Александр Афанасьев - Год колючей проволоки
— Относительно четвертой фазы. Вам слово, Дэйв, — и не разочаруйте нас.
Петреус начал говорить, медленно и внятно, не открывая папки.
— Боюсь, что порадовать нечем, фаза четыре, начатая в прошлом году, увы, идет к своему бесславному и логическому концу. Здесь нет вины тех, кто там, в Эй-стане, делает все, что может. Здесь есть наша вина, но она невелика, джентльмены, мы делаем все, что можем, и делаем это добросовестно, как я успел убедиться. Более виноваты гражданские власти… но и они виноваты лишь в том, что влезли в эту кашу. Остальное, господа, — объективные факторы.
— Так говорят офицеры, которые просрали свой взвод по глупости, — сказал не любивший Петреуса Маттис, но тот даже не обратил внимания.
— Фактор, не позволяющий нам победить в Афганистане, только один, и этот фактор — Пакистан. Мы не просто упустили ситуацию из-под контроля — мы сделали возможным появление в пограничной зоне поселений, где террористами является абсолютно все население, от мала и до велика. Сейчас подросли уже дети тех, кто начинал этот конфликт, последние удары, так дорого нам обошедшиеся, — это уже не Талибан, это Талибан-два. Второе поколение фанатиков, которое с детства воспитывалось в ненависти к нам и желании воевать. Их не замирить, из них не создать гражданское общество, их можно только уничтожить. Большое наступление, предпринятое зимой этого года, закончилось только тем, что мы выдавили основные бандгруппы из кишлачной зоны через границу, в соседнюю страну. Тактика та же самая — при появлении крупных армейских подразделений — отступать, не принимая боя, охотиться на мелкие подразделения, исходя из того арсенала, который имеется. Более того — часть бандитов просто легализовалась и стала полицейскими. Если мы хотим замирить тот же Нангархар — нам надо там стоять не менее пятидесяти лет, пока не сменятся два поколения.
— Или просто всех грохнуть, — жизнерадостно предложил Дэвис, который один раз уже облажался перед камерой. Тут же были все свои.
— Задачи, поставленные по овладению провинциями, выполнены?
— Мы стоим в кишлачной зоне. Авиация контролирует горы так плотно, как только может. Это, к сожалению, все.
— Возможности вывода? Черт, мы же столько сил вбухали в обучение афганских правительственных сил.
Петреус устало покачал головой.
— Дело даже не в талибах — дело опять-таки в самом Пакистане. И не только. На данный момент в Афганистане мы окружены со всех сторон. С запада у нас Иран, с востока — Пакистан. С севера — не Россия, как мы привыкли думать, а пояс несостоявшихся, зараженных идеями агрессивного ислама, распадающихся государств. Русские со своей зоной ответственности не справились, ОДКБ практически развалилось. Некоторые государства бывшего советского блока отчетливо сползают в трясину, это не государства — это добыча для любого более-менее грозного хищника. На Казахстан — лидера Центральной Азии — надежды нет, там население меньше двадцати миллионов на страну размером с половину США. Мы — не лучше. Вопрос стоит шире обстановки в Афганистане — дальше полыхнет весь регион. Выходить нам надо, и как можно скорее. Самое главное — чтобы война не пошла следом за нами, нам надо удержать те регионы, где есть нефть.
— Итак, ваши предложения?
— Готовиться к выводу войск, немедленно. На это у нас есть максимум год, потом выйдем уже с большими потерями и в качестве проигравших. Четвертая, пятая, шестая фазы — все они закончатся одинаково.
— Мнения, джентльмены?
— Куда мы выходим? — сразу сказал МакКристал. — Мы должны оставить в том регионе хоть какие-то возможности для контроля.
— Вариантов немного, — ответил за Петреуса председатель ОКНШ, — либо на север, либо на запад. Ваше мнение — мы можем оставить там базу или две? Например — укрепиться в том же самом Баграме?
— Можем. Но это ничего не даст. Все, что мы можем, — это поджечь все так, чтобы пламя двигалась к центру очага, а не вовне. Потом, когда все выгорит, можно попробовать еще раз.
— А как насчет морского замещения десантных и ударных сил? — спросил Маллен.
— Уязвимо. Мы можем это использовать, но не на постоянной основе.
— Картер?
— Сэр, я могу сказать только то, что мои люди выполняют порученные им задачи. Но ситуация не улучшается. В конце концов, мы все знаем, что победить человека практически невозможно, он сам должен принять решение и признать себя побежденным. Эти ребята признавать себя побежденными не желают.
— Базы?
— Только лишние потери, сэр.
— Генерал Маттис?
— Мы не можем бросить тех людей, которые поверили нам и пошли за нами, — отчеканил морской пехотинец, — если это произойдет, нам просто больше не поверят. Мы можем получить дополнительные силы, сэр?
Маллен устало вздохнул.
— Вчера я имел продолжительную беседу на эту тему. Мне было заявлено вполне определенно — нет, не в этой жизни. Мы выскребли все сусеки, мы влипли в Ливии, вот-вот влипнем в Йемене и Сомали, возможно — в Сирии. Более того — нам дали срок, после которого мы должны будем убраться оттуда. Это не обсуждается.
— Мы проиграем.
— Да, проиграем. Но возможно — сохраним сами себя.
Генерал МакКристал поднял руку.
— Да, Стэн?
— Сэр… а нельзя ли создать что-то вроде анклава?
— Какого анклава?
— Ну… что-то вроде анклава. Берем несколько провинций, где спокойнее всего, — и закрываемся там. Ровно столько, сколько сможем плотно контролировать. Получится нечто вроде территории Северного альянса до нашего прихода. В этом случае тем же талибам, будь они первыми, или вторыми, или третьими, придется иметь дело с частью страны, и они как-то должны будут налаживать там мирную жизнь. Посмотрим, как они ее наладят. Афганцы что-то быстро забыли — что было при талибах и что стало при нас.
Генералы переглянулись, потом Петреус спросил:
— Давно придумал, Стэн?
— Да были мыслишки еще тогда. Только кто же разрешит. Откровенно говоря — уже тогда было понятно, что Карзая бессмысленно стегать — дохлая лошадь.
— Нортон?
— Выйти. Оставить базы на севере и с них бомбить. Держать Афганистан в таком состоянии, чтобы он не угрожал никому. Если законное правительство останется — все-таки наша авиация способна значительно сократить количество его противников — тем лучше. Если нет — мы должны просто напоминать им о себе каждый раз, как только они задумают недоброе.
— Флинн?
— Сэр, я хотел бы выступить.
Адмирал посмотрел на Петреуса — он думал, что выступать будет все-таки он. Получается — попросил начальника разведки. Возможно, доклад еще более жесткий и скандальный, чем тот, который они первоначально согласовали. Хотя и за первоначальный… можно тихо выйти в отставку без особых почестей.
— Послушаем, если нет возражений.
— Спасибо. Относительно будущего Афганистана можно сказать только одно — что будущего у этой страны, как такового, нет. Ситуация в Афганистане принципиально отличается от того, с чем мы столкнулись в Ираке, — и, анализируя наши планы по второй и третьей фазам операции, можно сказать, что это и была наша ошибка — мы попытались применить рецепты, сработавшие в одной стране, к другой, не замечая разницы между ними. А она существенная. Ирак — это государство диктаторского типа, но все же государство, население в нем жило и привыкло жить при сильной, в чем-то даже жестокой, власти. В его понимании власть — пусть она и жестока, и в чем-то несправедлива — но она абсолютно необходима для выживания. Пауза, в течение которой в Ираке не было власти, — она была хоть и тяжелой как для нас, так и для иракцев — по историческим меркам она была короткой, и нам удалось установить там другую власть. Афганистан же живет без власти на протяжении двадцати лет, последняя власть, которая там рухнула, — это была власть, установленная русскими. А некоторые племена вообще живут без государства, в их жизнь почти не вмешивался даже король, на любые попытки вмешательства они отвечают сопротивлением.
Таким образом, то, что мы сделали в Ираке, и то, что мы пытаемся сделать в Афганистане — установить централизованную власть, — это чуждо обычному афганцу, и многие будут воевать против власти, какой бы она ни была.
Единственная возможность, которая у нас еще осталась в Афганистане, — это афганизировать войну, переведя ее из религиозной плоскости в плоскость национальную, попытаться столкнуть лбами агрессивных националистов и талибов. Талибы, первоначально почти полностью состоящие из лиц пуштунской национальности, сейчас превратились в международный террористический интернационал, пуштунские же племена в отношении к талибам разделились. Если мы сделаем так, что талибы будут воевать против пуштунов, а пуштуны — против талибов, то мы победим, даже если нам придется уйти.
