Любовь Федорова - Путешествие на север
Май медленно подошел и опустился на один из стульев перед клавесином. Юрген Юм снял с пюпитра ноты, опустил над клавишами крышку. Рука его коснулась стеклянного шара, и за гладкой поверхностью взметнулась снежная карусель.
Колдун опять улыбнулся своей странной бесцветной улыбкой, которая двадцать пять лет назад скрывала смущение, а сейчас – неизвестно что. Он сказал:
– Как вы попали в ледник, я отследил. Осталось выяснить, как вы попали в Ведьмин Холм и что там делали. Из некоторых особенностей мироустройства, – последовала пауза, особо подчеркнувшая значение последнего слова, – я догадываюсь, что история ваша не может быть обычной. В Туманной долине не происходит случайных вещей, и то, что вы мне сейчас расскажете, должно быть интересно, а может быть, даже важно. Итак?..
Май помялся, не зная, с чего лучше начать. Потом осторожно, выбирая слова, поведал про свою охоту за деньгами, про поездку в Обеж и чем она закончилась. Рассказал про Максимилиана, свадьбу оборотня, дуэль в саду, последние слова Бергнарда Пелерина и ледник. Не упомянул только, зачем ему нужны были деньги.
Юрген Юм задумчиво теребил уголки нот в папке.
– Вы думали о том, что счастливым образом избежали смерти? – спросил колдун.
Май кивнул.
– А о том что это происходило с вами трижды за два дня? – продолжил колдун.
Май немного растерялся. Нужно было посчитать. Корчма. Дуэль. Ледник.
В самом деле?..
– А о том, что каждый раз все происходило не само по себе?
– Почему вы так решили? – спросил Май.
– Потому что меня уже обвинили в убийстве двух путников, шедших через перевал. Якобы я их заманил внутрь и заморозил в ледяной пещере, чтобы скрепить свои чары. И я готов признать, так оно случилось бы, если б девочка не умела бить зеркальные заклятия. Я присматриваю за дорогой через перевал по верху ледника, но никак не изнутри.
– Да? – сказал Май. – Странно.
– И вам еще что-то кажется странным? – пожал плечами колдун.
Май кивнул. Странным было все.
Начиная от смутившей его мысли о злокозненности намерений Береники. Надо же, в кои это веки на женщину так не подействовало его обаяние, что она трижды пыталась его убить. Чужими руками, чтоб избежать преследований со стороны закона и цеха, но сути это не меняет. Сукина дочка. Чертов идиот. Надо было смотреть ей в глаза, а он пялился за корсаж. Надо было запоминать прошлое, а он пытался заглядывать в будущее...
...И заканчивая разрушительными способностями Маддалены – если судить по жалобе Юргена Юма на погибшую работы и тому, что Май собственными глазами видел в саду, – оставшимися без изменений...
Рука Юргена Юма вновь коснулась стеклянного шара, и вместо снежной метели Май увидел в нем синюю пленочку моря. Игрушечный кораблик на волнах вдруг со звуком «пффф» выдохнул с одного из бортов перышко пуха. В крошечном городе на берегу произошли немедленные разрушения. С трудом их можно было связать с этим легким перышком.
Не дождавшись ответа, Юм сказал:
– Я должен доказать цеху, что никого не морозил в леднике до смерти, и мне пока заказано пересекать границу между мирами, поэтому я вас прошу никуда не уходить с перевала.
– Границу? – рассеянно переспросил Май. – Тут еще и граница между мирами есть?
Колдун смотрел на свою папку.
– Вы оба нужны мне как свидетели, – медленно проговорил он. – И попробуйте только сказать неправду. Мастерский Совет цеха далеко, а я здесь, рядом. Даже когда меня рядом с вами нет.
При этих словах от колдуна на миг повеяло ледяным холодом, а в самом темном зеркале шевельнулся кто-то страшный с безразличными мертвыми глазами.
– В обмен, – прозвучал с порога голос Маддалены. Тот, в зеркале, мгновенно закрыл голову лохматыми лапами.
– В обмен на что? – спросил Юрген Юм.
– На рассказ о границе.
Колдун усмехнулся.
– У вас нет выбора, чтоб ставить мне условия.
– Вы уверены? – Маддалена склонила голову набок.
Юрген Юм из воздуха вынул огарок свечи на оловянном блюдечке и поставил на клавесин.
– Зажги, – предложил он.
Маддалена щелкнула пальцами. Ровным счетом ничего не произошло. Она нахмурилась. Потом на лице ее проступило похожее на обиду выражение.
Колдун продолжал улыбаться.
– А теперь спустись вниз и попробуй сделать то же самое. – Он толкнул подсвечник пальцем и отправил его по полированной крышке к Маддалене. – Я думаю, границу ты найдешь без труда сама.
Не то чтобы Май разбирался в магии. Но он был неглупый человек и кое-что понять сумел.
Основное недоразумение заключалось в том странном месте, где они оказались. Так объяснил Маддалене колдун.
Во-первых, Туманной долины как бы не существовало, – во всяком случае, для тех, кто родился и жил вне ее. В долину можно было вернуться, но очень трудно попасть в первый раз. Во-вторых, на Граагском полуострове помещалась целая цепь горных долин, откуда и пошли родом все колдуны на свете... И, ко всему, Туманная долина оказалась знаменита не только и не столько тем, что являлась вещью в себе. Некоторые из знавших тайну ценили ее, а некоторые боялись оттого, что она выявляла в человеке истинные дарования и скрадывала мнимые. Истинный маг оставался магом по обе стороны гор, хотя его возможности распоряжаться собственной Силой претерпевали изменения. А вот когда человек занимался не своим делом – через день-два пребывания в долине это уже становилось всем очевидно.
Май, у которого с языка готов был сорваться вопрос о себе, драгоценном, услышав такое, примолк надолго.
Маддалена ходила вверх-вниз по лестнице и щелкала пальцами, пока не пережгла огарок в лужицу воска. Сбой происходил где-то между четвертой и восьмой ступенями. Очевидно, там и пролегала граница. Если колдунья, спускаясь, несла подсвечник в руке, свеча загоралась за четыре ступени до пола. Если оставляла свечу наверху, а сама шла вниз, свеча с задержкой, но загоралась тоже. Однако в обратную сторону не получалось ничего.
Юрген Юм сначала наблюдал за ней через приоткрытую дверь, потом вышел из Зеркального Зала и сел сверху на лестнице. Маю ничего не оставалось, как последовать за ним.
Юрген Юм жил здесь потому, что один из мастеров цеха обязательно должен вести наблюдение за долиной. Он ткал туман, чтобы не была заметна принадлежность долины к иному миру для тех, кто не посвящен в тайны цеха. Он охранял границу, потому что не настало еще время ее разрушить...
Последняя подробность очень заинтересовала Маддалену. Она тоже уселась на лестнице, но на нижних ступенях.
– А ее можно разрушить? – спросила она. – Существуют маги, способные это сделать?
– Любой из мастеров цеха может это сделать, – пожал плечами колдун. – Для того-то и нужен цех – чтобы оградить миры от слияния.
– А я думала, – елейным голоском проговорила Маддалена, – цех для того, чтоб говорить: того нельзя и этого нельзя...
Юрген Юм кивнул.
– В какой-то мере так оно и есть. Когда искусство магии достигло высот, позволяющих разрушить одним заклинанием город или гору, возник цех и стал говорить: того нельзя, и этого нельзя. Знания и Сила опасны в руках тех, у кого рвение не по разуму.
Маддалена хмыкнула. Май понял это так, что разрушить город или гору ей было как ложку облизать.
– Значит, кто-то может разрушить Туманный Пояс, и миры сольются. Значит, вот чего боится цех, – проговорила она. – И чем же это страшно? Что тогда произойдет?
– Никто этого не знает, тем-то и страшно, девочка, – улыбнулся Юм. – Цех две с половиной тысячи лет смотрит на долину, не знает, что с ней делать и надо ли делать хоть что-нибудь. О том, что последует, если мы вмешается, существует множество предположений и пророчеств, зачастую противоречивых и спорных. Кто-то считает, что миры погубят друг друга и наступит конец всему. Кто-то – что маги разных миров не смогут черпать Силу из объединенного мира, и магия как искусство исчезнет навсегда. А кто-то – что она переродится и перестанет существовать в привычном для нас виде. Тогда корабли поплывут по морю без парусов и без помощи колдунов-погодников, предметы тяжелее воздуха начнут летать без поддержки истинных магов, а тепло и свет станут рождаться не от живого огня естественных стихий, а из глубинной энергии природных элементов, которую нам не дано умения разбудить... И, может, так оно будет к лучшему. Просто сейчас – не время.
– А время настанет? – осторожно поинтересовалась Маддалена.
– Когда-нибудь слияние миров все равно произойдет. Даже в том случае, если никто не станет рушить Туманные горы и заклинать стихии на перемену влияний – чтобы огнем, к примеру, гасили воду, а не наоборот. Или чтобы пространство шло, а время стояло. Хотелось бы надеяться, что цех к тому моменту накопит достаточно опыта и не побоится перемен...
* * *Маддалена, подперев кулачком щеку, смотрела на колдуна горящими глазами. Чудесными глазами чайного цвета. Май ее понимал. Здесь были великие тайны, великие цели, великие замыслы, не чета игрушкам, которыми девочка баловалась раньше. Оказывается, жизнь других колдунов заключалась не только в грызне друг с другом. Им было чем заняться еще.
