Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Петербург
– Ярго, – заметно повеселел одноглазый. – Так, стало быть, просто всё. Как ты ушел, посыльного мы перехватили, хомо. В деревню хомовскую шел от Кронверка, людей на помощь звать. Сначала съесть хотели, а потом подумали, что это, стало быть, хороший повод с хомо замириться. Нас мало в Новоселках, порой био голодные нападать стали, так без дружбы да торговли с нашими понтами загнемся. Ну, стало быть, сковырнули мы тот плакат – ну, ты помнишь, который «Хомо проход запрещен!» и так далее, снарядили отряд и пошли в Кронверк. Двое наших погибли по пути, и посыльный хомо тоже. Но прибыли вовремя, как раз когда ты в Крепость пошел. Ну, Ярго с ходу все понял, он умный, не смотри, что лысый. А еще способный. В частности, помимо всего прочего, умеет подавлять ментальное воздействие на расстоянии. Ну, и начал он дистанционно королеву давить, пока я бестолковым хомо объяснял, что стрелять в нас не надо, так как мы друзья. Стало быть, Ярго ее и давил, да так, что она поняла насчет серьезности ее потерь, когда уже было поздно. Ну, дальше ты знаешь. Ярго сейчас пьяный в дупель, перенапрягся, когда королеву давил. А теперь перерасслабился. Но как протрезвеет и в себя придет, будет тебя искать, чтоб помириться.
Н-да… Мне только мириться с таким страшилищем не хватало. Небось, тоже полезет руку жать и по плечу хлопать, а у меня и так после давешних приключений все тело словно отбивная.
– Я, стало быть, тоже хотел помириться, – замялся одноглазый. – Ты уж не обессудь, если чего. Я вообще считаю, что с героями надо в ладу жить. Так что, стало быть, вот…
С этими словами предводитель народа Новоселок снял с себя «Вал» и протянул мне.
– Ну, это, стало быть, подарок. Чтоб зла не помнил, если что, и все такое… Это мы у болотного народа выменяли, хороший автомат, тебе пригодится. А мне как-то с «Кедрами» привычнее.
«Надо же, – удивился я. – Оказывается, и у таких бывает что-то типа совести».
Но отказываться не стал. Оружие, усовершенствованное Кузнецом, слишком дорогого стоит. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, щедрость одноглазого стала понятна – единственный магазин «Вала» был пуст, и, думаю, найти в этих краях патроны 9 на 39 миллиметров будет равносильно чуду. Но я как-то привык надеяться на чудеса, особенно когда дело касается отличного российского оружия, потому я, подогнав ремень, лишь повесил автомат на плечо и кивнул.
– Принято. Мир.
– Ну и отлично, – отчего-то обрадовался одноглазый. – Ну, стало быть, бывай, брат. Не поминай лихом.
И укатился в толпу празднующих.
Я же тем временем начал уже конкретно чесать макушку на предмет, как бы мне свалить с этого острова. Куда? А какая разница куда, если я ни черта не помню…
Стоп. На этот раз стандартная установка не сработала. С тех самых пор, как я обнаружил себя лежащим на столе торговца хабаром, привык я думать, что ни черта не помню о своем прошлом. И, недавно получив возможность вспомнить, автоматически заблокировал ее, запретив себе вспоминать. Потому, что страшно это, узнавать о себе новое, которое на самом деле – хорошо забытое старое. Реально страшно. А вдруг вспомнишь что-то такое, от чего и жить-то дальше не имеет смысла?
«Или наоборот – жизнь приобретет смысл…»
Эти слова прозвучали в моей голове, словно их произнес кто-то знакомым тихим голосом. Тем самым, которым когда-то одна девушка сказала мне:
– Теперь мы в расчете, сталкер. Не забывай…
Тогда я не понял, что она имела в виду. А сейчас – дошло… Будто громом поразило, да так, что я непроизвольно охнул и, чтобы не упасть, прислонился к обгорелому дереву, так кстати оказавшемуся за спиной.
Не забывай… А я – забыл. Вернее, насильно заставили меня в секретной лаборатории забыть симпатичную, улыбчивую, курносую девушку Машу, из тех, про кого говорят «ничего особенного, но с изюминкой». Первую юношескую любовь парня по имени Иван, которого потом и друзья, и враги будут звать Снайпером… У нее были волосы цвета воронова крыла и небесно-синие глаза… Такие же, как у другой, совершенно другой девушки с другим именем и другой внешностью.
Но глаза у них были одинаковыми…
Совершенно одинаковыми…
Потому, что никакие чудеса Зоны не могут изменить зеркала души цвета единственного в мире артефакта.
Мне не хватало воздуха, я задыхался от нахлынувшего понимания, которое, словно цунами, смело враз все мелкое и незначительное, что отделяло того паренька с простым русским именем от курносой, синеглазой девушки из такого далекого прошлого.
Что отделяло меня от нее…
Моя рука случайно коснулась рукояти «Бритвы», и это простое прикосновение подействовало на меня, как холодный душ. Непослушными пальцами я расстегнул ворот, присел на землю, холодную от выпавшей росы, и достал из чехла свой нож.
«Бритва» поблескивала синевой, словно приглашала – хочешь, я прямо сейчас открою для тебя ворота в другой мир, который наверняка окажется лучше этого? В котором не нужно будет мучиться сомнениями и воевать с чудовищами, в том числе живущими в тебе самом? Может, попробуем? Должен же быть где-то среди многообразия Розы Миров уютный уголок для усталого путешественника?
Я провел пальцем по плоскости клинка и улыбнулся.
– Не искушай. Теперь-то я точно знаю, зачем пришел именно сюда, пройдя через череду миров… Вернее, за кем.
Я смотрел на клинок, отливающий небесной синевой, а в моей голове вновь звучали последние строчки старой песни, которую спела когда-то давно девушка с глазами цвета единственного в своем роде артефакта:
Но ты не вернешься в край,
где ты не был,
Где мы друг друга не полюбили…
Каждая птица ищет
чистое небо,
Каждое небо ждет свои крылья.
Эпилог
Наутро его провожали всей крепостью – героя, благодаря которому хомо вновь вернули себе свою Крепость. За ночь мотоцикл ему отремонтировали, пулеметы обратно прикрутили, патронами короба набили, жратвой, водой и необходимой в пути снарягой нагрузили так, что его мотоцикл аж просел под тяжестью груза. Даже патроны для «Вала» нашли и наштамповали их в синем Поле смерти столько, что можно поле очередями косить. Знал бы, ни за что б не отдал. Впрочем, и хомо с ним, с «Валом» с этим. Предводитель народа Новоселок не для того в такую даль притащился, чтобы жалеть о бесполезной железяке. Зато последнее подозрение от себя отвел, одарил по-богатому героя, чтоб его в пути сожрали так же, как отряд предводителя народа Новоселок схомячил посыльного-хомо на подступах к Крепости…
Одноглазый сплюнул, отчего зашипела и запузырилась земля, на которую попала зеленоватая слюна. После чего огляделся, удостоверился, что все заняты проводами героя, и потихоньку направился к металлической двери, ведущей во внутренние коридоры Петропавловки.
