: двое следовали впереди охраняемых, остальные топали по одному сзади.
Посетителей в парке было мало, из-за жары многие прятались в тень либо выбирались на берега водоёмов. Поэтому компания мужчин в количестве шести человек выглядела странновато, однако делать было нечего. Ватшин чего-то ждал, помня о подслушивающих устройствах, и заговорил, лишь когда они присели на травяной пригорочек в тени ракит, перед протокой с зеленоватой водой, скрытой от посторонних глаз ивняком и зарослями высоких трав.
Телохранители, оценив положение подопечных, укрылись за кустами и деревьями неподалёку.
– Что случилось? – не выдержал Уваров. – На тебе лица нет. Что за таинственность?
Константин ответил не сразу, заворожённый медленно текущей водой.
Мимо пролетела красивая оранжевая бабочка – большая лесная перламутровка, вильнула и неожиданно села на лоб Ватшина. Он дёрнулся, пытаясь схватить её за крылья, и бабочка улетела.
Уваров рассмеялся.
– Хорошо, что не оса.
– Да, – рассеянно согласился Ватшин, – хорошо… Я в деревне родился, ностальгирую по родной природе, Москва не мой город.
– Ностальгия – это когда хочется вернуться, а некуда.
– Есть куда возвращаться, но ведь завязан теперь со всех сторон, все приятели в Москве. Иногда мне страшно хочется проснуться.
– У меня другие ощущения, хотя и я не городской человек: всё настолько обыденно совершается, что даже ксеноты с их вознёй и бойцы «Триэн» кажутся необходимым дополнением к реальности.
– Бойцы-то как раз очень реальны, – криво улыбнулся Ватшин. – Я их уже по запаху отличаю. Надоели!
– Они пекутся о нас.
– Пекутся… по долгу службы. У них свои планы. А я не хочу быть частью чужого плана!
Уваров внимательно вгляделся в бледное, абсолютно лишённое загара лицо Константина.
– Похоже, ты с главным встречался, с Юлием Тарасовичем?
– Встречался…
– И он произвёл на тебя плохое впечатление?
– Не то чтобы плохое – странное… говорит складно, доброжелательно, а во рту осы.
Уваров хмыкнул.
– Красиво говоришь, писатель, образно. Мне он тоже не сильно по душе. Но ведь начальников не выбирают?
– Он мне не начальник.
– Ну, в каком-то смысле мы всё равно зависим от него. А он старается улучшить нашу жизнь.
– Господи, упаси меня от стремления вмешиваться в чужие дела, чтобы что-то улучшить, – пробормотал Ватшин. – Хотя я хотел поговорить о другом. Ты звонил?
– Да.
– И что?
– Мы побеседовали по скайпу с очень симпатичной блондинкой.
Ватшин странно посмотрел на Уварова.
– С Лианой?
– Нет, с Лией.
– Надо же… я тоже беседовал с блондинкой, но она назвалась Лианой. Что будем делать? Тебе тоже предложили сотрудничество? С условием никому не говорить о контактах? Обещали свободу и защиту?
– Обещали.
– Что ты им ответил?
– Обещал подумать.
Ватшин внезапно расслабился и даже повеселел.
– Я тоже… а посоветоваться не с кем. Они… она хорошо умеет уговаривать людей, в какой-то момент я даже перестал колебаться, решив довериться ей… им. Но потом снова засомневался.
– И я, – серьёзно сказал Уваров.
– А ты почему? – недоверчиво спросил Ватшин.
– Ты правильно оценил их возможности, эти люди…
– Не люди – инолы. Биде, блин!
– Биеде по-китайски, – улыбнулся Уваров. – Но именно их способность убеждать меня и настораживает. Что-то тут не так, гипноз какой-то. Я, конечно, ещё раз поговорю с ними, чтобы определить их цели и стратегию, но впоследствии намерен доложить обо всём Ивану Петровичу.
Ватшин вскинул на него глаза, опустил, задумчиво швырнул в воду сухой прутик.
– Не знаю… наверно, я сделаю то же самое. Не люблю что-то делать за спиной людей, которые мне доверяют. Может, я ненормальный?
– По статистике лишь двадцать процентов землян условно нормальны.
– Утешил, – криво улыбнулся Ватшин.
– Шутки удлиняют жизнь.
– Ты это драгонам скажи… или герпам. Почему нам не дают о них полной информации? Ни откуда они, ни сколько их, ни где прячутся.
– Ну, где ксеноты прячутся, не знают даже погранцы «Заставы». А откуда они… Разве Кротов не сообщил тебе об этом в своём послании?
– Нет.
– Гордеев говорил о созвездии Ориона, а герпы, наверно, с одной из звёзд Змееносца.
– Вовсе не обязательно, название созвездию давали люди, а не сами герпы. Но это сейчас не важно, важнее знать, что нам делать в создавшейся ситуации. Может, не ждать новых контактов с Лиа… с инолами?
Уваров понял, что писатель боится встреч с инолами и пытается перестраховаться, отвести от себя подозрение в предательстве.
– Успокойся, Костя, мы ещё ничего дурного не совершили. Но я бы не стал спешить с признанием Гордееву. Мы по сути ничего не знаем об этих инолюдях, вот узнаем побольше и сделаем совместное заявление.
– Да? – У Ватшина отлегло от сердца, заблестели глаза, слова Уварова заронили в душу надежду на благополучное разрешение ситуации. – Ты уверен?
– Железно.
Ватшин глубоко вздохнул, ещё больше расслабился, лицо его порозовело, размякло.
– Я было запаниковал… аж стыд прошиб!
– Ничего, бывает с каждым.
– Хочешь хохму?
– Анекдот?
– Нет… я ходил в будущее…
– Это уже не секрет, я тоже пробовал.
– Я ходил в будущее Земли… на миллион лет… так вот, через миллион лет на Земле не будет человечества! И вообще жизни. Во всяком случае, я не заметил. В будущем Земля станет напоминать Марс: горы, пустыни, пропасти, вулканы… зато жизнь появится на Венере. Я тебе говорил?
– Возможно, жизнь на Земле кончится гораздо раньше.
– Но через миллион лет – точно.
– Значит, человечество переселится на Венеру.
– Ты в это веришь? Не переселится оно никуда, просто исчезнет. Потому что жизнь на Венере будет иметь иную основу.
– К звёздам полетим.
– Хотел бы я верить…
Уваров покачал головой, рассматривая ставшее виновато-смущённым лицо Константина, проговорил тихо, после паузы:
– Может, наши прогнозы не абсолютны?
– Я не знаю, – так же тихо и грустно ответил Ватшин.
Глава 4
Оздоровительные процедуры
1. Долг платежом красен
Здание Московской газовой биржи было построено на Берсеневской набережной, между «Макдоналдсом» и старой церковью девятнадцатого века, в две тысячи пятнадцатом году и представляло собой тридцатиэтажный трёхгранный шпиль – нечто вроде гигантского штыка из синего зеркального стекла. Охранялось оно, как и другие строения этого типа – «Газпрома», Московской нефтяной компании, – внешним кольцом охраны, включающим системы наблюдения, и внутренней службой, использующей системы телемониторинга всех этажей и коридоров.
