Андрей Степаненко - Избранник
— Я никуда не пойду, — решительно покачала головой Маргарита и опустила глаза. Конечно, она всё знала.
— Пойдешь.
— Ты чего, братан? — вмешался кто-то. — Не въехал, че тебе сказали?!
Сашка шагнул вперед, отодвинул в сторону вздумавшего заступиться за Маргариту парня, а когда тот не понял, с ходу сунул ему в челюсть.
Парень с грохотом полетел через стул, вскочил, кинулся на него, но Сашка словно опять приобрел второе зрение. Он легко пропустил противника мимо себя, тут же двинул ему под ребра — и тот согнулся и влетел куда-то под задребезжавший посудой стол.
— Пошли, Марго, — протянул Сашка руку. — Времени в обрез.
Она поднялась и в полной, гробовой тишине вышла за ним в прихожую — одеваться.
Они бежали изо всех сил, но уже через несколько кварталов у Сашки начались рвотные позывы, и он согнулся, безуспешно пытаясь избавиться от вязкой, плотной слюны.
— Что с тобой?! — испугалась Маргарита.
— Да то же самое, что и со всем городом! Блин! — Он кинул на нее взгляд. Маргарита как-то сразу сгорбилась и потемнела лицом.
— Да всё нормально, Марго! — усмехнулся он. — Не это страшно...
Маргарита отвернулась.
Сашка дождался, когда приступ закончится, и тяжело выдохнул.
— Ты меня, главное, через кордон проведи. А дальше я сам.
Они взялись за руки и, скользя на поворотах, дом за домом и квартал за кварталом, побежали к Шаманке, но Сашка уже видел: не успевают!
Над опустевшим, обезлюдевшим городом раздавались отрывистые, гортанные команды. А из проулков то справа, то слева на главную улицу выбегали небольшие, компактные отряды дружинников. Они сливались с остальными и теперь уже единой, грохочущей сотнями и сотнями пар тяжелых ботинок массой стекали по уходящей вниз, к Шаманке, дороге. Редкие командиры пытались удержать «своих», но Сашка уже видел: бесполезно — Сила вышла из-под всякого контроля и текла по улице легко и свободно. Тяжелое дыхание, периодические рвотные позывы, расширенные зрачки... здесь таких была половина.
Огромная темная река подтекла к небольшой площадке за несколько кварталов от реки и, ударившись о кордон, стала тормозить.
— Так! Всем разбиться по командам! — скомандовал кто-то невидимый.
— Шестой механический, ко мне!
— Пятый транспортный, ко мне!
Все вспомогательные службы огромного прииска были здесь.
Их начали оттирать в сторону, и Сашка понял: пройти вместе со всеми не удастся, и потащил Маргариту в сторону, к стоящему на перекрестке патрулю.
— Куда?! — сразу остановили их.
— Санек! — позвала Марго, и Сашка даже вздрогнул.
— А-а... Маргарита! — узнавающе протянул молодой лейтенант.
— Мы к отцу.
— Нельзя, Маргарита, — покачал головой офицер. — Ему сейчас не до тебя.
— Да, я знаю, — потупилась Марго. — Но мне срочно надо. Очень надо!
Маргарита молитвенно прижала кулачки к груди.
— А этот... с тобой?
— Да, — жалостно улыбаясь, кивнула Марго. — Одной как-то... сам понимаешь, страшновато.
Офицер крякнул, остервенело растер красное от мороза ухо и махнул рукой:
— Ладно, так и быть. Только быстро мне! Чтоб туда и обратно! Мухой!
— Без проблем, Санек! Я мигом!
Они стремительно протиснулись мимо милицейского уазика, юркнули внутрь находящегося в зоне оцепления двора, пробежали мимо длинного ряда деревянных сараев, каких-то строительных вагончиков, выскочили к реке и... остановились.
Берег Шаманки был полон. Зажатые рекой с одной стороны и дружинниками — с другой, общинники стояли на заснеженной поляне плотной черной массой — молчаливые и ко всему готовые.
Их было человек шестьсот, не меньше. Очень много женщин, в основном зрелых, относительно немного мужчин... Кое-кто держал высоко поднятые над головой плакаты с чьими-то портретами, но чьими именно, Сашка отсюда не видел. Он вдруг вспомнил что-то детское, ему тогда и пяти, наверное, не было... Колонна, а впереди — украшенная транспарантами и огромным портретом Ильича машина... Именно возле этой машины отец украдкой пил с мужиками водку, а потом возвращался в колонну повеселевшим, и они пели заводные, веселые частушки про тракториста, к которому на уборку приехала жена. Смысла Сашка тогда не понимал, но то, что это весело, запомнил на всю жизнь. И теперь, при виде этих плакатов, он почему-то вспомнил именно то яркое и праздничное настроение. Может быть, потому, что здесь тоже были портреты каких-то вождей.
— Сила с нами! — прозвенел над рекой слабый женский голос.
Маргарита вздрогнула.
Сашка пригляделся и увидел, что на пустое, отделяющее толпу от дружинников и милиции поле вышла женщина. Но было в ней что-то не так. Сашка пригляделся и охнул!
Конечно же, это была Неля. Но черные, прекрасные волосы были распущены, и была она в легкой белой блузе и ярко-красной, не слишком длинной юбке, из-под которой виднелись голые, босые ноги.
«Чего она хочет?»
— Граждане сектанты, немедленно разойдитесь! — на всю поляну прогремел мегафон.
— Сила с нами! — уже увереннее прокричала в ответ Неля и двинулась вдоль передних рядов единомышленников, твердо ступая босыми ногами по снегу.
Ряды стоящих напротив дружинников колыхнулись.
— Мама?
Маргарита тронулась с места и пошла в сторону матери, и Сашка вдруг осознал, что единственное его желание — повернуть время вспять и остановить этот кошмар.
— Подожди, Марго! — заорал он и кинулся вслед. — Я с тобой!
Они стремительно двинулись по неширокой свободной полосе, меж молчаливой черной толпой слева и такой же молчаливой и черной толпой справа, и Сашка просто не справлялся с осознанием того, что происходит.
Где-то там глубоко внутри он помнил, что всё вроде так и должно быть, что это и есть воля Силы, но теперь он далеко уже не был уверен в том, что ее пути не ведут в никуда. Потому что своими глазами видел: только что родившегося, даже еще не вставшего на ноги младенца новой человеческой расы кинули на заснеженный ринг. И в противоположном углу стоит вся махина родительской силы и власти, совершенно не осознающей того факта, что безобразное окровавленное существо напротив — ее собственное дитя.
— Граждане сектанты... немедленно разойтись! — режуще, как по стеклу, проскрипел мегафон.
— Мама!
Маргарита подбежала к Неле и прижалась к ее груди.
— Сила с нами, — уже менее уверенно произнесла мать.
— Мама, пойдем домой! — потянула ее Марго. — Ну пойдем!
Мегафон на той стороне внезапно прокашлялся и заговорил голосом подполковника Бугрова.
— Маргарита! Уйди оттуда, Маргарита!
Сашка преодолел последние отделяющие его от Нели метры:
— Неля...
— Наследник?
— Да, это я. Не надо этого, Неля. — Неля вдруг широко улыбнулась:
— Ты принял Силу... я вижу...
— Да, Неля. Принял.
Неля просияла и повернулась к своим:
— Учитель принял Силу!
— А-а-а?!
Толпа всколыхнулась, пришла в движение.
— Маргарита! — взревел мегафон. — Уйди оттуда, Марго-о!
— Он принял Силу! — многоголосо перекликалась толпа. — Учитель с нами! Он принял... Силу...
— Марго, я тебя умоляю! — чуть не рыдал мегафон. — Уходи оттуда! Немедленно! Бегом!
Неля перехватила дочь левой рукой, а правой обняла Сашку и прижала его голову к своей груди:
— Как я счастлива, дети мои! Бог мой! Как я счастлива! Теперь нам есть с кем встретить наш Апокалипсис!
— Какой Апокалипсис?! — отодвинулся Сашка. — Ты чего несешь?!
— Это коне-ец, — с горьким пониманием истины, как она есть, закивала Неля, и Сашка вдруг увидел: как же она постарела! — Это конец...
— Ты ничего не путаешь, Неля? — заглянул он в ее черные, на всю радужку, зрачки. — Это лишь начало! Шестая раса только родилась! В тебе! Во мне! Не хорони ее!
— Нет, Саша, — горько покачала головой Неля. — Испытания только начинаются. Нам здесь не оставят ни пяди!
— Но это же самоубийство! Ты же видишь: они там невменяемы!
Неля покачала головой:
— Я вижу, Саша. Вот и пусть отыграются на нас. Пусть они думают, что вместе с нами избавятся от необходимости меняться самим.
Сашка крякнул. Неля снова оказалась права.
Да, их всех локализуют и изолируют. Да, кое-кто не сможет этого пережить и уйдет досрочно. Но завтра сегодняшние гонители проспятся, глянут в зеркало и увидят в нем зрачки своих вчерашних жертв. А пока этого не случилось, пусть они будут спокойны и уверены, что истребили зло под корень! И пусть Сила получит передышку, чтобы идти дальше.
«Сила только массами управляет беспощадно, — вспомнил он вдруг слова дядьки, — а человеку она всегда выбор оставляет...»
Так оно и было. И до тех пор пока Сашка не сделал свой выбор, он еще мог что-то изменить. Но теперь и ему приходилось разделять общую судьбу — одну на всех.
Нестройная масса дружинников дрогнула, и Сашка увидел, что, подстегнутые изнутри адреналином, а может быть, еще и водкой, мужики уже просто не выдерживают бесконечного стояния лоб в лоб со своим далеко не условным противником.
