Николай Берг - Остров живых
Вот женщина – женщина бы с ходу выдала полный дамейдж рипорт[32] о только что произошедшей в предбаннике стычке. Впрочем, как пишут умные люди, это заложено в мужчинах и женщинах с тех самых времен, когда их создавал Творец. Именно поэтому мужчине положено засечь цель охоты за километр, а женщине – точно знать, где и чем в пещере занимается в этот самый момент каждый из ее пяти детенышей. И потому легкая, тут же исчезнувшая гримаска на лице Веры, невольно выставленная вперед ножка и незаметное, только обозначенное движение руки Иры, ее дернувшаяся нижняя губа и еще два десятка подобных деталей были бы для женского глаза так же очевидны, как для мужского что-нибудь очевидное, кинематографическое, на манер – этот тому дал в морду, да промазал, а этот ему сапогом по яйцам – хрясь! Тот и с копыт долой!
Вот и для женщины было бы видно, что та, которая потоньше, часто загорала топлес, а вторая – потабуретистей, не загорала вообще и уж всяко не делала себе интимных стрижек. И что тоненькая только что уела свою подружку. Причем сильно.
– Пошли в парную… – пробурчала Ирка.
Она отчетливо понимала, что получила щелчок по носу.
Какое тут бикини, когда в лесу схроны строишь… Да тут летом такие комары, что их впору мышеловками ловить. И слепни. И оводы. Ирка вспомнила чертового лося с личинками, и ее передернуло.
– А я этим летом опять собиралась в Турцию, – прощебетала, только войдя в парную, Вера.
В ответ Ирка шибанула ковш горячей воды на камни.
Как паровой котел взорвался. Рвануло по парилке словно взрывная волна.
Вера, взвизгнув, вылетела обратно в предбанник.
Ирка присела, внизу было все-таки не так обжигающе, даже дышать можно было.
Потом добавила еще ковш. На душе стало полегче. Словно сама выпустила пар.
– Ты меня чуть не сварила! – возмущенно воскликнула Вера, когда напарница вышла из парной.
– Чуть не пуд, ничего не весит, – спокойно ответила Ирина. И продолжила про себя: «Сейчас нагреется, пар разойдется, можно будет попариться».
– Вот на фиг, я тебе не челябинский сталевар! – категорически возразила напарница, вовсе не желающая помирать в этой бане.
– Брось, попариться всегда полезно, – дружелюбно ответила Ирка, опять почувствовавшая почву под ногами и от этого воспрянувшая на манер Антея. И подумала: «Эх, жаль, веников нет, я б тебя попарила. Ишь, в Турцию она собиралась. Сейчас я тебе закачу курорт. С бикини и подбритой мохнаткой! Мешком не перетаскаешь!»
Вера понимала интуитивно, что зря она ляпнула про Турцию. Но уж очень хотелось. И помыться тоже очень хотелось… Но ляпнуть про Турцию – все же больше.
– И куда, интересно, все предыдущие подевались? – интересуется у меня Ремер.
– Я совсем без понятия. Ты про сельских жителей?
– Нет, тех, кто тут выжил – эвакуировали. Я про предыдущий завоз. Восемь человек было, штрафников, как я слышал.
Водила автобуса, продолжая свой как бы репортаж, информирует незадачливых участников реалити-шоу о том, что им стоит взять свои мешки и идти дальше в деревню, обустраивать свою жизнь по собственному желанию. Тут нянек нет.
Наши пассажиры затравленно озираются. Даже за мешки не взялись еще.
– Какие же вы ублюдки! – не удержавшись, заявляет один из выгруженных.
– В тютельку, – отвечает ему Ильяс.
– Поехали! – это уже водитель из «буханки» торопит. Автобусоводу еще хочется поглумиться, но Ремер вскакивает на свое место. «Буханка» нетерпеливо гудит, разворачивается. Мы трогаемся следом.
– Как-то сурово очень! – вырывается у меня.
– Зато наглядно. Кнут и пряник – старая метода. И ничего лучше не придумали, – весьма равнодушно отвечает Ильяс.
– Азиат ты просто, жестоковыйный.
Ильяс хмыкает. Потом совершенно спокойно заявляет:
– Любое общество, если хочет жить спокойно, не может обойтись без репрессий. И обязательно репрессии будут. Слово тебе это знакомо?
– Ну разумеется.
– Так вот, и можешь и эти мои слова высечь на полированном камне: где человек – там и жестокость. Разница только в том, кто репрессии устраивает – бандиты или полиция. Если государство сильное, то полиция. Как в Америке. Если государство слабое, как у нас было, то бандиты и всякая сволочь, на фоне которой бандиты – просто ангелы. Но кого-то обязательно будут плющить. Вакаремас?
– Не вполне.
– Тогда слушай…
Но договорить ему не дает водила, ударив по тормозам весьма резко, отчего мы хватаемся за автоматы. Сначала я не понимаю, в чем дело, потом вижу – к нам по дороге, оттуда, откуда мы прибыли, едет во всю мочь одинокий велосипедист. Машет рукой, отчего велосипед начинает мотыляться по дороге. Явно к нам едет.
– И много же у вас тут идиотов, – замечает водила.
Мысленно я с ним соглашаюсь. Велосипедист наконец подъезжает к нам, барабанит в дверь. Переглянувшись с Ильясом, водила дверь открывает. Запыхавшийся парень – мы видим, что он очень молодой, – вваливается в салон.
– Автомат мой верни! – заявляет он, глядя на меня.
Какой еще к чертям полосатым автомат?
– А пони и красный фургончик тебе не нужен? – ляпаю от неожиданности первое пришедшее в голову.
– Шенен[33], ты б сначала спросил разрешения присутствовать, поприветствовал старших. А то словно бака-гайдзин[34] какой-то вломился тут, – замечает наш снайпер.
– Автомат мой верни!
Вот же заладил.
Вспоминаю, где я его видел. Он был самый борзый в охранении, еще его приятели с мертвячки, подвешенной за ногу на дереве, трусики пытались снять. Точно, забрал я у него автомат, было такое. Поди вспомни, куда этот автомат потом делся… Да небось Ильяс же и оприходовал.
– Ты как без автомата выжил во время штурма?
Парень зло смотрит. Молчит.
– Э, поехали, время, – говорит снайпер водиле.
– А пассажир? Он за проезд не платил!
Бибикает нетерпеливо «буханка».
– Короче, парень, дело такое: мы едем по делу, цацкаться с тобой времени нет. Автомата твоего у нас тоже нет. Но мы можем и придумать толковое, если ты нас убедишь в том, что оно того стоит. Или вылазь, твой лисапед еще не остыл, мотор греть не придется. Се?[35]
– Мне мой автомат нужен!
– Доктор, чего он к нам прицепился? Твой пациент, что ли?
– Ну тебе я рассказывал. Это тот из охранения, борзый.
– Не помню. Давай вылазь.
– Я не могу… без автомата…
– Вот зануда. – Снайпер горестно развел руками.
– Ильяс, пусть отработает. Нам лишние руки пригодятся. Там же спинальник, его укладывать надо не вдвоем.
– Хаяку![36] Поедешь с нами отрабатывать?
– Поеду, – мрачно отзывается парень.
Мы трогаемся с места. «Буханка» шустро показывает дорогу.
Ильяс присматривается к парню.
– У тебя что, оружия вообще нет?
– Кусок трубы на велосипеде остался.
– Сильно. А почему такое мощное вооружение?
– Он мой автомат забрал.
Вот заладил.
К своему удивлению, Вера осталась жива после бани. И даже не ошпарилась. Правда, язычок на время она решила прикусить – Ирка наглядно показала свою выносливость, да и вообще как-то расхотелось ее дразнить…
Распаренные, навертев на головы тюрбаны, вернулись в «замок».
Тут же явилась и бабка с бидоном. Оказалось – самодельный квас. Странный, светло-коричневый и с непривычным вкусом. Попили с опаской, но оказался к месту, после парилки особенно.
Витька уже заканчивал чистку оружия. И оказалось в наличии разбойничье наследство – один роскошный карабин с восемью патронами, тяжелый импортный автомат 12-го калибра, два «бока»-близнеца того же калибра, двустволка-коротышка и длинная горизонталка 16-го калибра, бабкина двустволка 20-го калибра, странная берданка 32-го калибра, да еще малокалиберный револьверчик. Тут с патронами было проще – имелись в запасе по схронам, да и в ящике их достаточно. Как Витька ни пытался узнать, откуда в ящике взялись патроны к Калашникову да винтовочные, так толком ничего не понял. Но хозяйственно присадил винтовочные в диск, расковыряв пару и убедившись, что внутри сухой порох и в темной глубине гильз посверкивают две маленькие точки фольги капсуля.
– Итак, что делаем дальше? – спросил на правах мужика, да еще и окруженного ружьями и бабами, Виктор.
– А сам-то что скажешь? – совершенно серьезно, без подначки спросила бабка.
– Сам потом скажу. Сначала, как на флоте, пусть по старшинству все выскажутся. Начиная соответственно с младших. Вот давай, красавица, говори.
После этих слов Витька почувствовал, что его щеку что-то печет. Ну так и есть – женушка уставилась на него тяжелым взглядом. Э, за базаром-то следить придется, больно уж нехороший взгляд…
– Я считаю, что надо составить план, – голосом примерной ученицы отчеканила Вера. И шмыгнула носом.
