Вадим Филоненко - Вадим Филоненко Сто рентген за удачу
…Через некоторое время красный от бешенства Подбельский покинул кабинет Нефедова, вышел в колючую дождливую ночь и попытался закурить, но сигарета долго не желала выбиваться из пачки, а потом закапризничала безотказная до сих пор зажигалка. Подполковник раз за разом пытался высечь огонь, а в голове прокручивался только что состоявшийся разговор.
— Спасательная операция исключена, — решительно рубил ладонью воздух Нефедов. — Ты пойми, там уже некого спасать.
— Есть. Один жив, — возразил Подбельский.
— Вот именно: один! А я ради одного целую группу положить должен? На «Октябренке» аномальная активность сохраняется?
— Так точно.
— Значит, вертолеты исключаем.
— Можно высадиться чуть в стороне, а дальше по земле. Я сам поведу группу…
— Куда ты ее поведешь? Прямиком в аномальную бурю? Да там сейчас хуже, чем в аду! — Нефедов раздраженно посмотрел на подчиненного. — Андрей Анатольевич, мы оба понимаем, что твоего парня уже не спасти. Так какой смысл увеличивать потери?
Техники во главе со Скворцовым продолжали дежурить у приборов, отслеживая нетипичную для АТРИ аномальную бурю.
— Аркадий Степанович, посмотрите. — Сержант указал на экран, где отражались данные с КИПа Бедуина.
— Остановка сердца, — после паузы произнес Скворцов и посмотрел на часы. — С момента катастрофы он прожил сорок восемь минут.
— Спасатели все равно не успели бы.
— Пожалуй, — согласился Скворцов и выключил ненужный уже, как он думал, экран.
Если бы монитор продолжал работать, ровно через две минуты он зафиксировал бы возобновление работы сердца военного егеря, капитана Сергея Рязанцева по прозвищу Бедуин…
Часть 1
Глава 1
Из сборника заповедей военных егерей:
«Если егерь идет на маршрут, как на подвиг, значит, он к маршруту не готов».
Учебный маршрут был рассчитан на шесть дней. Первый из них сюрпризов не принес. Оно и понятно — за день мы отошли от Ванавары всего на тридцать километров.
Эти места считались довольно многолюдными. Здесь располагались одни из немногих уцелевших птичьих и скотных дворов, пашни и огороды. Была проложена бетонка — дорога из широких бетонных плит.
Тридцатикилометровую зону вокруг Ванавары очерчивала передовая линия блокпостов, а сама территория регулярно патрулировалась егерскими расчетами, поэтому опасные хищники сюда забредали редко — побаивались, а аномальные поля и ловушки были тщательно выявлены и обозначены красными маячками по периметру, превратившись в отличное учебное пособие для стажеров.
На второй день маршрута мы покинули относительно безопасную территорию и вступили в так называемые дикие земли.
К полудню показались первые зверушки: небольшая стая панцирных собак выскочила на торфяник, проводила нас голодными взглядами, но напасть не решилась. А когда наша группа переходила ручей, мы спугнули стадо пришедших на водопой диких рогачей.
В целом и второй день выдался на редкость спокойным — для нас с Потапом. А у стажеров, как водится, нервы постоянно были на пределе, и к вечеру, подустав, ребята расслабились.
Так всегда бывает с новичками. Поначалу испытывают излишнее, совершенно ненужное напряжение, когда все органы чувств работают на пределе, адреналин безостановочно поступает в кровь, шею сводит от ежесекундных и довольно хаотичных поворотов головы вправо-влево, а руки буквально цепенеют на прикладе автомата. Но в таком режиме организм не может работать постоянно, рано или поздно наступает разрядка.
У каждого она выражается по-своему.
Летяга почувствовал себя круче вареного яйца и всадил ненужную очередь в бегущего по своим делам барсука-мутанта.
Джигит стал невнимателен и едва не вляпался в небольшую, но весьма неприятную барическую аномалию, прозванную на жаргоне «Сорокапяткой». Такое название аномалия получила за сходство по воздействию на организм с одним спецназовским ударом. Кулак входит в живот противника под углом сорок пять градусов, буквально вбивая желудок в кишки. Пострадавший в лучшем случае отделывается последующим долгим сидением в туалете, в худшем — возможен заворот кишок.
Аномалия «Сорокапятка» обычно срабатывает молниеносно. Ощущения такие, будто в твой живот въехало дышло. Благо на этом воздействие и заканчивается. Удар, ты падаешь на пятую точку, отлетаешь по инерции на пару метров, а потом, отдышавшись, бежишь в кусты или, если не повезло, в санчасть.
…Джигит уже занес ногу над неприметной ямкой, когда Потап сбил его с ног коротким ударом.
— Это я тебя слегка, а после «Сорокапятки» ты бы долго животом маялся, — пояснил стажеру Потап, помогая подняться на ноги.
Сконфуженный Джигит собрался и стал внимательнее смотреть по сторонам, а на Летягу и Гаяра урок не подействовал. Они снисходительно похлопали Джигита по плечу и переглянулись с видом превосходства: дескать, мы не такие, как он, мы круче.
Гаяра от избытка чувств потянуло на анекдоты. В этом деле он большой мастер, потому и получил такое прозвище. Гаяр — искаженное от слова «гаер», то есть шут, клоун. Я сам люблю послушать его вечерком за кружкой чая или чего покрепче. Но не сейчас. Маршрут болтливых не терпит.
— У нас в военном городке на Большой земле случилась одна история, — услышал я начало байки, которую Гаяр на ходу тихим шепотом травил Летяге. Он говорил, низко наклонив голову и почти не разжимая губ, наивно полагая, что ни Потап, ни я не замечаем его маленькой хитрости. — Служил у нас зубной врач по фамилии Голубых. И вот однажды прибыл к нам новый полковник. Гнида та еще, в первый же день весь личный состав «построил» и давай службе учить. Короче, сразу всех достал. Так он первый день повыпендривался, а на второй у него зубы прихватило. Ну, пошел к врачу. Сидит в кресле, ассистенты врача ему в рот поглядели, поняли, что зуб под коронкой загнил, значит, надо коронку опускать — так это называется. Один другому и говорит: мол, что делать будем? А тот и отвечает: «Как что? Опускать будем. Зовите Голубых».
Летяга зафыркал:
— И че?
— Пьяный полковник весь вечер бегал по части и орал: «Я вас всех раком поставлю! А то уже и в армии от голубых проходу нет!»
Летяга подавился смехом.
Потап оглянулся на меня: «Всё, поплыли парни».
Я еле заметно повел плечами: «Вполне ожидаемо. Пора преподать им небольшой урок».
Мы находились в километре к северу от бывшего завода «Октябренок». Некогда обжитые, сейчас эти места оказались совершенно безлюдными. Бетонка едва угадывалась под густой порослью вымахавших в пояс сорняков, которые пробивались сквозь потрескавшиеся плиты.
Справа от дороги виднелся бывший скотный двор — полуразрушенные сараи, коровники, силосная башня, еще какие-то строения, назначения которых теперь никто не помнил. Чуть дальше имелся заброшенный поселок — некогда местожительство рабочих с завода.
Потап сделал знак остановиться и приказал:
— Стажер Гаяр, твой сарай крайний справа. Проверить на предмет пригодности к ночевке. Стажер Летяга, бери вон тот, с проломленной крышей. Задание понятно?
— Так точно, ваш-высок-благородь! — рявкнул Гаяр, выкатил грудь колесом и попытался щелкнуть каблуками, подражая офицерам царской армии. — А можно я сначала проверю вон те кустики на предмет пригодности для сортира?
Стажеры зафыркали. Они совсем расслабились, считая, что трудный день позади и уже совсем скоро отдых, ужин с традиционными для АТРИ ста граммами и сон. Но в диких землях расслабляться нельзя. Обманчивое спокойствие в один миг может обернуться смертью…
Мы с Потапом переглянулись. Ну, держитесь, ребятки! Сейчас мы вас как следует встряхнем.
Летяга и Гаяр отправились каждый к своему сараю. Джигит остался с нами и специально для него Потап сказал:
— Бедуин, проверь-ка вон тот домик.
— Сделаем.
Войдя в дом, я не стал тратить время на осмотр, а быстро вышел через противоположный пролом и отправился следом за Гаяром.
Пасмурный день собрался превратиться в пасмурную ночь. И хотя на улице было еще достаточно светло, в сарае по углам уже гнездились сумерки.
Гаяр включил фонарь и водил лучом, ощупывая углы. Убедившись, что стажер меня не видит, я осторожно заскочил в дальний от него закуток и остановился, вглядываясь в темноту. Разглядел кучу битого кирпича, обломки досок, ржавую перекрученную арматуру, обрывок веревки и прочий мусор. Где-то здесь и притаилась наша с Потапом незаменимая помощница — залипала. Мы с ней воспитали уже не один выпуск стажеров…
Я присел на корточки и достал из подсумка один из сигнальных маркеров — небольшой металлический цилиндрик, покрытый светящейся краской. Такие маркеры в огромных количествах нарезают на вертолетном ремонтном заводе из арматурных прутьев, а потом смазывают специальным фосфором.
