Андрей Марченко - Литерный эшелон
И уже было совсем было принялся за дело, но в окно увидел сидящего на лавочке Прохора. Рядом с ним лежало нечто, завернутое в плащ.
Охотник приходил в город раньше, приносил дичь, пушнину. Добычу из уважения сперва предлагал градоначальнику. Тот обычно платил не торгуясь.
В тот день Гордей Степанович вышел к охотнику, мысленно потирая руки – сделки с Пахомом всегда были прибыльными.
– Мы до тебя пришли! – сообщил Пахомий. – От!
– И тебе доброе утро, Пахомий. Что там приволок? Что-то к столу? Межвежатинка?..
– Кикимору пришиб! Акча мене за ее буде?
– Какая кикимора? – удивился Гордей Степанович. – Ты пьян, Пахом?
Ни говоря ни слова, Пахом открыл клапан свертка в нем, спеленатое как младенец, лежало…
Сначала градоначальнику показалось, что он видит голову гигантского кузнечика: синего цвета, с огромными глазами, головой странных пропорций… Однако, через четверть минуты понял: глаза более похожи на человеческие, тело покрыто не чешуей, а кожей, пусть и странно колера. Череп безволосый, лоб большой, словно у какого-то гения словесности… Чуть не ровно посредине лба – дырка с запекшейся красно-желтой кровью…
Пахом не закрыл убитому глаза и Гордей Степанович заглянул в них глубже. Ему показалось, что еще мгновение и удастся рассмотреть остатки разума, а то и душу. Но нет – там все было затянуто белесым туманом смерти.
– Что это такое? – спросил градоначальник, и тут же поправился. – Кто это такой?
– Я ж и баю: кикимор! – как маленькому стал растолковывать Пахомий. – Тама за урманом энтих много. Токма усе уже сдохли. А энтого я сам пришиб!
– Что там еще есть?
– Ставец матьорый из каньги. С неба упали семмицу тому.
В голове градоначальника доселе кружившие осколки мозаики вдруг соединились в единую картину. Все стало понятно.
Ну, или почти все.
– Хватай его… Неси в мой кабинет.
В кабинете удалось осмотреть пришельца лучше: роста он был небольшого, пожалуй, с ребенка. Одет он был в штаны и куртку из тускло-серой ткани. На ногах – ботинки будто из какого-то мягкого металла. Пуговиц не было видно.
– Пожалуй, можно и выпить. – подытожил градоначальник.
Из шкафа достал графинчик, налил по маленькой.
Посмотрел на убитого инопланетянина.
– Помянем его душу басурманскую. Была у него душа, али нет? Как думаешь?
– Почом знать?.. Таперича изаболь нету.
– Выпьем…
Действительно – выпили.
Тут же налил по второй, и чтоб не было соблазна повторить – убрал графинчик.
Пока пили вторую, градоначальник принял решение.
– Об этом надо сообщать прямо в столицу телеграфом! Передавать надо «флагом». Не телеграфических рож это дело. У нас кто связью владеет? Германец Сименс, швед Эрик-сын да янки Белл. Пошли!
Пахом указал на сверток
– А энтот?
– Ах да… В ледник его под ключ!
В поезде
Из самого Владивостока огромный путиловский «десятиколесник» тащил состав. Делал это лихо – в чистом лесном воздухе уголь сгорал хорошо, паровоз был новым, чуть не только что с завода: колосники не успели прогореть, дымогарные и жаровые трубки – не забились.
Да и груз сегодня был не такой уж и тяжелый – пассажирские вагоны сегодня были наполнены едва на половину.
Поезд летел сквозь лес – за окном стояла непроглядная темень – станции здесь были редки. И чтоб темнота не смущала взор, от нее прятались за опущенными шторами, тоску прогоняли вином.
В вагоне-ресторане за столом коротали поздний час пассажиры.
Музыкант в углу не сколько играл, сколько настраивал свою гитару. Ужинало семейство, севшее на поезд в Хабаровске. В углу трапезничал батюшка. Недалеко капитан третьего ранга развлекал беседой двух дамочек.
– …Скрутили его, значит, и в участок. Дескать, смотрел на мост, чего-то рисовал. В карманах – бумаги на ненашенском. С виду – чисто японец. Стали разбираться – оказался он вовсе не японцем, а корейцем. Что на мост глядел – не отрицал, но не специально, а так вышло. Надо же ему на что-то глазеть, не с закрытыми же глазами ходить? И что характерно, бдительные верноподданные наловили таких шпионов на две Японии. Буряты, китайцы, монголы – все годиться. Как японцы выглядят – знают только по карикатуре в «Ведомостях».
Барышни захихикали.
***На полустанке, среди тайги в шинели кутались Грабе и Данилин. Будто бы уже наступило лето, и уж точно тут было гораздо теплее, чем на Чукотке. Но все равно, стало зябко еще до того как село солнце.
Мимо прохаживался местный путеец. Остальные обитатели полустанка уже смотрели второй сон, поэтому одиночество смотритель вымещал на гостях:
– Уголь дорожает… – говорил он. – Скоро разразится топливный кризис! Надобно переходить на альтернативные, возобновляемые виды топлива, такие как дрова, ветер, масло подсолнечное.
– А как же вы ветер поставите на железной дороге? – интересовался Данилин. – Это что, паровозы будут с крыльями, как у мельниц?..
– Я вот недавно читал о маховозах. – не сдавался путеец. – То бишь, о поездах с маховиком. Превосходнейшая идея, доложу я вам.
Грабе порылся в карманах, достал пачку папирос. Открыл ее, остался недоволен.
– Папироской не угостите? – спросил он. – Мои отсырели…
Путеец радушно протянул свои:
– Курите, если не побрезгуете.
– Благодарствую… – Грабе блаженно затянулся. – А что касательно «побрезгую», так были в краях, где махорки днем с огнем не найдешь. Я уже думал начать мох курить…
– Мох не мох, а, видать, вы люди важные, если по вашему велению я поезда останавливаю.
В ответ Грабе смерил путейца таким взглядом, что тому резко перехотелось разговаривать.
Но Данилин засомневался в могуществе не то своем, не то железнодорожника:
– А если поезд не остановится?
– Не извольте сомневаться! Остановится! Я ему семафор закрыл.
***И действительно, поезд остановился – красный фонарь было видно далеко.
В вагоне ресторане звякнула посуда. Стоящие на столе бокалы чокнулись сами по себе, без воли хозяев.
Остановка была недолгой. Едва Грабе и Данилин запрыгнули на подножку поезда, как путеец открыл семафор.
Однако капитан успел выглянуть в окошко.
– Шут его дери. Никогда тут не останавливались…
Но его спутницы быстро вернули внимание к себе:
– А что, японцы действительно отличаются от китайцев?– спросила одна дама, мило подперев кулачком подбородок.
Капитан кивнул:
– Отличаются, и весьма. Японцы ближе к полинезийцам, гавайцам, нежели к китайцам…
Меж столиков как раз проходил официант, капитан поймал его за руку:
– Постойте, голубчик… Отчего мы останавливались? Мы опаздываем?
– Не извольте беспокоиться. Подобрали-с двух офицеров… Машинист наверстает.
– Спасибо, – кивнул капитан официанту и повернулся к собеседницам. – Меж тем, у нас лет пять назад в газетах над японцами подшучивали, дескать чурки, желтолицые макаки… А на войне они нас поколотили крепко – и на суше и на море. Вот недавно я попал на Сахалин японский. Помню, как было при нас, так одно слово: каторга. Сейчас – рейсируют теплоходы, шоссе строят как в Европе, уже железную дорогу соорудили. Крепость построили на месте Корсаковского форта. Движение, доложу вам… А зато на Северном Сахалине у нас тишь…
Ресторан пустел. Музыкант зевнул, качнул головой: не то отвесил поклон публике, не то попрощался и ушел в свой вагон. Ко сну отправилась и семейка из Хабаровска. Лишь попик продолжал воевать со своей бутылкой вина.
Но тут открылась дверь, и вошли Грабе и Данилин. Хоть вагон был почти пуст, присели недалеко от капитана и его спутниц. Рядом с вошедшими возник официант. Подавляя зевоту, изобразил внимание:
– Чего изволите-с?
– Водки полуштоф нам перво-наперво. А лучше перцовки. – начал распоряжаться Грабе, – К ней изобрази закуску горячую. Замерзли с товарищем…
– Смею предложить ухи…
Грабе скривился:
– Никакой рыбы. Щей тащи, каши, хлеба побольше. Соскучились уже за хлебушком… Салат на свой выбор – чтоб овощей поболе. Лето все же. Выполняй.
Официант исчез. Но меньше, чем через минуту возник снова со штофом и салатом. Понимал: эти гости устали, за столом долго не засидятся.
И действительно: Грабе даже не дал поставить графин на стол, тут же подхватил его, разлил жгучий напиток по стаканам. Произнес:
– Помянем…
Выпили быстро, не чокаясь. Официант посмотрел на них одобрительно: такие много времени не займут.
Новыми попутчиками заинтересовался и флотский офицер. Через проход спросил:
– А вы, позвольте, откуда-то из Китая? Корея? Или Монголия?
– Нет, абсолютно другая сторона. – отвечал Грабе. – Мы выбираемся в столицу с Чукотки… Штабс-капитан Грабе к вашим услугам. А это мой друг – подпоручик Данилин. Десятый новоингерманландский полк.
