Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
Гейл мрачнеет.
-Пит, вероятно, нанес большой ущерб сегодня вечером. Большинство мятежников, конечно, сразу отклонят то, что он сказал. Но есть дистрикты, где сопротивление более шатко. Ясно, что перемирие идея президента Сноу. Но из уст Пита это кажется разумным.
Я боюсь ответа Гейла, но все же спрашиваю:
- Как ты думаешь, почему он сказал это?
- Его могли пытать. Или убеждать. Думаю, он ввязался в это, чтобы защитить тебя.
Он выдвинул бы идею перемирия, если Сноу позволил представить тебя как смущенную беременную девочку, которая понятия не имела что происходит, когда была взята в плен мятежниками. Так что, если дистрикты проиграют, все еще есть шанс для тебя. Если ты будешь играть по правилам.
Должно быть, я все еще выглядела растерянной, потому что следующую фразу Гейл произносил очень медленно.
- Китнис...он все еще пытается сохранить тебе жизнь.
Сохранить мне жизнь? И тогда я поняла. Игра продолжается. Мы покинули арену, но с тех пор, как Пит и я не были убиты, его последнее желание сохранить мне жизнь остается в силе. По его идее, я должна притаиться, оставаться в безопасности, заключенная в тюрьму, пока война не закончится.
Тогда ни у одной из сторон не будет каких-либо причин убить меня. И Пит? Если мятежники победят, то это будет губительно для него. Если выйграет Капитолий, кто знает? Может быть, нам обоим разрешат жить - если я буду играть правильно - чтобы смотреть Игры дальше...
Картинки проносятся в голове: копье, пронзившее тело Руты на арене, Гейл, висящий без сознания на столбе для порки, засеянная трупами пустошь, оставшаяся от моего дома. И зачем? Зачем? Так как моя кровь разгорячилась, я вспоминаю и другие вещи. Мой первый проблеск восстания в Дистрикте 8. Победители, взявшиеся за руки в ночь перед Двадцатипятилетием Подавления. И как бы случайно это не было, моя стрельба в сторону силового поля на арене.
Как нуждалась я быть поселенной глубоко в сердце моего врага.
Я вскакиваю, опрокидывая коробку с сотней карандашей, которые рассыпались по полу.
- Что это? - спросил Гейл.
- Перемирию не бывать.
Я опускаюсь, возясь, поскольку пихаю простые карандаши обратно в коробку. - Обратного пути нет.
- Знаю.
Гейл подбирает горсть карандашей и, стуча ими по полу, выравнивает их.
- Какова бы не была причина, заставившая Пита сказать такое, он неправ.
Глупые карандаши не хотят засовываться в коробку, и от расстройства я ломаю несколько из них.
- Я знаю. Дай. Ты ломаешь их.
Он забирает у меня коробку и снова наполняет ее быстрыми, стремительными движениями.
- Он не знает, что они сделали с Двенадцатым. Если бы он смог увидеть, что от него осталось..." - начинаю я.
- Китнисс, я не спорю. Если бы я мог нажать на кнопку и так убить всех, кто работает на Капитолий, я бы сделал это
Без колебаний.
Он опускает последний карандаш в коробку и закрывает крышку. - Вопрос в том, что собираешься делать ты?
Оказывается вопрос, снедающий меня изнутри, всегда имел один возможный ответ. Но понадобилась
уловка Пита, чтобы я поняла это.
Что я собираюсь делать?
Я делаю глубокий вдох. Мои руки взлетают вверх, как будто вспоминая черно- белые крылья моего платья, данного мне Цинной. Покой настигает меня.
- Я собираюсь стать Сойкой-пересмешницей.
.
3
Глаза Лютика, отражали слабое свечение безопасного светильника за дверью, так как он лежал в изгибе рук Прим, ушедшей, отгородившись от всего, в работу с самого вечера, да так и уснувшей .Она близко прижалась к матери.
Спящие, они выглядели в точности так же, как в утро жатвы, когда меня отобрали на мои первые Голодные Игры. У меня есть собственная кровать, потому что я отдыхаю и потому что никто не сможет спать со мной из-за моих кошмаров и метаний во сне. Проворочавшись несколько часов, я, наконец-то, признала, что это будет бессонная ночь. Под внимательным взглядом Лютика, я на цыпочках прошла по холодному полу к комоду.
В среднем ящике была моя казенная одежда. Все носили серые брюки и рубашки, рубашку заправляли на талии. Под одеждой у меня были некоторые вещи, которые я забрала с арены. Моя брошка с сойкой-пересмешницей. Подарок Пита, золотой медальон с фотографиями мамы, Прим и Гейла внутри. Серебряный парашют с втулкой для нарезания деревьев и жемчужина, которую Пит дал мне за несколько часов до того, как я разрушила силовое поле.
Дистрикт 13 конфисковал мой тюбик с кожной мазью для использования в больнице и мои лук и стрелы, потому что только охрана имеет разрешение на оружие. Они в полной сохранности в оружейной.
Я чувствую, как мои пальцы смыкаются на парашюте и скользят внутрь, смыкаясь на жемчужине.
Я сажусь на кровать, поджав под себя ноги, и снова и снова касаюсь гладкой радужной поверхностью жемчужины о мои губы. По некоторым причинам меня это успокаивает. Прохладный поцелуй от самого дарителя.
- Китнисс? - прошептала Прим. Она проснулась и глядела на меня сквозь тьму. - Что случилось?
- Ничего. Просто плохой сон. Иди спать.
Это получается автоматически. Держать Прим и мою мать в неведении о некоторых вещах ради
их защиты. Осторожно, чтобы не разбудить мать, Прим встает с постели, берет Лютика, и садится рядом со
мной.
Она касается своей рукой моей руки, которая все еще сжимает жемчужину.
- Ты холодная.
Беря запасное одеяло перед кроватью, она обертывает им нас троих, окутывая меня своим теплом, а также жаром шерсти Лютика.
- Ты могла бы сказать мне, знаешь ли. Я умею хранить секреты. Даже от мамы.
Она действительно изменилась за это время. Маленькая девочка, с блузкой,торчащей сзади как утиный хвостик, та,кому
необходима была помощь, чтобы достать тарелки, и та кто умоляла сходить посмотреть на глазированные торты в окне пекарни.
Время и горе заставило ее подрасти слишком быстро, как мне кажется, превратится в молодую женщину, которая сшивает кровоточащие раны и знает, что наша мама может слышать слишком много.
- Завтра утром я собираюсь согласиться стать Сойкой-пересмешницей, - говорю я ей.
- Потому что ты хочешь или потому что тебя вынуждают? - спрашивает она.
Я легко рассмеялась.
- Думаю, и то, и другое. Нет, я хочу. Я должна, если это поможет мятежникам победить Сноу.
Я сжимаю жемчужину в своем кулаке ещё сильнее.
- Это просто... Пит.
Я боюсь, что, если мы выиграем, мятежники казнят его, как предателя.
Прим думает над этим.
- Китнисс, я не думаю,что ты понимаешь, насколько важна для дела. Важные люди обычно всегда получают то, что хотят. Если ты хочешь не дать повстанцам казнить Пита, то ты можешь это сделать. Думаю, я важна. Они многим пожертвовали, чтобы спасти меня. Они даже отпустили меня в Двенадцатый.
-Ты хочешь сказать... Я могу потребовать, чтоб они дали Питу неприкосновенность? И они должны будут согласиться с этим?
- Я думаю, ты можешь потребовать у них почти все, и они должны согласиться с этим.
Прим морщит лоб.
- Только как ты узнаешь, сдержат ли они свое слово?
Я вспомнила обо всей лжи, которую Хеймитч сказал Питу и мне, чтобы заставить нас делать то, что он хочет.
Что должно удержать мятежника от нарушения своего слова в сделке? Устное обещание за закрытыми дверями, даже утверждение, записанное на бумаге - это все может испариться после войны. Их существование или законность будет опровергнуто. Любые свидетели в Команде ничего не будут стоить. В действительности, наиболее вероятно что именно они будут теми, кто напишет удостоверение о смерти Пита. Мне понадобится значительно более широкий круг
свидетелей. Мне понадобятся все, кого я только смогу получить.
- Это должно произойти публично,-говорю я.
Лютик машет хвостом в знак согласия.
- Я заставлю Коин объявить об этом перед всем населением Тринадцатого.
Прим улыбнулась.
- О, это хорошая идея.
Она не дает гарантий, но им будет гораздо труднее отказаться от обещания. Я чувствую некоторое облегчение от принятого решения. Мне следует будить тебя чаще,маленькая уточка.
- Хотелось бы, - говорит Прим.
Она целует меня.
- Постарайся теперь заснуть, хорошо? Я тоже постараюсь.
Утром я вижу, что в 7:00 - Завтрак, непосредственно после, в 7:30 - Командный сбор, и это хорошо, поскольку, я готова начать свое дело.
В обеденном зале я проверила свой график, который включал в себя некоторые виды ID номеров, напротив датчика. Когда я двигаю свой поднос вдоль металлической полки перед чаном еды, я вижу, что завтрак это миска горячего зерна, чашка молока и немного фруктов или овощей. Сегодня, репное пюре. Все это собрано на подземных фермах Дистрикта 13. Я сижу за столом, определенным для Эвердинов, Хоторнов и других беженцев, ковыряюсь в своей еде, надеясь на секунды, но здесь никогда нет лишнего времени. Их питание согласовано с наукой.
