Быков Андрей - Псы границы
Немало подивившись такому необычному и болезненному, с нашей точки зрения, способу лечения, мы оставили монаха в покое. В конце концов, решили мы, если уж хочет человек в себя иглами тыкать, то это его личное дело. На том и успокоились.
Санчара же, узнав об этих иглах от Зелёного, примчалась к нам на пост при первой же возможности и полдня просидела с монахом, подробно расспрашивая, каким образом эти иглы помогают в лечении. Уехала она от нас уже под вечер в глубокой задумчивости, сказав мне на прощание, что монах этот, судя по тому, что она услышала - великий знаток всяческих лекарских тайн и знаний. В общем, что ни день, монах удивлял нас всё новыми своими познаниями и взглядами на жизнь.
Однако ещё больше он удивил нас, когда однажды утром он вышел на двор по пояс голый и со своим мечом в руке. Выйдя на середину утоптанной площадки, он на несколько мгновений замер, держа меч за рукоять обратным хватом и остриём вверх. Потом, чуть дрогнув, плавно скользнул вправо и - начал свой танец. Не такой, как я видел прежде, плавный и текущий. А - быстрый и резкий. Движения его порой были почти неуловимы, а порой он как бы застывал на месте, приноравливаясь к следующему движению. И опять - короткий рывок, взрыв ударов и блокировок и попять - короткая заминка. Он двигался по какой-то странной, не привычной мне линии боя, то начиная закручивать круг, то опять выходя на прямую линию...
Когда он закончил, от всего его тела, разогретого этим странным танцем, валил пар. Но, удивительное дело, он даже не запыхался! Для меня это было ещё тем более удивительно, что он целый месяц проболел и едва не помер в самом начале!
Когда я подошёл к нему с вопросом, что он исполнял на этот раз, то монах опять ответил мне, что это всего лишь упражнения для укрепления человеческого тела и поднятия его духа. Циркач, находившийся здесь же и наблюдавший весь танец от начала и до конца, в самой категоричной форме потребовал от монаха, чтобы тот обучил его всему, что знает сам.
- Я скоро пойду дальше, - с мягкой улыбкой ответил Дзюсай, - а за столь малый срок всего изучить невозможно. Я изучал это, придя в монастырь в возрасте семи лет...
- Ну, значит, учи меня столько, сколько ты здесь будешь, - упёрся на своём Циркач.
- Хорошо, - ответил монах, - я не буду учить тебя каким-либо приёмам. Но я покажу тебе суть пути совершенствования и дам некоторые упражнения, которые ты должен будешь научиться выполнять.
- Давай, - согласился Циркач, - вот прямо сейчас и начинай.
Улыбчиво кивнув, Дзюсай жестом позвал его за собой. Заинтересованный, я пошёл следом.
Обойдя вокруг казармы, монах немного поднялся по склону вверх и подошёл к торчащему из снега пню, высотой где-то по колено.
- Вставай на него, - указал он на пень Циркачу.
- Как вставать? - не понял тот.
- Ногой. Одной, - пояснил ему учитель.
Удивлённо приподняв брови, Циркач вспрыгнул на пень и замер на правой ноге, слегка покачиваясь и балансируя руками. Пень оказался не широким, меньше, чем длина стопы человека.
- Не так, - покачал головой Дзюсай, - по-другому встань.
- Как по-другому? Объясни.
- Вот так, смотри.
Монах, стоя на правой ноге, ступню левой упёр себе в правое колено, а меч выставил перед собой, держась за рукоять обеими руками.
Хмыкнув, Циркач попытался изобразить то же самое, стоя на пеньке. В тот же момент его качнуло сначала вправо, потом - влево. Не удержав равновесия, он соскочил на снег. Попробовал опять, и вновь - на снегу.
- Ну и зачем это надо? - саркастически поинтересовался он, не делая третьей попытки, - Да ты сам-то это сможешь сделать?
Ни слова не говоря, монах вспрыгнул на пенёк и застыл в указанной позе. Немного постояв так, он перепрыгнул на другую ногу. Поменяв ногу ещё раз таким же образом, он взглянул на Циркача и вдруг скомандовал:
- Нападай!
- На кого? - не понял тот.
- На меня - пояснил Дзюсай, - бей мечом.
С недоумением оглянувшись на меня, Циркач взялся за меч...
Вот это было зрелище, скажу я вам! Поблизости от этого пенька из-под снега торчали ещё два. Перескакивая с одного на другой, вращая меч вокруг себя со скоростью вихря и при этом крутясь сам, как волчок, монах с успехом отражал все атаки Циркача, не переставая при этом улыбаться.
Пока они бились, за казарму подтянулись, привлечённые звоном стали, и остальные.
- Что это тут у вас происходит? - поинтересовался Дворянчик, появившись у меня за спиной.
- Да вот, - показал я рукой, - монах наш Циркача смыслу жизни учит.
- И как? Успешно?
- Судя по всему, да, - кивнул я, - борец наш уже весь в мыле. А Дзюсаю хоть бы что! Танцует на пеньках, как на деревенской гулянке.
- Красиво танцует, - послышался восхищённый голос Зелёного, - впечатляет!
- Циркач, тебе помочь? - участливо поинтересовался Одуванчик.
- Не надо, - переведя дыхание, дёрнул плечом Циркач, - сам разберусь.
- Ну-ну, - хмыкнул Дворянчик.
В какой-то момент показалось, что Циркач и в самом деле "разберётся" с монахом. Загнав его на самый крайний пенёк, он лишил того возможности перепрыгивать на соседние пни и изготовился к самой решительной атаке.
В ту же секунду монах, высоко подпрыгнув, едва коснулся правой ногой плеча своего противника и, перескочив через него, опять оказался на соседнем пне.
У Циркача была настолько опешившее и раздосадованное выражение лица, что мы невольно покатились со смеху. Сплюнув, он вновь развернулся лицом к монаху.
Однако тот, вероятно решив, что на сегодня преподанного урока вполне достаточно, жестом остановил Циркача и спрыгнул с пенька.
- Зачем нужно, понял? - спросил он борца после лёгкого благодарственного поклона.
- Ну... да, - неопределённо протянул тот.
- Хорошо держишь равновесие - ты побеждаешь. Плохо держишь - нет победы, - терпеливо пояснил монах и указал рукой на пень, - вставай.
Коротко выдохнув, Циркач вспрыгнул на пенёк и постарался замереть, держа равновесие в заданной позе. Получалось не очень.
Увидев, что именно требуется сделать, Дворянчик удивлённо присвистнул. Зелёный хмыкнул, покрутил головой и, махнув рукой, развернулся и ушёл. Следом за ним потянулись и остальные.
- Учись, - коротко сказал монах, поворачиваясь к казарме, - когда научишься - покажешь.
Преподанный урок был настолько впечатляющим, что после него Циркач уже никогда не выказывал сомнений в возможностях своего учителя.
Вечером, сидя в казарме, я задал Дзюсаю вопрос:
- Послушай, монах, помнишь, ты говорил нам, что каким бы сильным ни был человек, на него всегда найдётся более сильный? И что надо избегать схватки с такими людьми?
- Помню, - кивнул монах.
- Так вот я думаю, что для нас, воинов, твой совет не подходит.
- Почему?
- Да потому, что не можем мы от схватки с врагом уклониться. Мы ведь землю свою и короля нашего защищать должны. И хоть сами поляжем, а долг свой выполнить обязаны.
- Долг выполнять надо, - согласился Дзюсай, - а умирать - зачем? Надо так сделать, чтоб и долг выполнить, и живым остаться.
- С этим я согласен. Но тогда это противоречит тому, что в прошлый раз сказал ты.
- Нет.
- Объясни.
- Хорошо, смотри.
Дзюсай вышел на середину комнаты, туда, где было побольше свободного места, и жестом пригласил подойти Степняка. Тот, поднявшись со своего лежака, подошёл к монаху.
- Он - сильный, - сказал монах, уважительно похлопав Степняка по груди и энергично встряхнул своими, согнутыми в локтях руками, - очень сильный! Я - слабый.
Рядом с рослым и мускулистым Степняком невысокий и худощавый монах и впрямь смотрелся, как молоденькая овечка рядом с племенным быком. Встав лицом к лицу с воином на расстоянии двух шагов, монах сказал:
- Толкай меня!
- Как - толкать? - не понял Степняк.
- Сильно! Толкай! - нетерпеливо повторил Дзюсай.
Степняк покосился на меня и осторожно толкнул монаха в грудь. Однако тот даже не шелохнулся.
- Сильно толкай, говорю! - воскликнул монах.
Степняк толкнул сильнее. Результат - тот же. А Дзюсай вдруг как-то обидно засмеялся и воскликнул:
- Я смотрел на тебя и думал: ты - сильный! А ты - слабый! Ты даже кошку с места не сдвинешь!
Было заметно, что слова эти сильно задели Степняка. Насупившись, он вдруг резко спружинил ногами и, выставив вперёд обе руки, сильно толкнул обидно смеющегося монаха в грудь. Точнее - попытался толкнуть... Всё случилось за пару мгновений.
Дзюсай вдруг слегка качнулся в сторону, пропуская устремлённые к нему руки Степняка мимо себя... слегка прихватил его правое запястье и немного довернул летящее мимо тело соперника... ещё пара неуловимых взгляду коротких и быстрых движений... и вот уже Степняк, переворачиваясь в воздухе, со всего маху и с коротким хеканьем приземляется на собственную спину. При этом рука его плотно сжата обеими руками монаха.
