Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Петербург
Что-то дрогнуло во мне, будто какие-то заевшие шестеренки, скрипнув, стронулись с места. Я с усилием оторвал взгляд от ее лица, опустил глаза вниз…
И невольно вздрогнул.
Из-под алого покрывала во все стороны змеились длинные, гладкие, блестящие канатики. Они свободно свисали с кровати вниз, а их концы были прикреплены… к коконам. Довольно большим, полупрозрачным коконам, не менее метра в длину, внутри которых угадывались контуры… маленьких обнаженных детей, свернувшихся в позы эмбрионов. Не зародышей, а именно детей, каждому из которых с виду было года по три. Коконов было много, штук пятьдесят. Они лежали на полу стройными рядами, ровные и гладкие, словно артиллерийские снаряды, начиненные жизнью. Или нет. Смертью для тех, кто зовет себя людьми…
– На самом деле, возродить умирающую расу просто, – произнесла Анья. – Нужно лишь найти достойного продолжателя рода, слиться с ним, чтобы ваши тела и души стали одним целым, – и тогда невозможное становится возможным. Я не знала, что дети, рожденные силой любви, намного сильнее обычных детей, – и я рада, что узнала об этом, благодаря тебе. К тому же здесь, наверху, хорошие условия для размножения. У несовершенных хомо самки рожают одного, от силы двух детей, вынашивая их почти целый год. Мой народ – это следующая ступень эволюции после людей. Королева людов находит сильного самца, спаривается с ним, после чего через несколько дней рожает сразу полсотни крохотных коконов, величиной не больше перепелиного яйца. Наши дети растут быстро, очень быстро. Еще несколько недель весь род людов кормит и защищает свою королеву, после чего меньше чем через месяц из коконов вылупляются зрелые, по вашим меркам, восемнадцатилетние воины. Их не нужно обучать. В их памяти уже заложено все, что умею я, а ты знаешь, на что я способна в бою. Оставайся со мной, Снар. Я уже знаю, что среди наших пока еще не родившихся детей есть пять маленьких королев, которые будут полностью подчиняться тому, кого они увидят первым при рождении, – этот код я заложила в них сама, чтобы потом не делить власть меж собственными детьми. Пройдет меньше года, и наши сыновья завоюют для нас этот мир. А дочери… Дочери будут еще прекраснее меня, поверь. Сильные и красивые дети от сильной и красивой матери! Не об этом ли мечтает каждый мужчина, живущий на земле? Я не хочу больше тебя ни к чему принуждать, не хочу вторгаться в твое сознание. Я и так знаю, что ты привязан ко мне – не ментальными путами, но силой любви, горящей в наших сердцах…
Она говорила что-то еще, а в моей голове пульсом бились ее слова:
«Ты привязан ко мне… Ты привязан ко мне… Ты привязан…»
И тут меня словно током ударило. Уже двое за последнее время называли меня так – «привязанным». Щербатый торговец информацией, которого я спас от рукокрыла. И воин со звучным именем Титаниум, сменивший его на менее пафосное и более привычное для простых людей, населяющих эту землю. Людей. Которых должны были в скором будущем уничтожить мои дети…
Я молча смотрел на чудовище, лежащее передо мной. Чудовище, в словах которой была правда. Она была слишком красивой, чтобы я мог равнодушно оттолкнуть ее. Она не раз спасала мне жизнь, и не важно, что она и насылала на меня тех монстров, которые потом пытались меня убить. Главное, что в последний момент ее чувство брало верх, и она не давала случиться тому, что сама же задумала…
А еще она, хочу я этого или нет, была матерью моих детей. Чудовищем, породившим чудовищ… отцом которых был я. И если женщина родила от тебя полсотни ирреальных монстров, по законам природы ты все равно остаешься их отцом, хочешь ты этого или нет…
Сейчас я смотрел на нее, на коконы возле кровати и чувствовал, как мою душу выкручивают, рвут на части противоречивые чувства к этим существам из другого мира… ставшим частью моего мира и моей жизни. Она ментально привязала меня к себе, опутала мое сознание, заставила делать то, что ей было нужно, – а сейчас отпустила и молча ждала моего решения. А я стоял и не знал, что ответить. Привязанный… Да, возможно. Так или иначе, любой мужчина привязан к матери его детей…
Но это не значило, что, потакая ее желаниям, я должен стать чем-то вроде племенного быка при ней, средством для уничтожения остатков человечества в мире, и без того разрушенном Последней войной.
Я медленно покачал головой. Говорить не было нужды, она и так все поняла – ведь она была частью меня и, думаю, знала мой ответ еще тогда, когда предлагала мне остаться. Во всяком случае, догадывалась, так как отреагировала на удивление спокойно. Лишь слегка приподнятые плечи расслабились, словно с них сняли тяжелую ношу. А еще ее глаза стали совершенно белыми, такими же, как у ее прислужников. Хотя, может, они и были всегда такими, просто я видел в них то, что хотел видеть.
– Да будет так, – бесцветным голосом произнесла она, словно приговор огласила. – Ты сам сказал как-то: чтобы выжить, я должна вырастить клыки. Вырастить, заточить и научиться кусаться.
Она криво усмехнулась, при этом ее верхняя губа приподнялась – ровно настолько, чтобы я увидел ряд неестественно длинных, заостренных зубов. Раньше их не было… А может, и были, просто она заставила меня не замечать их. Любовь слепа, и в данном случае это была не просто поэтическая метафора.
А она продолжала говорить, и каждое ее слово было словно гвоздь, заколачиваемый в крышку моего гроба.
– Любая слабость наказуема, в том числе и слабость королевы. Но если уничтожить причину этой слабости, она исчезнет, а уничтожившего сделает сильнее. Побежденное заболевание дает иммунитет к последующему инфицированию, и я постараюсь более не заражаться столь опасной болезнью, как любовь. Прощай, человек.
Последнее слово прозвучало как издевка. И сразу же я почувствовал боль.
Она родилась внутри моей головы и мгновенно разрослась, разрывая мозг на части, давя изнутри на виски, грозя проломить черепную коробку. Жутко, страшно заболели глаза, будто изнутри в них вогнали раскаленные шилья. Теплое потекло по верхней губе – это двумя струйками полилась кровь из ноздрей. А еще загрохотало в ушах… Но нет, это уже был звук извне. Хоть и хотелось мне упасть на колени, обхватив руками разламывающуюся голову, но я нашел в себе силы обернуться.
Одна из резных створок упала внутрь, сорванная с петель. Вслед за ней в помещение влетела оторванная голова с белыми, выпученными глазами, окутанная редким облачком серого и вонючего тротилового дыма.
«Граната» – пришла вялая мысль. Впрочем, вялость быстро рассеивалась вслед за уходящей болью – королева людов переключилась на новые цели.
Вбежавший в комнату человек с пулеметом вскрикнул и уронил свое оружие. Следом его голова взорвалась, словно перезрелый арбуз, обильно забрызгав коконы кровью и мозговым веществом. Неудивительно. На близкой дистанции ментальный удар королевы мог быть очень эффективным. Особенно – кормящей королевы, которая находилась на пике собственной силы. Я точно знал это, так как все еще ощущал связь с Аньей…
