Александр Уралов - Обратный отсчёт
— Как-как…
— Понятно… У нас тут всё отделение выползло, когда Светлану привезли… бабы ревут, мужики матерятся, менты орут… кошмар!
— Да… парнишку жалко…
— Не то слово… Слава Богу, моему ещё пять только…
— Моему — два с половиной… слушай, у тебя стаканчика где-нибудь нет? У меня тут… во фляжке…
— Ерунда у тебя во фляжке! Пошли, спиртиком помянем парнишку…
…
…
— Маринка, не реви… все под Богом ходим… О-хо-хо… ну, за упокой…
— Чёрт… крепкий…
— А то!.. Это тебе не МВД, у нас в ординаторской — всё на пользу…
— Марина… вас ведь, Мариной зовут? Вы не плачьте…
— Не реви Маринка… а? И так тошно… и всю ночь ещё дежурить…
— У меня племянник… в а… в а… в армии… Машка — дура… а родила… а я… а я…
— Ну-ну… вернётся он, что вы, ей-богу… я сам служил…
— Ребята… Маринка, подожди реветь, у тебя три послеоперационных сегодня!.. Давай, выпей, умойся… Так, подождите… Где тут этот сидюк… ага! Вот, давай, поставим — и как следует… по христианскому обычаю…
— Ты чего?
— Подожди… где она… вот! А теперь тихо. Стаканы берите и молчите.
«…тай… тай… тай на руках моих снег… тай, превращайся в слёзы… ответы мои… серый вокзал наказал твоими обманами… ранами…»
— Та самая песня, да?
— Да.
«… ждать и курить… не забыть — зрачок сокращается — не считается…»
— Ты ничего?
— Нормально…
— Командир не оттрахает?
— Да пошли они все на хрен… ребят жаль…
— Всех жаль…
«… прямо под облака залетела луна, пока
я попробую зажигать
звёзды…»
— Ребята… а она… Светочка… мне сказала, что ей Володя шептал… ну, там… вы же видели…
— Что, Мариночка? Господи, да не ревите вы…
— «Я тебя люблю»…
(Москва, телецентр Останкино, студия новостей Первого канала)
— «… по только что полученным данным, один бандит покончил с собой». Марат! Я не буду. Это читать.
— Окстись! Ты чего?!
— (сдавленно) Я. Не буду. Это. Читать.
— Б…дь, до эфира пять минут! Ты с ума сошла… стой, стой! Ты куда?! Что это она, а?
— Марат, что там?
— Да вот… заревела и убежала…
— Что?!! Вы что там, охренели все?!!
— А что ты на меня-то орёшь, а?!! Нет, ты что на меня орёшь?! Я что ли, б…дь, эту дурь написал???
Из материалов уголовного дела «О террористическом захвате телевизионной студии ЗАО ТРК АТР»
(Оксана К., заложница, предварительные показания)
— Оксана, успокойтесь. Всё позади. Вот, воды попейте…
— Мы же все вместе хотели… Слышь, командир, только не стреляйте в них, слышишь?!
— Тихо-тихо! Никто стрелять не собирается…
— Мы поедем… мы поговорим с ними, слышишь? Что вы нас здесь держите?! Мы в Кольцово… мы… мы же все вместе должны быть!
— Ну, все бы вы были Москвичу только помехой…
— (тоскливо) Эх, пацаны… ну не козлы ли?.. Мы же говорили — все вместе…
— Оксана, вы поэтому плакали, да? Там, у подъезда, вы поэтому плакали?
Из материалов уголовного дела «О террористическом захвате телевизионной студии ЗАО ТРК АТР»
(Инна М., заложница, предварительные показания)
— Инна, вы, пожалуй, лучше всех держались.
— (устало) Ну, и?
— Москвич ничего не упоминал при вас?
— Он много чего упоминал.
— Извините… Он не говорил, куда хочет направить самолёт?
— Нет, гражданин следователь, не говорил. И не надо смотреть на меня так, будто это я сама там с автоматом прыгала! Я устала, как собака, родители с ума сходят… а я тут с вами сижу и мечтаю о ванной…
— Ну, может из разговоров…. Нет? Угу… вот здесь распишитесь, пожалуйста… Кстати, Аркадий Ильич в «Мемориале» не ваш ли родственник?
— (равнодушно) Евреи все — родственники… тем и живём… (встаёт) Вы мне вот что скажите — они живы? Ребята наши… и солдатики эти… живы?
…
— Адрон, — дёрнулась Яна, — возьми меня за руку, а?
Адрон стиснул узкую горячую ладошку.
— Страшно?
— Не то слово… — пробормотала Яна. — Ты видел там спецназовцев?
— Не успел… — виновато сказал Адрон. — Мы с размаху в эту железяку вбежали…
— А я видел, — хохотнул Филон, идиотски улыбаясь. — Круто, блин! В шлемах…
Пальцы его теребили ремень «Калашникова».
— Они… они как роботы… лиц не видно… — прошептала Яна, но в грохоте двигателя БМП никто, кроме Адрона, не услышал.
— Всё будет нормально! — прокричал Кирилл. — Раз сразу по башке не дали — будем жить… до Кольцова во всяком случае!
Мустафа нервно зевал… Ему страшно хотелось по-маленькому… как всегда, когда он волновался. Попроситься выйти? Притормозите, мол, пожалуйста, я отолью… Они-то, может, и притормозят, да Москвич разорётся…
Ой, ё-моё, как ссать охота!
Обидно — десять минут назад даже намёков не было… ещё и зевота напала…
Вдруг вспомнилось, как точно так же, незаметно для себя самого, нервно позёвывал отец — начальник смены уранового обогатительного цеха комбината имени Ленина, — когда в поезде на самой границе с Россией их шмонали какие-то, одетые в пятнистую форму, небритые люди.
— Русский я, русский, — судорожно позёвывая, говорил отец… и машинально дёргал пуговицу воротника рубашки… глаза его были огромными, блестящими и безумными… — Жена у меня узбечка, а сам я русский. Вот, в Россию едем… товарищи. В России будем жить… это родина наша, это не Узбекистан… Вот, Миша у нас Пушкина любит… правда, Миша? Миша, прочитай что-нибудь, да?.. Ну? «Ночевала тучка золотая…», а, Миша? Как там дальше? Что? Лермонтов? Тоже наш, русский великий поэт…
А Миша, — а ныне Мустафабилятнерусскичуркадолбаный, — только кивал головой, не в силах оторвать глаз от несчастной пуговицы, и с ужасом чувствовал, как вот-вот напрудит в штаны…
— Вована-то, поди, повязали уже! — заорал вдруг Малый и смутился… прозвучало чересчур громко и как-то визгливо.
— Он же сам захотел, — сразу помрачнев, ответил Филон. — Теперь уже поздно…
В БМП они заскакивали быстро. Воздух сверлил писк автомобильных сигнализаций. Видимо все легковушки, толпившиеся обычно у входа в кафе «Золотой ключик», спецназовцы немилосердно распихали по сторонам, освобождая проход для БМП.
В последний момент Адрон сделал попытку оттолкнуть Вику, но она, свирепо ощеряясь, решительно впихнула его в машину:
— Покомандуй мне тут ещё!
Всего их было пятеро: Андрей, Кирилл, Вика, Адрон и Яна.
— Куда же тебя, Яночка-Тыночка, несёт? — пробормотал Андрей, и внезапно притянув её к себе, поцеловал в щёку, шепнув. — Янка, ты с ума сошла…
Вика вдруг разревелась. Она ничего не могла с собой поделать — слёзы лились сами. Было обидно… по-детски обидно… Андрей, ты не думай, что это из-за того, что… просто само собой ревётся… Янка — хорошая девчонка… Просто… просто обидно… и страшно.
Страшно. Страшно потому, что начиналось самое главное… и где-то уже, наверняка, орали в микрофон: «Готовность номер один! Снайперам приготовиться!»
Молчаливый, коротко стриженый водитель БМП, одетый почему-то в штатское, смотрел только вперёд. Чувствовалось, что ему неуютно… в сантиметре от его затылка дёргался ствол автомата Москвича. Машину слегка качнуло, ствол царапнул шею чуть ниже волос… загривок водителя сразу взмок, он втянул голову, но не обернулся.
Кирилл нерешительно обнял Вику за плечи:
— Ну… что ты? Не надо… ладно? Ты же у нас… вон, какая боевая…
— Вни… ма… ния не обращай, — всхлипнула Вика и уткнулась в пропахший табаком пиджак Кирилла, — Сейчас я… сейчас… истерика это… я сейчас…
— Ты уж лучше пореви… легче будет…
Двигатель ревел мощно и гулко. Где-то за бортом завывала сирена…
«Если совсем припрёт — прямо тут поссу!» — думал несчастный Мустафа.
— Вика…
— Что, Кирюш?
— Ты красивая…
— Нашёл время…
— Нет… сейчас как раз и надо это сказать…
— Дурачок ты, Кирилл… я битая-перебитая вся… потасканная…
— Не наговаривай на себя… ты же знаешь, что я не люблю врущих женщин…
— Ох, Кирилл-Кирилл…
— Не говори ничего…
…
— … Вика, когда всё кончится — никому не позволю за тобой волочиться… никому теперь тебя не отдам…
…
(Екатеринбург, Белый дом, спецсвязь)
— … в Гавану… скорее всего!
— Да иди ты!
— Нет, это точно. Процентов на девяносто! Наши всё у него дома перерыли. Опрошены все, кто хоть как-то с ним знаком…
