Андрей Прудковский - Дхана и иные миры
К востоку простиралась однообразная серая, ровная, как стол, пустыня, покрытая редкими зелёными колючками. По этой пустыне мы и двинулись в путь… День, другой, третий… Жара днём и холод ночью. На третий день кончилась вода. На пятый день начал падать Ван Джен, на шестой мы осознали всё наше легкомыслие. Мысленно я связался с мамой-Розой.
— Мама! Мы в пустыне умираем от жажды! Всё так, как ты видела во сне.
— Сынок! — ответила мама-Роза, — к нам прибыл сам Радогаст. Я попрошу его. Быть может, он поможет.
— Если я погибну, не говори мама ничего моей жене Рае. Пусть думает, что я где-то далеко, иду к ней.
Жара иссушила мой мозг, рядом с хрипом дышали Ван Гэн и Ван Джен. И не было нам спасения.
Очнулся я в какой-то повозке, закрытой от солнца. В рот лилась живительная струйка воды..
— Мама, я жив! — была первая моя мысль. Но тишина была мне ответом. Не слышала меня мама-Роза. И больше никогда не услышал я свою милую маму.
Через день я уже пришёл в себя. Я был в образе лиса в деревянной клетке. Рядом с клеткой лежали связанные братья монахи. Тряская повозка, покачиваясь, везла всех нас в неизвестном направлении.
Очень скоро, покопавшись в мыслях наших спасителей, я понял, что попали мы к разбойникам. И везут нас всех на рынок, на продажу. Монахов — в рабство, меня, как диковинку, — в домашний зверинец. Надо было выбираться. Так, однажды ночью, когда все заснули, я превратился в человека и без труда открыл немудрящий запор клетки. Затем, уже в лисьем облике, перегрыз путы на руках монахов. Мы тихо вылезли из повозки. На открытой телеге лежала куча оружия, в которой монахи нашли два своих любимых посоха. Мысленно я ещё раз проверил мысли разбойников. Все спали, кроме одного. Этот не спал, а только притворялся. Он следил за нами, но почему-то не поднимал тревоги. Всё это было очень странно, но я не стал пугать своих спутников. Найдя в повозке луки и стрелы, я испортил всё, что мог. Ружей и пистолетов у разбойников не было, этому мы были обязаны законам императора Ку-У, запретившему иметь огнестрельное оружие всем, кроме государственных чиновников и воинов. Итак, взяв две большие фляги с водой, мы тихо двинулись своим путём на восток.
Ушли мы не слишком далеко. Разбойники догнали нас тем же вечером. Вот тут-то и пригодились воинские умения двух монахов. Спина к спине отражали они нападения двадцати разбойников. В конце концов, все разбойники были повергнуты наземь, хотя никто из них не был убит! Больше разбойники не решались нападать на нас, но продолжали идти за нами следом.
Так беспрепятственно мы дошли до ближайшего города и остановились в гостинице. Денег у нас не было, но представление, данное монахами на базарной площади, быстро пополнило наши карманы, а затем и желудки. Я тоже с успехом участвовал в представлении в качестве волшебного лиса, читающего мысли зрителей. Завтра снова в путь, уже начало июня, успеем ли в столицу до солнцестояния?!
Но завтра мы оказались за решёткой. Нас взяли ночью. Сопротивляться властям было бесполезно.
Через день монахов приволокли в зал суда. Я остался в клетке, но мысленно мог наблюдать за ходом процесса.
Зал был полон зрителями. Перед столом, закрытым красной материей, стояли пять стражников в синих халатах, отдельно стоял начальник стражи с кнутом в руке. Справа на стене были развешаны орудия пыток. Слева стояло записывающее устройство — продукт инопланетных технологий, — замаскированное под старинную тумбочку. Позади стола из-за фиолетовой ширмы, на которой была нарисована изящная белая лошадь с рогом на лбу, вышел судья в зелёном бархатном халате и чёрной церемониальной шапочке.
— Объявляю заседание суда открытым, — возгласил судья.
По знаку судьи стражники подтащили к столу монахов и повергли их на колени. Сзади них встал начальник стражи, поигрывая своим кнутом. Судья взглянул на бумаги и сурово произнёс:
— Вы — Ван Гэн и Ван Джен — без определённого места жительства?
— Да, — ответил Ван Гэн, — мы…
Начальник стражи положил на плечо Ван Гэна рукоятку кнута, — отвечай только на вопросы судьи!
— Семь дней назад вы были спасены от смерти присутствующими здесь почтенными людьми Ли Маем и его работниками, — сказал судья, — в благодарность спасителям вы выкрали у них дорогого лиса, а затем избили ваших спасителей.
— Мы… — начал Ван Гэн — и получил удар кнута.
— Отвечайте да или нет! — сказал начальник стражи.
— Да, но… — Ван Гэн получил ещё один удар кнута.
— Дело закрыто! Лис будет возвращён хозяину, а на преступных братьев налагается штраф и по сорок ударов кнута каждому.
На этом заседание суда было окончено и братьев опять отвели в темницу. Экзекуция была назначена на следующий день.
Я оглядел тёмное помещение, в котором стояла моя клетка, — никого. Превратившись в человека, открыл клетку и уже в виде лиса вышел наружу, спрятавшись за ящиками в углу. Вовремя — загремела дверь, в помещение вошли стражники. С изумлением остановились они перед открытой клеткой, тем временем, я за их спинами выскользнул через открытую дверь наружу.
Я обежал вокруг здания суда, легко перепрыгнул через забор и оказался в прекрасном саду, по которому чинно гуляли три женщины. Заглянув в их мысли, я понял, что это жёны судьи. Они обсуждали прошедшее заседание суда. Более всего они были заинтригованы сведениями о чудесном лисе.
Когда я вышел из кустов, они очень испугались. Я сорвал зубами цветок, встал на задние ноги и преподнёс цветок старшей жене, затем церемонно раскланялся с остальными жёнами. Они сразу перестали меня бояться и рассмеялись.
— Какой вежливый лис!
Средняя жена позвала из дома детей. Три няньки вывели из дома шестерых детей, седьмого — вынесли в колыбельке. Дети жались к ногам нянек, глядя испуганными глазами на меня. Тогда я подошёл к ним поближе и несколько раз перевернулся через голову. Затем я начал танцевать — дети засмеялись, захлопали в ладоши, только старший мальчик сказал:
— Мне не нужны эти детские игры! Я буду воином! Я буду скакать на настоящей лошади.
Я опустился рядом с ним, приглашая его сесть на меня верхом. Мальчик с осторожностью погладил мою шерсть. Затем с опаской залез на спину.
И мы помчались по дорожкам, вокруг клумб и пруда с золотыми рыбками. Мальчик кричал что-то в восхищении, к счастью, глухота моя позволяла мне пребывать в тишине. Младшие детишки хлопали в ладоши, затем один из мальчиков стал на четвереньки, на него влезла маленькая девочка, — и они поскакали за нами. Жены тихо о чём-то с улыбкой переговаривались и обмахивались веерами, поскольку было довольно жарко. Тут маленькая девочка скатилась со спины своего брата и кувыркнулась прямо в пруд. Все няньки издали вопль и помчались на помощь, но я успел первым. Скинув седока, я в два прыжка достиг пруда, вытащил плачущую малышку и отдал её нянькам. Все были просто в восхищении …
Тут тихо отворилась дверь дома, и в сад вошёл сам судья в простом синем домашнем халате и шлёпанцах.
— Что это вы тут расшумелись! А, так вот где ты, лис, — воскликнул он, — а мы тебя ищем по всему городу.
Я медленно подошёл к судье, встал на задние лапы и отвесил ему глубокий поклон. Судья был поражён.
— Это, действительно, необыкновенный лис, — сказал он, — жаль, что он не умеет говорить, а то бы мог рассказать нам занимательную историю своей жизни. Ну как, лис, ты меня понимаешь.
Я серьёзно кивнул ему головой. Тут жёны принялись наперебой рассказывать судье обо всём, что я им показывал.
— Да, восхитился судья. Такому мудрому лису, — рассмеялся он, — только в суде выступать. Лис! Ты хочешь выступить в суде?
Я подошёл к судье поближе и важно кивнул головой!
Ишь-ты, — восхитился судья, смеясь, — завтра утром устроим для этого необыкновенного лиса специальное судебное заседание. Пусть ради такого случая будет завтра день смеха и отдыха. Даже наказание преступных монахов я, пожалуй, перенесу на следующий день.
— И мы, и мы хотим всё видеть, — захлопали в ладоши жёны.
— Ладно, можете посидеть за ширмой, так, чтобы вас самих не было видно.
Настал день суда. Слуги украсили зал цветами, стражники начистили своё оружие, а начальник вместо кнута держал бамбуковую палку.
В образе лиса я вышел вперёд, поклонился сначала судье, а потом залу.
Судья начал заседание знаком начальнику стражи. Начальник стражи проговорил с улыбкой:
— Нам подано обвинительное заявление от уважаемого лиса, имя которого нам неведомо. Но огласить заявление лис не может, так как не умеет говорить.
— Ничего, — сказал судья, — здесь присутствует хозяин лиса Ли Май, который наверняка понимает, что хочет сказать его подопечный.
Ли Май вышел вперёд и попытался накинуть мне на шею тяжёлую железную цепь. Я увернулся и вцепился зубами ему в руку. Миг, и разбойник остался без двух пальцев на правой руке.
