Алексей Ивакин - Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны
– Гвардия? И что могут сделать рота шотландских гвардейцев и рота кремлевских курсантов?
– Хотя бы умереть с максимальной пользой, Автарк.
– Мы все умрем. А нам не нужна смерть, нам нужна жизнь. И победа в этой безумной войне…
– Автарк…
Клаус ударил тонкой папкой по столу:
– Повторяю: и это все, что могут предложить лучшие умы человечества?!
Несмело поднял руку начальник научного отдела:
– Можно, согражданин Маурья?
Тот кивнул.
– Есть предложение. Возобновить эксперименты с проникновением во Время.
Правый консул тут же подскочил:
– Запрещено поправкой Джексона-Линдсена.
Следом вскочил Левый консул:
– Поправка Джексона-Линдсена отменяется в чрезвычайной ситуации.
– Чрезвычайное положение не объявлено. Отклонено.
– А я еще не ввел чрезвычайное положение? – искренне удивился Автарк.
– Нет! – в один голос ответили сенаторы.
– Тогда ввожу! – рявкнул Автарк.
– Принято, – так же в один голос сказали консулы и одновременно сели.
– Продолжайте, Ученый, – кивнул Клаус Маурья.
– Итак, нам необходимы настоящие солдаты. Воины. Бойцы. Мы уже проанализировали исходные данные. Выдергивать по одному человеку из каждого времени нецелесообразно. Во-первых, это потребует массу энергии. Во-вторых, много времени уйдет на адаптацию воинов друг к другу и к нынешнему времени. Гораздо экономичнее перенести из прошлого целую воинскую часть, уже спаянную, обученную, прошедшую войну. Таких объектов мы насчитали лишь несколько. Наиболее близкий к нам по времени – отряд китайского спецназа из середины двадцать первого века. Минус один и очень весомый: если они сочтут нас врагами, то мгновенно перейдут на сторону ящеров…
– Что надо сделать, чтобы они так не сделали?
– Расчет показывает, что наше общество абсолютно не соответствует идеям китайского социализма середины двадцать первого века. Контакт маловероятен.
– Понятно. Далее.
– Американские морские пехотинцы начала двадцать первого века. Расчет показывает, что они откажутся воевать, так как мы не сможем обеспечить уровень комфортности боевых действий.
– Чего не сможем обеспечить?!
– Обеспечить уровень комфортности, Автарк!
– А разве на войне бывает комфорт? – искренне удивился Главнокомандующий.
– Архивные данные говорят, что нет. Но американцы начала двадцать первого века были свято убеждены в этом.
– Хм… Оставьте этот вариант как запасной. Что еще?
– Мы остановились в изучении на уровне середины двадцатого века.
– Почему?
– Понимаете, можно перетащить сюда даже спартанцев времен царя Леонида…
– Даже так?
– Никаких особых ограничений по глубине проникновения в прошлое у нас нет; впрочем, дело вовсе не в этом. Важно то, что эти спартанцы не умели толком ни читать, ни писать. В совершенстве владели только холодным оружием. Слишком долго их обучать нашей технике. Если вовсе возможно, уж очень сильна окажется инерция мышления.
– Понятно. Хорошо, так что у нас с ХХ веком?
– В середине ХХ века шла самая кровопролитная война за всю историю человечества. Вторая мировая.
– Можно подробнее?
– Конечно. Зачинщиками этой войны были так называемые немцы, которые напали на всех. Потом русские победили немцев ценой огромных потерь. Правда, с небольшой помощью американцев и англичан. Ну, еще немного с помощью французов.
– Я помню школьный курс истории, – раздраженно бросил Автарк, будто и не просил только что рассказать подробнее.
– Так вот. Лучшие армии того времени – немцы, японцы и, соответственно, русские.
– Поясните.
– Немцы тогда отличались невероятной дисциплиной и хладнокровием. Японцы – отчаянной храбростью. Русские…
– Что?
– Всем в совокупности. И самое главное, наплевательским отношением к собственной жизни. Именно поэтому они и смогли победить. К тому же немцы в те годы были одержимы идеей превосходства их нации над всеми остальными, как, впрочем, и японцы. Безумная храбрость у них сочеталась с безумной жестокостью – в отличие от тех же русских. Например, японцы ставили на пленных бактериологические и микробиологические опыты, немцы физиологические. Русские были более гуманны.
– И что именно вы предлагаете, согражданин Ученый?
– Предлагаю вытащить из прошлого элитную часть русских военных формирований. Так называемый штрафной батальон.
– Что это такое?
– Это бывшие офицеры, совершившие те или иные уголовные или воинские преступления.
– Преступники?! – ахнул Автарк, подскакивая.
– Да, согражданин, преступники. Но преступники, имеющие трехлетний опыт войны. Преступники, имеющие военное образование. Преступники, искупившие свою вину кровью. Преступники, которые могут спасти нас. Всех нас…
Маурья помолчал и покосился на консулов, однако те хранили молчание. Значит, закон не нарушен и спорной ситуации нет. Можно ставить на голосование.
– Кто за русский штрафной батальон? Прошу поднять руки. Кто против? Воздержался? Единогласно!
Автарк снова встал и слегка поклонился в сторону Ученого:
– Приступайте, согражданин. Надеюсь, мы никогда не пожалеем о принятом решении.
Консулы переглянулись и кивнули.
– Да, и подготовьте мне подробную сводку по событиям Второй мировой войны. Мне ведь придется общаться с нашими… гостями.
Теперь кивнул, старательно пряча улыбку, только лишь один Ученый.
– Стоп! – вдруг сказал Автарк и снова сел в кресло. – А как же хронотеории? Парадоксы бабочки и прочие петли времени? Причинно-следственная связь, наконец?
Руководитель научного отдела улыбнулся:
– Вот тут-то как раз все продумано. Мы вытащим подразделение, однозначно обреченное на смерть. Буквально в последние доли секунды перед их гибелью мы применим хронозаморозку и вытащим солдат в наше время. Никаких парадоксов не будет.
– Подразделение уже выбрано?
– Аналитики еще работают. Как только найдем подходящих бойцов, приступим немедленно. Просьба подключить лабораторию к дополнительным источникам энергии и снять все ограничения по ее расходованию.
– Принято. Выполняйте. Заседание окончено.
Над миром людей забрезжила слабая, очень слабая заря надежды.
Глава 3
Прошлое, 1944 год
Колонна студебекеров не задержалась и прибыла точно к семи утра. Батальон уже стоял у дороги в полном боевом снаряжении. Крупенников скомандовал, и солдаты сноровисто погрузились в грузовики; сам комбат вместе с особистом и начштаба уселся в штабной «Виллис» с открытым верхом. Вопреки ожиданиям Крупенникова, никакой охраны для штрафников предусмотрено не было. Особист понял его мысли и усмехнулся, запрыгивая в джип с легкостью, плохо сочетавшейся с грузным телом:
– А зачем охрана? Из штрафбата не бегают. Ну, куда ты без документов и знаков различия из прифронтовой полосы денешься? Первый патруль сцапает.
– А если лесами? – спросил комбат.
– И дальше что? Всю жизнь прятаться? За побег из штрафного батальона наказание одно – расстрел. Да и свои не дадут сбежать.
– Почему не дадут? – полуобернулся майор к особисту.
– А это уже моя новация. Подразделение, в котором случается ЧП, ставится на самый опасный участок. Если в атаку, то первыми, на пулеметы или под танки…
– Своеобразная децимация…
Лаптев индифферентно разглядывал лес, мимо которого проезжали, старательно делая вид, что разговор его нисколечко не интересует.
– Майор, а тебе не кажется, что командир батальона должен в бою решать, какое подразделение и где будет драться? – Крупенников впервые назвал особиста на «ты». А чего, собственно, бояться? В одном чине ходят…
– Майор, ты того, не залупайся, – негромко сказал, нагнувшись к комбату, Харченко. – Задачи у нас разные, но выполнять мы их должны сообща.
– Задача у нас одинаковая. Выиграть войну с наибольшим эффектом и с наименьшими потерями, майор.
– Ничего ты, Крупенников, так и не понял! – раздраженно отмахнулся особист, откидываясь на спинку сиденья. И замолчал – то ли оттого, что не хотел дальше продолжать разговор, то ли дорога пошла ухабистая. «Виллис» трясло так, что пассажиры подпрыгивали на креслах, ежесекундно хватаясь за поручни и борта кузова. Была б над головой твердая крыша – шишек бы набили о-го-го сколько…
В конце концов, Крупенников не выдержал и рявкнул на водителя:
– Да поосторожнее ты! Не картошку везешь!
Тот втянул голову в плечи и постарался ехать аккуратнее, однако помогло это не шибко – дорога была в хлам разбита танками, саушками и арттягачами еще во время наступления. Проселок дорожники ремонтировать не собирались – людей не хватало даже на ремонт главных дорог. Тряска стала меньше лишь тогда, когда колонна свернула на укатанную лесную дорогу. Правда, пыли меньше не стало. Зато тенечек… Хорошо!
Кое-как устроившись на трясучем сиденье, Крупенников погрузился в размышления над заданием фронта. Батальону предстояло ночью сменить гвардейскую пехоту и за час до рассвета ударить без артподготовки по позициям немцев. По данным разведки, у немцев было три линии траншей, и батальону необходимо было пробить все три и закрепиться. Лишь после этого в прорыв должны были пойти танки с десантом. Затем батальону ставилась задача идти вслед за танками, добивая уцелевших фрицев и зачищая захваченные позиции. Хорошо, что перед ними стояли не эсэсовцы, а пехота третьего формирования, фактически – необученные призывники. Причина была, в общем, понятна: немцы спешно пытались заткнуть огромную дыру, образовавшуюся после гибели в белорусских болотах группы армий «Центр». Затыкали всем, что попадется, – полевыми дивизиями люфтваффе, девятисотыми штрафдивизиями, пятисотыми штрафбатальонами, тыловиками и зенитчиками, спешно перебрасываемыми даже из Франции. Но стальные клинья советских танковых армий рвали любую оборону фрицев, и на острие одного из таких ударов оказался штрафной батальон майора Крупенникова. Комбату вдруг вспомнилось старинное слово – «Чекан». Откуда оно взялось?
