Энн Эдвардс - Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару
Обзор книги Энн Эдвардс - Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару
Энн Эдвардс
Дорога в Тару
Пегги Митчелл Марш
Глава 1
Сойдя с поезда, прибывшего из Чарльстона, и окунувшись в суету железнодорожного вокзала Атланты, Гарольд Лэтем почувствовал, что испытывает сомнения в успехе своего путешествия. Было не по сезону теплое апрельское утро, и он стоял, щуря от солнечного блеска свои, похожие на совиные за стеклами очков, глаза. Крупный мужчина с продолговатым лицом и животом, нависающим над поясом, вице-президент и главный редактор издательства Макмиллана, Лэтем имел вид человека, вполне довольного собой.
На голове у него — панама с жесткими полями, лихо сдвинутая на его седеющих волосах, в руках — кожаный чемоданчик с монограммой. Несколько раздраженный тем, что никто из представителей местного отделения издательства его не встретил, он тем не менее сознавал, что в этом была его собственная вина, поскольку прибыл он более ранним поездом, чем планировал.
Это раздражение тем более усилилось, когда, подъехав на такси к отелю «Террас» на Персиковой улице, Лэтем узнал, что номер для него еще не готов.
Чтобы убить время, он решил пройтись по городу и был разочарован тем, что увидел. Атланта, похоже, не имела ничего от присущего городам старого Юга очарования. Лэтем подумал, что выглядит она так же, как и любой город на Севере с населением примерно в пять тысяч жителей.
Дома, мимо которых он проходил, произвели на него впечатление худших образцов викторианской архитектуры. На Персиковой улице, одном из самых элегантных бульваров города, не было персиковых деревьев — лишь небольшие и разрозненные участки зелени, посаженной по обочинам, чтобы обозначить улицу. Встречались, правда, кое-где большие старые магнолии с темно-зелеными блестящими листьями, как бы напоминая о том, что все-таки это был глубокий юг.
Лэтем немногое мог бы вспомнить из истории Атланты, но знал, что город был практически стерт с лица земли армией Шермана в 1864 году и что он всегда был железнодорожной станцией.
Атланта действительно была основана в 1840 году и названа Терминус (ж/д станция). Позже она стала своего рода форпостом Юга в его торговле с Севером, а большая часть космополитичного населения города состояла из граждан, в свое время прибывших сюда со всего Диксиленда, чтобы основать базу для проведения сделок и торговых операций и тем самым способствовать экономическому развитию Юга.
Большая часть старых семей Атланты сделала свои капиталы на торговле недвижимостью или путем вложения их в развитие местного производства, например, в компанию «Кока-Кола», или же используя преимущества географического положения города, которое сделало его коммуникационным и торговым центром.
Это был город, который постоянно как бы перерастал сам себя, меняясь слишком стремительно, чтобы в нем мог сложиться какой-то устоявшийся уклад жизни.
Лэтем прибыл на Юг из Нью-Йорка в поисках рукописей. Шел 1935 год, и времена были суровые для всей страны, но не для издательской индустрии, которая почти утроила объемы продаж по сравнению с 1929 годом. Книги давали читателю возможность уйти от действительности по доступной цене, и, чувствуя спрос, издатели отправляли редакторов в Англию для подписания контрактов с английскими авторами на право публикации их произведений в Америке.
Лэтем занимался этим в течение пяти лет, пока в 1934 году, к удивлению издателей, книга «Агнец в душе» (Lamb in His Bosom), первый роман писательницы с Юга Каролины Миллер, не только стал бестселлером, но и получил Пулитцеровскую премию. Поразмыслив, Лэтем пришел к выводу, что книга миссис Миллер может стать предвестником зарождающейся тенденции, и с этим пошел к президенту компании «Макмиллан» Джорджу Бретту, которому сказал, что хотел бы направиться на Юг и попробовать поискать там новых авторов.
В молодой стране с небогатыми традициями, имеющей не так уж много «преданий старины», рассказы о покорении Юга и «упущенных им возможностях» в какой-то мере удовлетворяли огромную потребность людей в исторической романтике. В течение пятидесяти лет писатели Юга создавали легенду о прошлом, в которой, как выразился один из историков, «великие династии становились еще более великими, очаровательные женщины — еще более очаровательными, мужчины-рыцари — еще большими рыцарями, а счастливые негры — еще счастливее».
Но теперь, спустя столько лет после сокрушения Юга, некоторые из молодых писателей-южан, казалось, не испытывали более священного трепета перед своим родным Диксилендом и его предрассудками и стали изображать его в своих произведениях в несколько еретической, иногда даже гротескной манере.
Эрскин Колдуэлл, например, в романе «Табачная дорога» описал невежественную семью Лестер, отталкивающую в своем убожестве. И хотя сам Лэтем был невысокого мнения о книгах Колдуэлла, но их повсеместный и шумный успех наводил его на мысль, что читающая публика очарована Югом.
Ко времени прибытия в Атланту надежды Лэтема на открытие новых имен, подобных Колдуэллу или Каролине Миллер, несколько потускнели. Он побывал уже в Ричмонде, Шарлотте и Чарльстоне, но ни одной мало-мальски пригодной для публикации рукописи так и не обнаружил. Но и ехать в Англию, чтобы там подыскать что-нибудь, чем можно пополнить список новинок издательства Макмиллана на весну 1936 года, было уже поздно: конкуренты из других нью-йоркских издательств уж, конечно, не дремали и, надо полагать, к этому времени успели подписать контракты со всеми стоящими внимания писателями-англичанами.
Из своего номера в отеле Лэтем позвонил в офис атлантского филиала своего издательства и, к своему разочарованию, узнал, что и у сотрудников филиала нет никаких подходящих рукописей, которые стоило бы посмотреть. И тем не менее Лэтем решил, что ему не помешает встретиться с как можно большим числом местных молодых писателей, насколько это возможно было сделать за запланированные им 48 часов пребывания в Атланте.
Для начала он позвонил в Нью-Йорк Лу Коул — редактору нью-йоркского офиса издательства Макмиллана, которая когда-то была представителем фирмы в Атланте. И хотя прошло уже два года с тех пор, как Лу покинула Юг, Лэтем все же поинтересовался, не вспомнит ли она кого-нибудь из молодых авторов в Атланте, с которыми стоило бы поговорить.
«Пегги Митчелл Марш, — не слишком охотно ответила Лу. — У нее есть рукопись, над которой она работала несколько лет. Она говорила мне, что это нечто о Гражданской войне и Реконструкции Юга, но сама я эту рукопись не читала. Да и никто другой не читал, кроме ее мужа, Джона Марша».
Лу предупредила Лэтема, что Пегги из породы тех редких писателей, которые не жаждут публикаций, и что, вполне возможно, ей могут не понравиться его расспросы. Годом раньше Лу и сама писала ей, предлагая показать рукопись «Макмиллану», но Пегги не только отказалась это сделать, но и попросила Лу никому не говорить о рукописи, поскольку, по ее словам, не имела никаких намерений когда-либо публиковаться.
И потому сейчас Лу чувствовала некоторое смущение от того, что не оправдала доверия Пегги, но извиняла себя тем, что всегда имела «хорошие предчувствия» в отношении творческих возможностей своей приятельницы, поскольку «если Пегги пишет так же хорошо, как рассказывает, ее роман должен быть прелестным».
Лу также подсказала, что вернее всего добраться до Пегги можно через ее близкую подругу и тоже журналистку Медору Филд Перкенсон. Десять лет назад, объяснила она, Пегги Марш была ведущим журналистом в журнале «Атланта Джорнэл» (Atlanta Journal Magazine), и они с Медорой Перкенсон, женой главного редактора, были коллегами.
Лэтем воспрял духом. И надо же какое совпадение — именно Энгус Перкенсон, муж Медоры, устраивал сегодня завтрак в честь гостя из Нью-Йорка. Не теряя времени, Лэтем тут же позвонил Медоре в редакцию и был с ней предельно откровенным в отношении причин, по которым он просил ее сделать так, чтобы Пегги Марш тоже была приглашена на завтрак.
— Пегги это не понравится, но я постараюсь все уладить, — пообещала Медора.
Атланта, как и вся страна, пребывала в глубоком унынии из-за великой депрессии. Но несмотря ни на что кусты кизила на близлежащих Холмах Друидов пышно цвели роскошными белыми цветами, а Пегги Митчелл Марш находилась в приподнятом настроении после завтрака, устроенного в честь Лэтема. Указывая на достопримечательности, встречающиеся по дороге, и болтая безостановочно, она везла Гарольда Лэтема и Медору Перкенсон за город — посмотреть на незаконченный монумент в честь героев Конфедерации на горе Стоун-Маунтин, представляющий из себя высеченные на горном склоне на высоте 60 футов конные фигуры трех воинов, и, как это всегда бывало, разговоры о героях Конфедерации, словно горючее, воспламеняли энтузиазм Пегги.
Это была первая поездка Лэтема на Юг, и большинство увиденных им женщин-южанок напоминали ему цветы, выросшие в оранжереях. Но его маленькая, живая и веселая спутница-гид — с ее коротко подстриженными золотисто-каштановыми волосами, большими, цвета морской волны, глазами и задорными веснушками на носу — была прелестным, но, похоже, крепким созданием. И эта обманчивость ее внешнего облика, казалось, придавала ей еще больше очарования. Она была, бесспорно, красива, но при этом энергия, казалось, переполняла ее. Кроме того, она отличалась странной манерой пристально смотреть вниз, под ноги, где бы она ни стояла. Возможно, из-за ортопедических туфель, которые она носила, хотя Лэтем, например, до самого вечера даже не заметил, что ее обувь несколько отличается от обычной.
