Мировая жила (СИ) - Парсиев Дмитрий "Дым Пар"
Что подразумевалось под последними его словами, - предположение или угроза, - осталось неясным. А пояснять принц не пожелал, будто потеряв к присутствующим всякий интерес, зашептал слова ворожбы и его окутал темный вихрь. А через пару мгновений он исчез в черной вспышке, будто и не было его никогда.
Ловкий побег Костяного принца, похоже, командоров имперских впечатлил не меньше, чем знаменных правителей. Они, командоры, и раньше знали, что их жизни для принца ничего не стоят. Но то, что принц с такой легкостью откажется от целого мира, никак не ожидали.
- Ну что ж, господа командоры, - исчезновение принца князя Вереса удивило меньше остальных, - Вы сами видели, ваш главнокомандующий позорно бежал. Сдаваться будете? Или предпочтете следом… к трону вашего императора?
- Мы такой могией не владеем, - сдержанно ответил один из командоров, от остальных он отличался обильно выбеленной седой шевелюрой, - Вернуться в свой мир можем только через смерть. Но сразу скажу, к трону императора мы даже близко не окажемся.
- Ну это ваши заботы, а сдаваться-то будете?
- Сдаваться будем, - покладисто ответил командор. Не имея оружия, которое следовало бы переломить о колено, он снял с головы шлем со знаками отличия и бросил его к ногам князя Вереса. Остальные командоры последовали его примеру.
- Сойдет и так, - принял князь знак сдачи в плен, - Охранять вас мы не будем, смысла не вижу. Но советую по лесам не разбредаться. В вашем положении это… к-хм… небезопасно. Зверья хищного нынче много, опять же со всей этой войной медведи из спячки повыходили… а они у нас лютые.
Сказанное князем царю Михаилу показались невыносимо смешными, командорам, правда, было не до смеха.
- Что будет с нами? – спросил седой командор.
- Придется поработать, - сообщил князь скучающим голосом, будто вынужден разъяснять то, что и так понятно, - Поможете восстановить, что сами и порушили. Потом отпустим.
Князь повернулся к своему войску.
- Ну что, братцы! Война окончена! Мы победили!
Войско, однако же, стояло молча и задумчиво, будто ему загадку очень сложную загадали и теперь сосредоточенно искало на нее ответ.
- Так это, князь, - решился уточнить один из матерых, - Имперцев бить разве уже не надо?
- А чего их бить? – князь нарочито изобразил удивление, - Костяной принц смылся, паскудник. А эти – люди подневольные. Их на войну как баранов погнали.
- Так они ж того… - матерый мучительно силился подобрать правильные слова, - Они ж враги нам. Как их живыми оставлять?
- Эти что ли враги? – князь показал пальцем на командоров с непокрытыми головами, на которые успел нападать липковатый мартовский снежок, - Не, эти уже не враги. Эти теперь наши военнопленные.
- Так закончена война, князь? – лицо матерого начало обретать то восторженно-детское выражение, когда приехавший с ярмарки батька принялся развязывать мешок с подарками.
- Кончена!.. вот ведь, - князь сдвинул брови в притворной сердитости и подбавил в голос силы, - Неужто князю своему не верите?
- Да кончена, кончена! – закричал царь Михаил и расхохотался, и тут уже другие начали подхватывать, - Кончена! Кончена!
А дальше будто прорвало плотину. Войско взревело тысячами глоток. Летели вверх шапки и шлемы. И многократное «ура» долго еще разносилось над ледяной озерной гладью.
Поздним вечером того же дня в княжеской горнице собрался совет правителей, на котором присутствовал в том числе и Иван Егорович. Впервые за долгое время этот совет не был военным. А начали его тем, что спели поминальную. Князь распорядился объявить текущую дату памятным днем не только разгрома империи, но и почитания тринадцати воинов, вырвавших победу ценой своих жизней.
Хухля, которого тоже позвали, сидел с глазами на мокром месте. Шмыгая носом, он тихонько набрасывал в блокнотике слова баллады про двенадцать мужей и одну девушку-волчицу, что совершили немыслимое, глядя в глаза «имперским палачам».
Правители, не сказать, чтоб особо горевали, не та у них должность, чтоб отдаваться чувствам, скорее толком в себя не пришли, не успели принять и осознать, что больше не нужно думать о войсках и обороне, не нужно просчитывать пути дальнейшего отступления. А кроме того мысли относительно их будущего рисовались довольно мрачные. Азум хан, наконец, решился-таки выступить, прокашлялся и заговорил:
- Самое неприятное, - со свойственной ему прямотой хан сразу заговорил по существу, - Денег в нашем мире теперь нет, и заменить нифрил нечем. Придется возвращаться к прямому товарному обмену. Боюсь, нас откинет на тысячу лет назад. Темные времена начнутся, скорее всего смутные…
Правители согласно кивали, хан и впрямь сразу озвучил главное. Без средств связи, без общей денежной единицы крупные общности начнут дробиться и обосабливаться. Однако не успело завязаться обстоятельное обсуждение, как в горницу протиснулся один из наукарей князя Вереса. Тот что из левого крыла НИИ, помнящий прежнюю жизнь на Старшей Сестре. Встал и замер. Глаза его, как, впрочем, и обычно, горели лихорадочным блеском первооткрывателя, но заговорить он стеснялся.
- Ну? Чего у тебя? – поторопил его Верес.
Наукарь молча, будто совершая таинство, для которого любые слова глупы и только искажают священнодейственный смысл, подошел к столу и вывалил тяжелый бесформенный грязноватый кусок непонятно чего.
- Что это? – князь нахмурился.
- Это олово, князь! – голос наукаря был полон благоговения.
- Что?
- Ну, точнее, оловянная руда, - немного смутившись, поправился наукарь.
- Какая к лешему руда? Ты медовухой опился?
- Нет, что ты, князь, - наукарь испуганно выпучил глаза и зачастил скороговоркой, - Когда весь нифрил на планете рванул, мир изменился. Понимаете, химия мира изменилась. Эх. Нам бы еще найти медь, и мы уже сможем выплавить бронзу!
- Так, - князь вскочил с места и в волнении заходил по комнате, - Так. Это надо осмыслить.
- Ага! – вдруг торжествующе воскликнула королева Карина, - Сколько лет… да что там, сколько столетий на Советах Сорока Восьми я твердила вам о скрижалях и их пророчествах про выходцев со Старшей Сестры? Не верили! Болваны твердолобые. Вы представляете, что могут теперь эти люди? Эти технологи, инженеры, химики и металлурги, электронщики и программисты? Да каждый из них теперь на вес нифрила!
Наукарь самодовольно заулыбался. Слова Карины о его возросшей весовой ценности аж до нифрила, пусть и ныне безвозвратно утраченного, ему польстили чрезвычайно.
- Ты была права, Карина, во всем права, - князь подскочил к сидящей на стуле королеве, наклонился и обнял, - А я готов признать себя ослом. Да, и бараном, и болваном!
- Все мы были болванами, - охотно подтвердил Азум-хан и тоже полез обниматься с королевой.
- Прекратите, вы меня раздавите, - возмущалась Карина, - Лучше вон вашего наукаря обнимайте.
- Не хочу я его обнимать. Тебя, королева, обнимать не в пример приятнее, - заупрямился было хан, однако послушался и вернулся на место.
- Так, - в очередной раз «такнул» князь, когда все расселись, - Карина права целиком и полностью. Мы должны использовать знания выходцев со Старшей Сестры. Нам придется начинать сначала, но мы справимся. Обязаны справиться. Потому что на южном континенте тоже не дураки. И наверняка тоже имеют доступ к знаниям Старшей Сестры.
С сегодняшнего дня начинается новая страница нашего противостояния. Она будет ознаменована гонкой по освоению технологий. Начинается история нового мира. Это будет совершенно новая история!
- А мне что делать? – вдруг влез в разговор наукарь.
- А ты почему еще здесь? – удивился князь, - Ты уже должен землю носом рыть и искать медь. Я хочу, чтоб через неделю у меня стояли плавильные печи. Ты забыл? Ты мне бронзу обещал. Все, пропади с глаз моих.
Наукарь торопливо кивнул и кинулся к выходу. Новая история, она такая, промедлений не терпит.
Глава 24. Заключение
Опять была тьма. Сколько длилась тьма, Вася не смог бы определить. А потом начали проступать краски и очертания. Вася, а правильнее сказать Андрей, опять обнаружил себя в пыльных желтых дюнах. «Опять я здесь, - подумал Андрей, - раз за разом меня закидывает в эти дюны. Когда-нибудь местный демон-охотник меня все-таки сожрет». Мысль показалась Андрею хоть и горькой, но забавной, и он улыбнулся. В следующий миг из-за его правого плеча вышел ангел-копьеносец.
