Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
Мы останавливаемся и смотрим вокруг в поисках капсул.
Ничего нет.
Потом я чувствую, как носки моих ботинок начинают немного наклоняться.
- Беги! - кричу я Гейлу.
Нет времени на объяснения, но через несколько секунд природа капсулы становится ясна всем.
Центр блока раскрывается вниз вдоль шва.
Две стороны плиточной улицы начинают складываться подобно створкам, и люди медленно опускаются во что бы то ни было, лежащее ниже.
Я разрываюсь между тем, чтобы мчаться до следующего перекрестка, и тем, чтобы попытаться добраться до дверей, которые находятся вдоль улицы, и ворваться в здание.
В результате, я двигаюсь по небольшой диагонали.
Поскольку створка продолжает опускаться, мне все труднее и труднее переставлять ноги таким образом, чтобы нащупать твердую опору на скользких плитках.
Это как бежать вдоль склона ледяного холма, который становится все круче с каждым шагом.
Оба пункта назначения - перекресток и здания - находятся в нескольких шагах от меня, когда я чувствую, что створка уходит из-под ног.
Ничего не остается делать, как использовать последние секунды соединения створок, чтобы спрыгнуть с пересечения.
Я цепляюсь за край, и понимаю, что створки вот-вот сомкнуться.
Мои ноги повисают в воздухе, опереться не на что.
Пятидесятью фунтами ниже, отвратительное зловоние поражает мой нос, как разлагающиеся трупы в летнюю жару.
Черные фигуры кишат в тенях, заставляя замолчать тех, кто пережил падение.
С моего горла вырввается сдавленный крик.
никто не приходит мне на помощь
На ледяном выступе я теряю контроль, когда я вижу что в шести фунтах от меня в углу лежит капсула.
Я осторожно двигаюсь руками по выступу, стараясь не слушать ужасные звуки, доносящиеся снизу.
Когда мои руки достигли угла , я закидываю за угол свою правую ногу.
Я улавливаю опору и старательно перетаскиваю себя на сторону улицы.
Задыхаясь и дрожа, я перелезла и ухватилась за фонарный столб, который торчал из земли.
"Гейл?" Кричу я в пропасть, не боясь быть узнанной.
"гейл?"
"сюда!"я недоуменно смотрю налево
Створка подняла все, вплоть до основания здания.
Удивительно, что люди сделали так много всего, и сейчас все, что свисает обеспечивает опорой.
Дверные ручки, молоточки, почтовые ящики.
В трех дверях вниз от меня, Гейл цепляется за декоративную железную решетку на двери квартиры.
он мог легко попасть внутрь,если бы там было открыто
Но несмотря на неоднократные удары ногами в дверь, никто не приходит к нему на помощь.
"пригнись!"я поднимаю пистолет
он отклоняется и я стреляю по замку,пока дверь не распахивается
Гейл раскачивается на двери,приземляясь на пол
на миг я испытываю восторг от его спасения
но затем руки в белых перчатках хватают его
Гейл встречается со мной взглядом,и шепчет мне что-то,чего я не могу разобрать
я не знаю,что делать
я не могу бросить его,но и не могу до него добраться
его губы снова двигаются
я качаю головой,чтобы показать ему мое замешательство,дать понять что не слышу его
в любой момент они могут понять кого схватили
миротворцы теперь тянут его внутрь
"беги!"слышу я его крик
я поворачиваюсь и бегу
совершенно одна теперь
Гейл в плену
крессида и поллукс уже 10 раз могли умереть
А Пит? Я не видела его с тех пор, как мы ушли от Тигрис.
я держусь за мысль что он мог вернуться
Почувствовал что теряет контроль и вернулся в подвал, пока еще имел силы.
Понял, что нет необходимости в отвлечении внимания, когда в Капитолии и так масса людей.
нет необходимости быть приманкой ,нужно лишь принять ночную таблетку-ночная таблетка!у Гейла нет даже ее
и несмотря на все эти разговоры о детонирующих в руке стрелах,у него никогда не будет шанса это сделать
первое что сделают миротворцы,отберут у него оружие
я падаю в дверях,слезы застилают мне глаза
застрели меня
вот что он шептал
я должна была застрелить его!это была моя работа
это была наша непроизнесенная клятва,для всех нас,наше обещание друг другу
и я не исолнила ее и теперь Капитолий убьет его или будет пытать его или сотрет ему память-трещины начинают открываться внутри меня,угрожая разорвать меня на части
у меня есть лишь одна надежда
что капитолий будет повержен,сложит оружие и выдаст пленников,прежде чем они причинят боль Гейлу
но я не вижу,как это происходит пока Сноу жив
пара миротворцев проходит мимо,едва глянув на плачущую капитолийскую девушку,сидящую в дверях
Я с трудом перестаю плакать, вытираю слезы со своего лица, прежде чем они замерзнут и беру себя в руки.
Ладно, я все еще анонимный беженец.
Или же миротворцы, которые поймали Гейла успели запомнить меня пока я убегала? Я снимаю свой плащ и выворачиваю его на изнанку, давая черной подкладке заменить лицевую сторону красного цвета.
Поправляю шарф, чтобы скрыть свое лицо.
Зажав на груди ружье, я обследую блок.
Здесь лишь немного неподвижно лежащих фигур.
Я иду вслед за парочкой стариков, которые не обращают на меня внимания.
Никто не ожидает что я буду в компании стариков.
Когда мы достигаем следующего перекрестка, они останавливаются, и я наталкиваюсь на них.
это городская площадь
Широко м просторно стоят величественные здания, которые окружают дом президента.
Площадь заполнена людьми. Они толпяться, плачут или вообще сидят в снегу превращаясь в сугроб.
Я иду прямо сюда.
Я прохожу вокруг резиденции, спотыкаясь об брошенные драгоценности и о замерзшие, покрытые снегом тела.
Примерно на пол пути я заметила баррикады.
Они около четырех фунтов в высоту и образуют широкий прямоугольник в передней части резиденции.
Можно подумать что он пустой, но он наполнен беженцами.
Наверное эта группа была отобрана для того чтобы приютить их в доме? Но приближаясь, я замечаю что-то другое.
Все, кто находится внутри баррикады - дети.
От маленьких детей до подростков.
Напуганные и замерзшие.
Ютятся в куче или сидят покачиваясь на земле.
Их не впустили в резиденцию.
Они заперты и по всему периметру охраняются миротворцами.
Я тут же понимаю, что это не ради их защиты.
Если бы Капитолий заботился об их безопасности, их бы поместили в какой-нибудь бункер.
Это для того, чтобы защитить Сноу.
Дети - это его живой щит.
С левой стороны показывается большая волна людей.
Меня окружают многочисленные фигуры, несут меня в сторону, сбивая с курса.
Я слышу крики: "Мятежники! Мятежники!" и знаю, что они должно быть прорвались.
Толчком меня уносит, я ударясь о флагшток и кроепко цепляюсь за него.
Используя веревку, что висит сверху, я поттягиваюсь вверх от давки тел.
Да, я могу видеть как армия мятежников врывается на площадь, унося мятежников обратно на проспекты.
Я внимательно изучаю площадь в поисках капсул, которые непременно взорвутся.
но этого не происходит
Происходит вот что: судно на воздушной подушке с эмблемой Капитолия появляется прямо над детьми на баррикаде.
Множество серебристых парашютов дождем опускается на них.
Даже в этом хаосе дети понимают, что содержат в себе парашюты.
еда
лекарства
подарки
Они с нетерпением их хватают и борятся со шнурами.
Судно на воздушной подушке исчезает, проходит пять секунт и двадцать парашютов одновременно взрываются.
Толпа начинает вопить.
Красный снег завален миниатюрными частями тела.
Многие из детей погибло сразу, но другие лежат на земле страдая в агонии.
Некоторые молча стоят пошатываясь, рассматривая оставшиеся серербяные парашюты в их руках, кака будто там внутри есть что-то полезное.
Я уверенна, что миротворцы не знали об этом, так как они снимают баррикады, что открывает путь детям.
Другая группа в белой форме пробирается через проход.
но это не миротворцы
это врачи
врачи мятежников
я узнаю эти униформы где угодно
Они суетятся вокруг детей, орудуя аптечкой.
Сначала я мельком вижу светлую косу вдоль ее спины.
Потом, когда она сдергивает свою куртку, чтобы укрыть плачущего малыша, я замечаю утиный хвостик, образованный подвернутым краем рубашки.
Я реагирую так же, как и в тот день, когда Эффи Бряк назвала ее имя на жатве.
Во всяком случае, я должна идти, хотя бы с трудом. Потому что я оказалась на основании флагштока, не способная понять, где нахожусь, в течение нескольких секунд.
Потом я проталкиваюсь через толпу, как делала это раньше.
Стараясь выкрикнуть ее имя во всем этом реве.
Я почти здесь, почти рядом с баррикадами, когда мне кажется, что она слышит меня.
