Михаил Тырин - Желтая линия
– Не объясняй, – напряженно проронил Щербатин.
– К каждому растению прилагается сувенир – национальное оружие аборигенов, водавийский клинок. – Служитель вытащил из-за ящика тоненький серебристый ножичек с алым камнем в рукоятке, такой крошечный, будто его сделали из расплющенного гвоздя. Мы со Щербатиным не удержались от снисходительной усмешки.
– Если интересуетесь, то я проверю ваш социальный номер и...
– У нас шестое холо, – внес ясность Щербатин.
– Ах, вот оно что... – Служитель тут же спрятал любезность. – Разве вы не видели, что стоите на красной линии?
Он хотел уйти, но Щербатин его задержал.
– Постой, дружок. Все-таки нам очень нужны эти кустики. Может, договоримся?
– В каком смысле? – насторожился служитель.
– В каком угодно. Что, если мы возьмем такой ящик на двоих? А в следующий раз пропустим право отовариваться. Или подарим тебе. В общем, поищем вариант.
– Не думаю, что правила допускают... – пробормотал служитель, с сомнением качая головой.
– А зубочистку оставь себе. – Щербатин кивнул на «клинок». – Бери прямо сейчас, дарю!
В глазах служителя блеснул интерес. Он тщательно осмотрел нас с головы до ног, словно просканировал. Не исключено, что ждал какой-то подлости. Затем повертел ножичек в руке. Несмотря на чрезмерную миниатюрность, это была все же красивая дорогая штучка.
– Вы уверены? – проговорил он, раздираемый сомнениями.
– Значит, договорились, – улыбнулся Щербатин. – Мы можем забирать цветок?
– Знаете что... – Служитель задумчиво пожевал губы. – Забирайте два. Только второй клинок, конечно, тоже оставьте мне.
* * *С замирающими сердцами мы мчались домой. Тяжелые ящики с капустой мы прижимали к себе, не доверив их багажнику машины. Щербатин ревностно следил, чтобы я от нетерпения не отхватил листок-другой. Осмотрев хорошенько свое растение, он сказал:
– Сукин сын, что он нам дал? Гляди, листья по краям уже сохнут.
– Наверно, нужно поливать и ухаживать.
– Дома внимательно с этим разберемся.
– Да, конечно. Только сначала сжуем по листику и сразу начнем разбираться. У меня чуть ли не спазмы, честное слово.
Мы взбежали по лестнице, зашли к Щербатину и осторожно поставили ящики на стол. Сами сели рядом, не отрывая от них взгляда. В настроении была какая-то торжественность, волнение, предчувствие нового. Наверно, так приносят в дом новорожденного. Кто бы мог подумать, что небольшой кустик, торчащий из земли, может вызвать столько переживаний!
– Итак, – проговорил Щербатин. – Для начала скушаем по листочку. Будем делать это медленно и печально, словно играя на скрипке.
– За дело!
Мы попробовали, переглянулись, и в наших глазах загорелось одно только слово – да! Это было то, что нам нужно. То, чего нам не хватало все эти долгие дни. И про скрипку Щербатин не зря ввернул, потому что в душе у каждого из нас словно заиграла музыка.
Всего один капустный листик, а жизнь изменилась. Все стало как-то легче и светлей. Правда, не терпелось сорвать и проглотить следующий, но надо держаться.
– Беня, – проговорил Щербатин, чуть нахмурившись. – Это мы сожрем за неделю, а дальше что? Опять пойдем клянчить в магазин?
– Я куда угодно пойду.
– Это понятно, но в другой раз может не повезти. Капуста должна расти и размножаться.
– Как? Предлагаешь засеять газон?
– Можно и газон. Погляди, вот тут, должно быть, завязываются цветки, а значит, будут и семена.
– Но надо ждать, пока они зацветут и осыпятся.
– Будем ждать. Лучше один раз потерпеть, зато потом не знать нужды.
– Я согласен, но... – Я вздохнул. – Ждать не хочется.
– Чертовы ивенки, – пробормотал Щербатин. – Посадили нас на эту капусту, словно на героин.
– И потом, мы не знаем, как ее растить. Мы не знаем, как ее поливать, как ее удобрять, рыхлить... что там еще? А если сдуру загубим? А где найти хорошую почву, если тут даже в газоне асфальт со щебнем?
– Думаю, если в магазине она не сдохла, то и у нас как-нибудь приживется.
И тут я услышал, как открывается дверь. Щербатин вдруг напрягся, попытался встать, но так и остался на месте. Затем вымученно улыбнулся.
– Это пришла... пришел мой... моя домашняя помощница, – проговорил он с наигранной небрежностью. Но я ясно увидел, что он немного взволнован.
Вошла невысокая девушка с темными волосами и челкой, почти закрывающей глаза. Заметив меня, она смутилась и невольно сделала шаг назад.
– Заходи, Лисса, – сказал Щербатин.
И тут я понял причину его смущенного вида. Я узнал эту девушку, хотя на ней теперь была обычная пролетарская роба бледно-сиреневого цвета.
– Официантка! – проговорил я.
– Она не официантка, она Лисса, – поправил меня Щербатин.
Он взял ее за руку и притянул к себе. Девушка стеснялась, она смотрела в пол и, похоже, не желала со мной знакомиться. Наконец она высвободила руку, шепнула что-то Щербатину и вышла, тихо закрыв дверь.
– Ну, ты даешь, – с чувством сказал я. – И давно она у тебя?
– Так... не очень.
– А чего раньше не познакомил?
– Все как-то некогда было.
Я про себя усмехнулся. «Некогда было». Так бы и сказал, что стесняется.
– Ну, – сказал Щербатин, – а ты? Завел себе кого-нибудь?
– В каком смысле? Прислугу или подругу?
Щербатин натянуло рассмеялся.
– Для начала поговорим о прислуге.
– Нет. Тоже, знаешь ли, как-то некогда.
– Давай я тебе найду. Вот прямо сейчас, хочешь? Это нетрудно.
– Не надо. Я пока не хочу.
– Да почему? – искренне удивился он.
– Не знаю, – замялся я. – Не люблю, когда чужой человек копается в моих тряпках. Не хочу, чтоб он видел меня лохматого и неумытого по утрам. Вообще, никогда не любил показывать посторонним черновиков.
– Чудак ты, Беня! Чужому человеку за счастье покопаться в твоих тряпках. Это хорошая работа. И вообще, приятно, – он кивнул на дверь. – Приходит в дом такое крохотное робкое чудо, перекладывает твои вещи маленькими ручонками, преданно смотрит на тебя...
– Щербатин, – я подозрительно покачал головой, – ты сюсюкаешь, как влюбленный студент.
– Ну, влюбляться в прислугу – это совсем дурной вкус, – туманно ответил он. – А ведь красивая у меня горничная, да?
– Красивая, – охотно признался я. – Даже рабочее тряпье ей к лицу.
– Это не простое тряпье, – подмигнул мне Щербатин. – Я специально заказал ей одежду – похожую на робу, но качественную, из хорошего материала.
– Надо же, какой ты заботливый хозяин.
– Просто хочу видеть людей красивыми.
– Где ты ее нашел? Подкараулил рядом с шоу-центром?
– Инфоканал, – улыбнулся он. – Всемирная информационная система знает все про всех. Ты, Беня, наверняка еще даже не прикоснулся к своему терминалу, верно?
– Не угадал. Нас учат этому на курсах. Только мне это пока ни к чему, разве что программы перед сном посмотреть.
– Это и я люблю, – сказал Щербатин. И вдруг просиял: – Вот где мы найдем сведения об уходе за водавийской капустой! В канале!
– Думаешь, там есть?
– Там есть все, что угодно. Если капуста стоит в магазинах, значит, она как-то должна быть отмечена в информационном пространстве, осталось только найти... На какое слово будем искать?
– Водавия, – сказал я, пожав плечами.
– Правильно, Беня. – И он застучал по клавишам.
Я тем временем подсел к капусте и начал разглядывать все ее стебельки и листики, осторожно водя по ним пальцем. «Должно быть, – подумал я, – там и в самом деле какой-то наркотик. А ведь он будет нужен не только нам. Граждан, одетых в ивенкское тело, со временем станет больше. И все захотят капусты. Может, заняться разведением? Или выделить основное вещество и создать новую пищевую добавку. Заработать на этом десятое холо или пятнадцатое... Надо бы поделиться идеей со Щербатиным...»
– Беня, – позвал вдруг он, и меня поразило, как глухо и безжизненно прозвучал его голос.
Я подсел к терминалу. На экране шла программа, записанная на одной из оккупационных баз. Родные и привычные до мозга костей картины – проволочные заборы, пластиковые дома-времянки, вездеходы, серо-зеленые цивилизаторы, месящие грязь...
– Это выскочило на слово «Водавия», – пояснил Щербатин.
Потом нам показали шахту – новую, на совесть отстроенную и оборудованную. Повсюду машины – никаких ульдров с носилками. Затем мы увидели новую дорогу, площадку для реапланов, генераторный центр с расходящимися в разные стороны энерголучами. У Водавии был деловитый и достаточно мирный вид.
– Это программа для инвесторов, – сказал Щербатин. – Презентации белого угля прошли повсюду. Теперь правящая верхушка будет слать туда экспедиции, чтобы застолбить участочек для себя.
– Знаю, – сказал я, – как-никак, в Академии учусь.
И вдруг нам показали ивенкский город – большой, мы в свою бытность подобных не видели. Дома-муравейники, балконы, заросшие деревьями крыши. И антротанки, застывшие на всех углах.
