Михаил Тырин - Желтая линия
– Спасибо, молодые люди, – сдержанно поблагодарил он. И, протянув руку к моей бутылочке, попросил: – Вы позволите?
Мне не жаль было пойла, но я вдруг подумал, что этот старик – плебей, который переоделся в чужие одежды и ищет незаслуженных наслаждений в богатом районе. Однако я ошибся.
– Не прошел нумер-контроль, – пояснил он. – Я могу посещать только три заведения в день и все три уже посетил. Пошел по рассеянности в четвертое, и не пустили. Могли бы и пустить, залы почти пустые... – Он внимательно поглядел на нас и удивленно шевельнул бровями. – Вы братья?
– Двоюродные, – кивнул я. Мне уже надоело каждому объяснять.
Впрочем, зла и раздражения во мне не было. Наоборот, оба мы были рады, что начали знакомиться с избранным обществом. Щербатин – тот вообще ел старика глазами, очевидно, увидев в нем важную шишку.
Не прошло и трех минут, а мы уже степенно прогуливались и беседовали, как добрые приятели, солидные и знающие свою цену люди. Дед и в самом деле оказался непростой. Он сказал, что у него восьмое холо, и представился как Эрил-Дарх. Но настоящее потрясение мы испытали, когда новый знакомый назвал свою профессию.
– Я служу в канцелярии Единого Общего Божества, – сказал он и любезно улыбнулся.
Мы переглянулись, но эмоций ничем не выдали – не подобает солидным людям.
– И чем вы там занимаетесь? – с достоинством поинтересовался Щербатин.
– Координирую взаимодействие со службой социального надзора.
– О-о! – Щербатин сделал уважительное выражение на лице. – Должно быть, ответственное дело?
– Да уж, с соцнадзором лучше не шутить. Сами знаете...
Мы, конечно, ничего такого не знали. А знать хотелось. Поэтому я решил наплевать на свой имидж и достоинство и открытым текстом расспросить Эрил-Дарха, что к чему.
– Мы только недавно прибыли из очень далеких мест, – сказал я, – и почти ничего не знаем ни о канцелярии, ни об Общем Божестве...
– Не имеет значения, откуда вы прибыли. Божество везде одинаковое – недаром оно зовется Общим. Разве в тех местах вы не видели изображения воздающей руки?
– Нет, – с сожалением покачал головой я.
– Я видел, – сказал Щербатин. – Но думал, что это ящик для сбора пожертвований, и не заинтересовался.
– Выходит, вы даже ни разу не направили Божеству запроса?
– Запроса? – озадаченно переспросил Щербатин.
– Да-да, гражданской просьбы к Единому. У вас шестое холо, вы можете направлять четыре-пять запросов в период с вероятностью один к двадцати.
– М-да... но шестое холо у нас совсем недавно.
– Первое холо тоже позволяет общаться с Божеством. Только реже, и вероятность исполнения гораздо меньше. Вижу, вы плохо знаете гражданские права. Это наша общая беда. Многие граждане слабо разбираются в порядках.
– Простите, а запрос – это что? – спросил я. – Молитва?
– У одних народов – молитва, у других – иные ритуалы. Общее название – запрос, или обращение. Вам лучше отправлять их через инфоканал, там все автоматизировано и быстрее обрабатывается. Ящики с воздающей рукой – это для низших слоев. Кстати, не взять ли нам по бутылочке?
Мы взяли по бутылочке и расположились в уютном сквере, где было много старых деревьев, скамеек, беседок и разных укромных уголков, располагающих к беседе.
– Оказывается, исполнение любого желания можно было выпросить у Всевышнего, – сказал Щербатин и кисло мне улыбнулся, скорбя об упущенных возможностях.
– Ну, во-первых, не любое, – уточнил Эрил-Дарх. – Специальная служба следит, чтобы в списки не попадали запрещенные запросы. И вдобавок эти списки обязательно проходят через социальный надзор. Во-вторых, я же говорил, вероятность в вашем случае один к двадцати.
– Извините, а что такое запрещенные запросы?
– Да это так... – пренебрежительно махнул рукой старик. – Бывает, кто-то просит смерти другому гражданину. Или высказывает желание нанести ущерб Цивилизации – например, снести дом, который мешает ему пройти к станции подземки. Глупости. Некоторые пытаются даже посягнуть на общественный порядок: отменить холо и распределить блага поровну.
– И что бывает с такими просителями? – как бы невзначай поинтересовался Щербатин.
– Ничего. Запрос просто не выполняется. Божество отказывает в просьбе.
Мне что-то не поверилось, что оно «просто отказывает». Наверняка эти божьи старцы берут на карандаш потенциальных возмутителей порядка, проверяют номерок, приглядывают через комендантов и тому подобное.
– Обычно люди просят досрочное холо, – продолжал Эрил-Дарх. – Некоторые наглецы требуют перевести их сразу на десяток ступеней. Но случается, что и такие нелепые обращения получают положительный ответ.
– Я правильно понял, – вкрадчиво спросил Щербатин, – что вы просто обрабатываете почту, составляете списки и несете их вашему Божеству на подпись... то есть на исполнение?
– Божеству? – Старик иронически усмехнулся. – Да неужели вы думаете, что оно так близко? На этой планете есть лишь его представители – генеральный, несколько главных...
– То есть это настолько далекое и недосягаемое существо, что его никто не видел и не знает?
– Почему «существо»? Нет, это просто очень высокопоставленный чиновник, его штаб-квартира в одном из центральных освоенных миров, он живет среди равных себе.
– Среди равных... – хмыкнул Щербатин. – Кто же, интересно, может быть равен Божеству?
– Я же говорю, – терпеливо произнес Эрил-Дарх, – он просто чиновник, распорядитель ресурсов, слуга Цивилизации, хотя и очень высокого ранга. Согласитесь, кроме исполнения желаний граждан, есть и другие важные проблемы. Так почему же Божество должно быть выше всех?
– А может случиться, что этого Божества и вовсе не существует, а есть лишь его представители? – предположил я и тут же проклял себя за несдержанность языка.
– Верить или не верить в него – ваше право и ваш выбор, – произнес старик, всем своим видом подчеркивая нейтральность своей позиции.
Щербатин сердито зыркнул на меня, а затем сказал:
– Ну, если Божество всего лишь слуга Цивилизации, то кто тогда ее хозяева? Что это за колоссы, управляющие мирами?
– Вам интересна административная система Цивилизации? – слегка удивился Эрил-Дарх. – Даже не знаю, что сказать, там все так сложно... Множество всяких советов, один совет может входить в другой и пересекаться с третьим. Советы образуют конгрессы, а конгрессы могут входить в более высокостоящие советы...
– Нет-нет, мне интересно, что это за люди. Как выглядят они, как живут, во что одеваются. Какие наслаждения им доступны. Сколько цифр нужно написать, чтобы обозначить их холо.
– Ну... – растерялся старик. – Это очень достойные люди, имеющие выдающиеся заслуги перед Цивилизацией. Могу только сказать, что они имеют право неограниченно обращаться к Божеству с вероятностью один к одному.
– Ну, это естественно.
Я боялся, что своими вопросами о мироустройстве Щербатин привлечет интерес какого-нибудь тайного ведомства – того же соцнадзора, например. А ведомство тихонько снимет все уцим с его номера и пошлет на рудники заново зарабатывать гражданство. Слишком умных нигде не любят. И точно, Эрил-Дарх поскреб переносицу и сказал:
– Вообще, вы слишком далеко смотрите.
– Это плохо? – обеспокоился я.
– Нет, напротив, мне это нравится. На самом деле в мире мало людей, умеющих смотреть дальше своего носа. Обычно мне задают совсем другие вопросы: не могу ли я вне очереди устроить какое-нибудь благо.
– У меня и в мыслях не было подобного! – побожился Щербатин.
– Я лишь хочу сказать, что ваш интерес несколько преждевременный. Вам надо трудиться, неустанно двигаться вперед. Кстати, при распределении благодати учитывается, насколько ревностно просящий служит, быстро ли набирает уцим, не имеет ли штрафов.
– Справедливо, – с одобрением кивнул Щербатин.
Они продолжали беседовать, а я думал, что никогда уже не поверю в бога. Да и как поверить, если их бог – директор гигантской лотерейной конторы?
* * *Как я и предполагал, знакомство с божьим старцем не прошло для нас бесследно. Через несколько дней я и Щербатин стали рядовыми клерками в конторе Единого Общего Божества.
Моя работа была немудреная, однако для шестого холо достаточно престижная. И вдобавок просто по-человечески приятная. Я отвечал за составление и рассылку ответов тем, кто удостоился божьей милости. Обычно это была официальная бумага, состоящая из стандартных формулировок: «Ваша заявка рассмотрена... принято решение об удовлетворении... надеемся на ваше дальнейшее добросовестное служение» – и так далее.
Я пытался придать переписке со Всевышним подобающую ей возвышенную форму, ввести величавые обороты – «удостаивает вас своей милостью», «снисходит к вашим нуждам и смиренным молитвам», «Всемогущий и Всевидящий», «обращает свой взор из поднебесья»... Но мне сказали, что простой народ не поймет этого. Да и несолидны подобные словесные кружева для серьезного учреждения. Не говоря уже о том, что в некоторых религиях боги – это низкие духи, вечные должники смертных, изваяния которых положено осквернять в ритуальном порядке.
