Мировая жила (СИ) - Парсиев Дмитрий "Дым Пар"

Когда бригадный штурмовой командор забрался на тот козырек для самоличного осмотра тел поверженных противников, то потер в задумчивости переносицу и спросил небрежно у маячившего рядом адъютанта:

- Сколько наших полегло в бою?

- Больше семидесяти, кэп.

- А этих всего семеро. И вот как прикажете с таким зверьем воевать?.. не задерживаемся. Вперед. Вперед. Настои не жалеем. Шевелитесь.

Штурмовики спешно глотали настои из походных личных фляжек и кидались вверх по тропе. Двигались резво, будто усталости совсем не чувствовали.

- Вот здесь вход, - указал Прохор на провалище в горной тверди, - Здесь пещеры начинаются.

- А до капища далеко?

- Прилично еще, - Прохор зажег два факела, один из которых передал Васе с пояснением, - Там темень такая, что даже глаз оборотня не справится.

Друзья устремились вглубь горы. На ответвлениях Прохор ненадолго задерживался. Вспоминал нужное направление и вел дальше. А вот имперцы бежали, не останавливаясь у ответвлений, их безошибочно вел нифрильный прибор. И никто кроме бригадного командора не знал, что прибор этот под личную ответственность выдал ему сам принц из собственных рук.

Как не торопился маленький отряд, через какое-то время стал слышен топот догоняющих его штурмовиков. У очередной развилки Прохор остановился.

- Значит так, - сказал он Васе, - Больше ответвлений не будет, теперь уже не собьетесь. Сколько бежать я точно не помню, помню, будет совсем узкое место, где даже в полный рост не выпрямится. Там протискиваться придется. Зато сразу дальше откроется большая пещера. Она вам и нужна.

Прохор обнял Васю, потом Акима, потом Ольху. Подступил к Макару:

- Ну что, земеля, давай прощаться.

- С тобой, дядька Прохор, мне прощаться пока рано. С вами остаюсь.

Обняв на прощание сына, Ефим посетовал, что жалеет, как мало отведено им было на встречу, и поблагодарил судьбу, что встреча эта все-таки случилась. Так и расстались. Вася с Ольхой и Акимом побежали дальше. Прохор, Ефим и Макар остались.

Даже после предыдущей засады на горном козырьке имперские штурмовики близко не могли себе представить, чем обернется столкновение с тремя матерыми Волками, одними из лучших пластунов княжьего войска. Ни подавляющий численный перевес, ни наличие дальнобойных карабинов в узком кривом подземном тоннеле существенного преимущества имперцам не давали. Что толку стрелять, если впотьмах видишь всего на несколько шагов вперед, а к тому кроме спины впереди идущего и видеть-то нечего?

Они напали как волки на беззащитное овечье стадо и резали как овец. Если бы не были штурмовики до бровей накачены настоями, не выдержали бы и сбежали, потому что человеку в здравом уме выдерживать такое не по силам. Трое матерых гнали перед собой волну животного ужаса, от которого овца теряла способность даже блеять. По каменному тоннелю потекла кровавая река.

И все же чуда не случилось, перебить втроем без семи десятков тысячное войско невозможно, как ни упирайся. Матерые полегли от многочисленных ран. Правда потом, когда бригадному командору доложили, что тех чудовищ в человеческом обличье, зарезавших почти две сотни отборных штурмовиков, было всего трое, командор не выдержал и вылакал пол фляги настоя. И даже после этого крупная дрожь не унялась. Сильно просевшим голосом он приказал идти дальше.

Как и сказал Прохор, никаких развилок больше не встретилось. Только в одном месте проход до того сузился, что на небольшом в длину двухметровом, примерно, отрезке пришлось протискиваться боком. Зато сразу дальше тоннель расходился все шире и выше. Сомнений не осталось, они добрались до нужной пещеры. Привлекая к себе внимание, Аким, хлопнул Васю по спине и подмигнул повернувшейся к нему Ольхе.

- Ну что, голубки, постараюсь вытянуть у судьбы пару лишних минут, чтоб дать вам поворковать напоследок, - Аким усмехнулся, - Но на многое не рассчитывайте… э-э, ну, хватит меня тискать… и не надо этих взглядов, полных трагизма, чай не в театре… в следующей жизни еще пообнимаемся, от меня так легко не отделаетесь. Все, валите отсюда. Акима будет к бою готовиться.

Оставшись один, Аким обстоятельно подготовил себе лежку, натаскав груду камней. Проверил арбалет, удобно установил, поправив немного опорные камни, пересчитал оставшиеся болты, повздыхал, что так мало с собой взял, зарядился и принялся ждать.

Правда, первое, чего он дождался – это густого смолянистого ручейка, протекшего по каменистому сухому каменному полу. Аким принюхался и безошибочно определил запах крови. «Это ж сколько там кровушки пролилось, - подумал он, - что ручей аж до сюда протек?» Затем услышал шорканье и топот ног, а следом кто-то начал резво протискиваться в узкий лаз, и Акимово волчье чутье безошибочно определило, лезет вражина.

«Вы еще за Макарку ответите», - мысленно пригрозил Аким и положил палец на спусковой крючок. Дождался, когда штурмовик преодолеет две трети узкого отрезка, и всадил в горло стрелу. Имперец обмяк, но его тело не упало, повисло, застряв меж узких стенок. Аким неторопливо перезарядился, залег за камнями, дожидаясь пока лезущий следом имперец расстреляет по темноте наугад весь магазин, высунулся и подстрелил его тоже.

Третий штурмовик недальновидно попытался переползти узкую щель по телам павших товарищей, получив свой арбалетный болт, образовал полный затор в и без того узком месте. Аким вздохнул и начал перезаряжаться. У него осталось всего семь стрел. Имперцы попытались вытолкать мертвые тела наружу, заодно прикрываясь ими наподобие щитов, но очень быстро убедились, что мертвое тело вперед толкается плохо. Совсем не толкается, застревает. А потому, потеряв еще одного бойца, решили не толкать наружу, а наоборот, затаскивать внутрь.

Имперцы подсвечивали друг другу нифрильным светильником, так что их действия Аким видел прекрасно. Одного своего втянули, но когда потащили за ноги второго, Аким снова выстрелил. Судя по тому, как обмякло в проходе еще одно тело, выстрелил удачно. Одно плохо, пять стрел осталось.

Собравшиеся по ту сторону узкого лаза имперцы начали переговариваться, и Аким своим «волчьим» слухом переговоры эти слышал. Один предложил кинуть через лаз бомбу, за что был отруган последними словами. И то верно, взрывом узкое место может завалить окончательно. Акиму стало скучно ждать, когда имперцы придумают что-то еще и решил тоже поучаствовать в разговоре.

- Эй, там… в проходе! – крикнул Аким, - Чего приуныли?

От Акимовых слов возбужденный шепоток усилился. Теперь штурмовики решали, надо ли доложить командору о дикаре, пожелавшем вступить в переговоры. Аким подумал, что переговоры – это хорошо. Воевать он и так-то не любил, тем более, что с таким скудным боезапасом много не навоюешь. А вот языком почесать – Акиму милое дело…

- Послушайте, вы! – через какое-то время донесся до Акима чей-то властный голос, - Я бригадный командор. Предлагаю сдаться. Гарантирую вам свободу и неприкосновенность.

- Чем?

- Что чем? – переспросил голос.

- Чем гарантируете? – «начало переговоров получилось немного туповатое», - подумал Аким.

- Слово имперского бригадного командора! – напыщенно поведал голос.

- Не интересует, - отказался Аким и довольно улыбнулся во тьме. Пришло время торга.

- Я потомственный родовитый офицер. Моему слову вы можете верить, - попытался набить себе цену командор.

- Царю Тайгару тоже самое говорили, - не повелся Аким.

- Хорошо, что вы предлагаете? – командор довольно хитро, как ему думалось, перевалил поиск «обоюдовыгодного» решения на Акима, однако невидимый в темноте Аким только коварно хмыкнул.

- Ну, значит, у меня такое предложение… - Аким немного помолчал для нагнетания важности, - Предлагаю вам… ну, скажем, убраться на свой континент.

От встречного предложения вынужден был отказаться теперь уже сам командор.

- У меня личный приказ принца! – сорвался он, - Вы в своем уме?