Шимун Врочек - Питер
Потому что со станции мне не уйти.
Иван собрался. Выпрямился, отпустил край платка, которым прикрывал лицо. Посмотрел на торговца в упор. Попробуй только пикни, мысленно предупредил Иван. Я тебя прямо об твой лоток приложу. Ну, рискнешь?
Что там Косопалый говорил про мысленное общение? Сейчас и проверим.
Торговец замер.
Иван протянул руку — хозяин отшатнулся. Диггер взял с прилавка первую попавшуюся вещь.
— Сколько? — спросил он тонким голосом.
Самого чуть не стошнило.
Патрульные слева почему-то засмеялись. Профессор Водяник встал с той стороны, чтобы прикрыть Ивана. Орлов все так же торчал перед следующим лотком и о чем-то спрашивал. В следующее мгновение Миша Кузнецов заботливо прикрыл Ивана от возможных взглядом начальника СБ. Отлично, подумал Иван. Теперь это больше напоминает ограбление средь бела дня, чем тайное проникновение.
Патрульные вдруг замолчали.
Один, рослый, крупный в серой форме, двинулся к прилавку, перед которым застыл Иван. Диггер краем глаза видел рыжеватые волосы патрульного, выбивающиеся из-под серой кепи. Шаг, еще шаг. Патрульный приближался.
— Сколько? — спросил Иван сквозь зубы.
Торговец молчал и смотрел, как пришибленный. Потом зашептал:
— Не убивайте меня, я все отдам.
Вот блин. Патрульный шел. Уберфюрер отлип от группы и отошел в сторону, чтобы видеть остальных солдат.
— Ты что, идиот? — спросил Иван сквозь зубы. — Сколько стоит эта шту ка? Больше мне ничего от тебя не нужно.
В следующее мгновение патрульный бесцеремонно отодвинул профессора в сторону, встал рядом с Иваном. Водяник что-то вякнул, но его проигнорировали. Патрульный посмотрел на Ивана сверху вниз. Сколько же в нем росту? — подумал Иван. Выше на голову как минимум. И у него калаш «ублюдок». Отлично, подумал Иван с отчаянием, переходящим в веселье. Мне как раз такой автомат и нужен.
Вот придурок!
Иван вынул из кожаного мешочка горсть патронов, бросил на прилавок и быстро повернулся, держа вещь в руке. Может, прокатит…
— Гражданочка, постойте!
Не прокатило.
Патрульный оглядел сначала хозяина, потом — с интересом — Ивана, задержал взгляд на «груди» (щас расплавится — подумал диггер), хмыкнул и сказал:
— Куда торопимся, гражданочка?
Подальше. Иван примерился, как ударить этого громилу локтем в солнечное. Блин, да он тяжелее меня кило на тридцать. Попробуй такого сруби.
Но патрульный вдруг обратился к торговцу:
— Опять, Нахалыч, людей обманываешь? Свои тридцать серебренников отрабатываешь, что ли? Ха-ха-ха. Смотри у меня, не посмотрю, что ты старый, отберу лицензию. Верни-ка деньги. Эй, гражданочка, гражданочка! Куда это вы?
Иван остановился. Вот черт настырный.
Патрульный подошел ближе, прищурился. Не морщить лицо, напомнил себе Иван. Патрульный внимательно рассмотрел «женщину» в упор (Иван забыл дышать) и вдруг улыбнулся.
— Возьмите деньги, куда побежали, — сказал снисходительно. — А ты, Нахалыч, смотри у меня.
Иван, ни жив ни мертв, протянул руку. В ладонь опустились два патрона от «макара». Сдача. Рожа у продавца при этом была… выразительная.
— Но… — попытался возразить торговец.
— Поговори мне еще! — прикрикнул патрульный.
Торговец замолчал, лицо вытянулось окончательно.
— Все в порядке? — патрульный продолжал улыбаться. И щурился при этом безбожно, даже лицо перекосилось.
Так у него зрение нулевое, наконец сообразил Иван. А очки не носит — потому что дорогое удовольствие, не для всех.
Он, видимо, только на размеры предметов реагирует. А я еще спрашивал, какая из меня женщина. Ага. Очень даже ничего.
«Думаете, найдется идиот, который в это поверит?»
Нашелся.
— Спасибо, — сказал он тонким голосом. Повернулся и пошел, спиной чувствуя, как патрульный смотрит на его задницу.
Пронесло.
Краем глаза Иван увидел, что уже Орлов расплатился. Пошел прочь. И только потом Иван взглянул на вещь, которую приобрел ценой стольких переживаний. Мда. В руке у него была помада в пластиковом корпусе. Густо-красного, почти бордового оттенка.
* * *— Ой, какая прелесть, — улыбнулась Настя, жена Шакила, принимая подарок. — Спасибо! Дай я тебя поцелую.
Иван с удовольствием подставил щеку. В отличие от здоровенного Шакила, жена невского диггера была ростом на полголовы ниже Ивана. Миниатюрная брюнетка. Его тронули мягкие губы.
Настя погладила диггера по напудренной щеке.
— Ой, Ванечка, какой ты хорошенький.
Иван поперхнулся, закашлялся. Уберфюрер захохотал.
В воздухе пахло молоком и домашней готовкой.
Обитал Шакилов с семейством в торце Невского, в одной из бесчисленных клетушек, отделенных от соседей фанерной стеной, с женой и сыном полутора лет. Сын возился на полу, играя с резиновой разноцветной рыбкой. Совал в рот, слюнявил, возил по полу, снова слюнявил. И все это с серьезным лицом.
— Где Шакил-то? — спросил Иван у Насти.
— Ушел по делам. Скоро придет, сказал. Ты переодеваться будешь?
Иван оглядел себя. Желтая кофточка, серая юбка, колготки фиолетовые, в ромбик. Плюс боевая раскраска. Блин, чудище на страх врагам. Ядерная боеголовка. Мемов должен помереть от одного взгляда на теперешнего Ивана.
— А надо? — спросил он.
* * *Шакилов оглядел Ивана с ног до головы, крякнул. Брови у него застыли где-то на отметке «очень удивлен». Повисели там и наконец опустились.
— Ну ты, блин, даешь.
— Ага, — Иван ухмыльнулся.
— Живой, значит, — констатировал диггер.
— Живой, — согласился Иван. В следующее мгновение его облапили, сжали. Дыхание прервалось.
— Шакил, раздавишь, блин! — прохрипел Иван, пытаясь вырваться. — По ставь меня на место. Здоровый, как не знаю кто. — Когда Ивана вернули на землю, он перевел дыхание и внимательно оглядел невского диггера. — Как твоя рана?
Шакилов был бледный и исхудавший. Прошло уже… сколько? Иван попытался посчитать. Да… уже почти месяц с того дня, как его ранили. Все еще беспокоит?
— Все хорошо, — коротко ответил Сашка, из чего Иван заключил, что все не так уж благополучно.
Сели пить чай.
— Рассказывай, — велел Иван.
Новости были не слишком хорошие. Впрочем, и не то что бы совсем плохие. Война закончилась. Альянс по-хозяйски подмял под себя Маяковскую, Восстание — впрочем, это было понятно с самого начала. С недавних пор поговаривали, что Мемов пригласит царя бордюрщиков Ахмета встать во главе администрации Площади Восстания. Мол, личный ручной царек и видимость справедливости… Василеостровская на месте, Постышев по-прежнему комендант. Станция получает по несколько часов в день электроэнергию с Адмиралки — для чего и был протянут высоковольтный кабель.
В общем, короткая цепь, чтобы василеостровцы особо не дергались.
— А про моих ребят ты что-нибудь слышал? — вклинился Уберфюрер. — Где они?
Шакилов посмотрел на него. Поднял брови.
— Ты что, ничего не знаешь?
— Откуда?
— Да с ними вышла некрасивая история… После тех событий, когда на Восстании народ покрошили… понимаешь… — Шакилов замялся. — Всемирный совет метро насел на Мемова. То, се, незаконный захват и прочее. Ты их видел, такие болтуны в костюмчиках… в общем, потребовалось бросить им кость. Ну, Мемов им и бросил. Вот вам факты, отдельные факты произвола, вот вам военные преступники. Короче, начали искать виноватых, чтобы заткнуть мировой, блин, общественности рот… — Он совсем замолчал.
Глаза Убера стали мертвыми.
— И нашли, насколько понимаю? — спросил он негромко.
— Нашли, — сказал Шакилов. — Скинхедов проглядеть трудно. Их обвинили в военных преступлениях. В убийствах, мародерстве, изнасилованиях. В общем, ты понял, что это означает. Трупы три дня висели над путевым туннелем — как положено по законам Невского-Гостинки. Один, говорят, сумел сбежать… вот и все, что я слышал. Его до сих пор ищут.
— Кто? — в голосе Убера не было ничего живого.
— Пожилой такой. Как его?
— Седой, — сказал Уберфюрер.
— Ага, точно. Седой. — Он посмотрел на скинхеда. — Мне жаль, друг.
Уберфюрер поднялся.
— Убер! — позвал Иван. Тот отмахнулся и вышел. Сашка выглядел виноватым. Плохих гонцов… подумал Иван. Мда. Он посмотрел на Шакила и задал вопрос, который берег с самого начала разговора:
— Таня?
— Горюет, — коротко ответил Шакил.
— Ясно.
Помолчали. В целом все сказано: остается действовать.
— Кстати, — Шакилов почесал круглый затылок. — Я тут встретил Рамиля — помнишь, из бордюрщиков который? Телохранитель Ахмета. Представляешь, ходит по Невскому, словно он здесь хозяин. Так и хотелось подойти и в рожу дать.
— Саня! — укорила Настя, пробегая мимо с посудой.
