Александр Митич - Игра в поддавки
Обзор книги Александр Митич - Игра в поддавки
Александр Митич
Игра в поддавки
Глава 1. Нам нужен ночлег
Мы хорошо идём. Так хорошо, как я ещё ни разу не ходил в Зоне. Подозреваю, что так лихо до нас ещё никогда не ходил ни один сталкер. Ну, может, единицы из многих сотен, если не тысяч, когда-либо пробиравшихся за Периметр. А всё Вычет, это его работа. Доказать не могу, но нутром чую. От таких, как он, сама Зона может озадаченно притихнуть.
Вычет — это какой-то математический термин. Вычет функции или ещё чего-то, точно не скажу, потому что мне вся эта заумь без надобности. Мой напарник сам придумал себе такое прозвище, и оно идёт ему как нельзя лучше. Во-первых, он математик, потусторонняя голова. У таких, как он, природа вычла все доступные нормальному мужику радости жизни — нормальные человеческие интересы, нормальные разговоры с друзьями за водкой или пивом и ещё многое другое. Он даже не болельщик, представьте себе. Во-вторых, он тощ, узкогруд и ростом не вышел — посмотреть не на что. Ну Вычет и есть. Вообще-то для живой отмычки это ценное свойство — тощему червю куда легче протиснуться между аномалиями, чем здоровому бугаю. Это в теории. На практике же получается, что первым обычно иду я. Главное, сам иду впереди, а не его гоню. Вот почему, а?
Знал бы — сказал. Честное слово. Но не знаю. И почти не злюсь на Вычета.
Совершенно точно не потому, что мы родственники. Я старше, но прихожусь ему двоюродным племянником. Подумаешь, родство! Разные семьи, разные города… Да мы с ним едва узнали друг друга, когда довелось встретиться!
Я и сейчас иду впереди. Эта местность сравнительно безопасна — лес, ручьи, болота. Заболоченный лес. Заросшее болото. Увязнуть по колено, а то и провалиться по пояс — раз плюнуть. Попадаются места, где и утонуть недолго. Много коряг. Сухие деревья торчат в болоте, растопырив мёртвые ветви. Мы петляем. Упираемся в непроход, возвращаемся, огибаем. Прямой дороги в таких местах не бывает. Жарко, течёт пот по лицу и спине, вьётся и лезет в глаза мошкара. Воняет гнилью. Всё это обычные неприятности, таких мест на Земле навалом и вне Зоны, но здесь кажется, что Зона специально заболотила лес, чтобы сталкерам жизнь мёдом не казалась. На самом деле, конечно, ничего подобного: болото существовало тут ещё до Первого взрыва. Зона очень мало добавила к нему. Будто понимала: зачем пакостить там, где и без того пакостно?
Однако чуть правее линии движения вижу «трамплин». Забавное зрелище — «трамплин» над озерком ржавой воды. Смахивает на китовый выдох, который совершенно не думает заканчиваться, лишь пульсирует. Висит мелкая водяная взвесь, а в ней, как в насмешку, недвижно зависла радуга. Красивая, стерва.
Вычет знает, что такое «трамплин», но, пройдя мимо аномалии, я всё равно оборачиваюсь на ходу. Так и есть: мой напарник остановился и пялится на радугу. То ли прикидывает что-то в уме, то ли просто любуется, у него не поймёшь. Вперёд! Двигай давай! Нам ещё часа три эту жижу месить.
Мы идём на восток. Вычет хотел двинуть прямо на север к Агропрому. Мальчик. Это даже не смешно. Ночевать там? Благодарю покорно. Ни в Агропроме, ни на подходе к нему ночёвка совсем не полезна для здоровья. Вдобавок на прямом пути недалеко к северу от нас лежат плохие места: монстры, скопления аномалий. Да и бандиты там шарят, караулят сталкеров, возвращающихся с хабаром. Если бы мы намеревались просто собрать немного артефактов — тогда да, имело бы смысл рискнуть, особо не зарываясь. В прежние времена я много раз так делал. Тут главное не позволить себе увлечься: набрал немного — и назад. Жадность губит сталкера точно так же, как фраера. А не жадничай, держи ушки на макушке, умей учиться на чужих ошибках! Сдал торговцу невеликий хабар, набрал взамен еды, патронов, отложил в кубышку малую толику на чёрный день — и снова на охоту. Таких, как я, было несколько, а теперь из них уж никого нет, наверное. В смысле, нет в Зоне. Потому что сталкер-мелочёвщик — это умный сталкер. Не ловкий, не сильный, не меткий, не тонко чувствующий аномалии, а именно умный. Такие чаще остаются в живых и, случается, бродят по Зоне годами, прежде чем поднакопят деньжат и помашут Зоне ручкой. И ничего им не делается, потому что они примелькались и всякий знает: у них при себе только мелочёвка, особо не поживишься. Зато ходить им приходится в одиночку, потому что делить невеликую добычу на двоих — чрезмерная роскошь.
И я так ходил. Принадлежал, как мне казалось, к числу умных. Умные они, кстати, ещё и потому, что не отравлены Зоной, не гонятся за златыми миражами, как тот ослик за морковкой, не ищут Исполнитель Желаний, который то ли помещается в Монолите, то ли нет, а просто хотят заработать, чтобы, накопив достаточно, расстаться с Зоной навсегда. Не у всех это получается, далеко не у всех, но у многих.
У меня получилось. Три года я ходил по Зоне, и три года назад навсегда, как мне казалось, покинул её. И вот — вернулся. Наверное, я всё же не очень умный — умных обратно в Зону не тянет…
Болото расщедрилось на подарок: мы выбредаем на сухой островок, окружённый зыбуном, круглый и выпуклый, как черепаший панцирь. Здесь растут сосны, под ногами хвоя, и, если не оглядываться на зыбун, место выглядит умилительно. Но пусть умиляется Вычет, а у меня рефлекс: гляди в оба.
Нет, вроде ничего… Сосны как сосны. Одна, та, что с краю, перекорёжена, перекручена, расщеплена повдоль, только что узлом не завязана. Хвоя ещё зелёная, а значит, «карусель» прошлась здесь недавно. И угробила не только дерево — вон одинокий ошметок камуфляжа, а вон висит фрагмент рюкзака — на сосну заброшен. Больше ничего нет: был сталкер — и нет сталкера. Странно всё-таки: как его в «карусель» затянуло? Пустого места вокруг сколько угодно, островок не так уж мал. То ли совсем дурак был, то ли его загнали в «карусель» монстры или люди, то ли аномалия возникла внезапно. Ещё возможный вариант: «карусель» подхватила уже мёртвого и ограбленного сталкера. Если хорошенько поразмыслить, можно придумать ещё полдесятка маловероятных, но всё же возможных вариантов смерти этого бедолаги. У Зоны не спросишь, потому как нет у неё привычки отвечать на праздные вопросы. Всё, что тебе надо, у тебя перед глазами — смотри, слушай, нюхай. А главное, думай.
Пока, кажется, безопасно. Детектор молчит. Сами сосны говорят о том, что островок крайне редко становится местом рождения аномалий. Вот дальше к северу, за болотом и за моей бывшей охотничьей зоной, тянутся совсем другие леса — сухие, зато с жуткими буреломами и выжженными участками. Если человек, зверь или дерево попадает в «жарку» — привет, лесной пожар неизбежен. Странно ещё, что все леса в Зоне давным-давно не выгорели дотла, но в Зоне столько странного, что учёным ещё на сто лет работы хватит. Может, деревья зачем-то нужны Зоне?
— Привал, — командую я.
Вычет немедленно снимает рюкзак и валится на слой опавшей хвои. Какой же он всё-таки… неподходящий. Не для Зоны рожден парень. Для кабинета. Или лаборатории. Или аудитории. Типичный худосочный очкарик — даже жаль, что вместо очков он носит контактные линзы. Решил, что в Зоне с ними будет удобнее, наивный.
— Устал? — спрашиваю, хотя и так вижу.
Он пренебрежительно машет рукой и тянется к фляжке:
— Терпимо…
Ну-ну. Герой.
— Отдыхаем двадцать минут. Потом идём… вон туда идём. — Я показываю рукой. — Если нигде не застрянем, заночуем в лагере. Там и пополнимся.
У нас мало провизии. Патронов — этой валюты Зоны — напротив, вполне достаточно, но меня прямо корёжит при одной мысли о том, чтобы обменять часть наших боеприпасов на пищу. Денег — совсем нет. Всех собранных нами артефактов — один, да и тот всего лишь «медуза». От силы хватит на два стаканчика дешёвого пойла в баре «Харчи». Мы идём по бедным местам, и неспроста. Нам не резон встречаться с людьми, кем бы они ни были. Мы воспользовались старой, известной мне ещё с прежних времён и очень неудобной лазейкой в Периметре. О ней забыли, она никому не нужна. Какому нормальному сталкеру охота часами месить болотную жижу, чтобы только выбраться к своим привычным «пастбищам» из этих мест, пустых и гиблых? Здесь и от патрульного вертолёта толком не спрячешься. Существуют пути более короткие и безопасные — жаль, что они не для нас.
С тревогой думаю о ночлеге. У нас не хватит «валюты», чтобы заночевать в баре, да это и не лучший вариант, пожалуй. В нас могут узнать тех, за кем идёт охота. Наши описания уже наверняка пошли гулять по Зоне, и многие захотят прервать наш путь. Даже слишком многие.
Вычет лежит и ноги задрал на ствол сосны, а я обхожу островок. Что-то мне в нём не нравится, а вот что — не могу понять. Бывает такое ощущение и у молодых сталкеров, и у опытных, только у первых оно чаще всего ложное, надуманное, а у вторых бывает и по делу. Детектор по-прежнему молчит, как партизан. Нет, на островке всё чисто, даже вон гриб под сосной вырос самый обыкновенный. Свинушка. Фонит, конечно, но грибы в Зоне всегда фонят, потому что радионуклидов в здешней почве хватит ещё минимум лет на двести. Дикие ягоды есть можно даже вблизи ЧАЭС, они почти чистые, а грибы тянут в себя всю дрянь, что есть в почве, они такие. Ещё удивительно, что свинушка с виду совершенно нормальная и на мутантную не похожа. Говорят, будто бы после Первого взрыва от учёных поступило единственное хоть сколько-нибудь разумное предложение насчёт дезактивации местности: собирать подряд все грибы, что выросли в зараженных лесах, везти их на полигон и там закапывать поглубже.
