Андрей Жиров - Отступление
Между тем над лежащим генералом сверху наконец возникла голова. Глаза еще не привыкли к свету, продолжали слезиться. Как Геверциони ни щурился, как ни старался - все же не смог сфокусировать взгляд. Вместо стройных черт лица угадывались лишь контуры, да ещё постоянно плавали в глазах бесформенные пятна.
- Ну-с... Как себя чувствуем, больной? - поинтересовался молодой врач.
- Хреново, товарищ доктор, - съязвил Георгий. Не смог удержаться от соблазна. - Но, если сравнивать с Бубликовым - неплохо.
- Очень хорошо, - медик пропустил остроту мимо ушей. - Больной скорее жив, чем мертв. Будем лечить.
Последняя фраза, по-видимому, предназначалась Чемезову.
- На что жалуемся? - менторским тоном продолжил врач. Складывалось ощущение, что они сейчас не трясутся в кузове армейского грузовика по заснеженным просторам тайги, а тихо мирно беседуют в кабинете поликлиники.
- На жизнь: как у того лося - чем дальше, тем всё хуже и хуже... - горестно произнес Геверциони.
- Да, это бывает, - понимающе кивнул доктор. - Однако вам, батенька, пора с хиромантией заканчивать. В вашем возрасте неограниченные нагрузки на организм дело рискованное.
- В каком смысле разрешите вас понимать? - вежливо поинтересовался Геверциони. Развернувшийся изысканный политес был ему по вкусу. Генерал даже чувствовал себя в привычной обстановке. Ведь именно плетением подобных словесных кружев он частенько занимался в промежутках между агентурной работой. И, надо сказать, находил в этом подчас алогичном процессе истинное отдохновение. Помимо того, что почти всегда это было смешно чуть ли не до истерики.
- А в простом, - беззаботно отозвался врач. По-видимому, он был отнюдь не прост. С ходу вычислив намерения пациента, спокойно принял предложенные правила игры. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы выздоравливало. Пусть даже дитятко и с генеральскими погонами.
- В очень даже простом, - повторил доктор. - Вы когда последний раз спали?
- Следует ли это расценивать как оскорбление и вмешательство в тайну личной жизни? - как ни в чем не бывало спокойным тоном уточнил Геверциони.
- Исключительно, - не моргнув глазом согласился медик. - Никаких сомнений, что это гнусная инсинуация. А вся информация немедленно будет использована для доноса.
- Вы меня успокоили... Тогда отвечу, - облегченно вздохнув, ответил Геверциони. - Только с одним условием: чистовик мне на подпись.
- Непременно, - заверил доктор. - Для вас приготовлю второй экземпляр. На добрую память.
- Весьма обяжете, - учтиво кивнув, ответил Георгий.
- Ну так как? Отвечать будем?
- Безусловно. Если не ошибаюсь - вчера.
- Очень, - пристыдил врач, осуждающе покачивая головой.
- Что 'очень'? - очень искренне удивился Геверциони
- Очень некрасиво, когда генералы обманывают, - охотно объяснили в ответ.
- Помилуйте! Ни единым словом! - оскорбился до глубины души Георгий.
- Товарищ генерал, - устало произнес врач. - Я тоже не первые сутки на ногах, нервах и стимуляторах. Мне ваше желание заняться словесной эквилибристикой понятно и даже местами - похвально... Однако не стоит сейчас начинать многосерийную оперу из разряда 'верно-неверно сформулировано'.
- Вы думаете?
- Уверен, - ответил врач с классической интонацией Демьяненко [34].
- Тогда... - Геверциони крепко задумался. Как ни старался, вспомнить все-таки не удавалось.
- Не помню, - наконец честно признался генерал.
- Во-от! - назидательно подняв палец, произнес довольный доктор. - Что и требовалось доказать. А ведь по свидетельствам майора Чемезова вы на ногах уже пятый день.
- Хм... Может быть, - после некоторых раздумий, согласился-таки Геверциони.
- Боже мой! - доктор от негодования театрально всплеснул руками - Нет, вы только посмотрите! Он еще сомневается. Вы не на привозе - здесь не обманут.
- Что я слышу! Таки вы одессит? - поинтересовался Геверциони.
- А вы что-то имеете сказать против? - добавив в голос неповторимый акцент, контратаковал доктор. - Или хотели предложить мне предложить свиную отбивную, а теперь вас мучает совесть? Я таки отвечу вам, что можете быть спокойны.
- Если я наступил на больной мозоль, так где вы были раньше? И только не надо устраивать истерик - мне есть ещё где испортить нервы! Кто как не я любит этот славный город? Не отвечайте - вы не можете знать! Кто сейчас помнит чумазого Жору Кучерявого с Пионерской...
- Так, больной, не заговаривайте мне зубы! Вы не спали пять дней - и это не смешно. Ни одного раза. Плюс к тому постоянные физические нагрузки - даже перегрузки. Я конечно не Пирогов, но со всей ответственностью заявляю: если продолжите в том же духе - плохо кончится.
- Насколько плохо?
- Инфаркт, инсульт, психоз... с охотой ответил врач. Мечтательно закатив глаза и старательно загибая пальцы. Это так сказать, разминка. А вы, например, помните, как оказались здесь?
- Честно горя - нет.
- У вас остановилось сердце. И еще хорошо, что только остановилось. Мы уж не надеялись на такую удачу.
- А могло быть хуже?
- Легко. Например - обширный инфаркт на нервной почве. Или разрыв мышечной ткани. Да что угодно! В конце концов, не приходится ожидать хорошего, если человек пять дней бегает как лось под огнем, а потом прямо на ходу теряет сознание и кулем оседает на землю.
- Давно это было?
- Часов с пару назад. И еще я вам хочу сказать: если бы не майор - у нашей славной 137-й гвардейской бригады вновь сменился командир. Пусть он и не медик, но в момент кризиса сумел сделать быстро и четко единственное верное. Аккуратно завел сердце и на закорках приволок сюда.
- Что же тут особенного и правильного?
- А то! Если бы по распространенной десантной привычке он для верности вколол стимулятор или адреналин, то сердце бы просто не выдержало. Слишком много химии за последние дни. Так что здесь на месте мы провели реанимацию и обеспечили вам самое лучшее лекарство - обычный здоровый сон.
- Доктор, - любезно поинтересовался Геверциони. Однако при этом в голосе явно ощущалось нарастающее раздражение. - А вам не пришло в голову, что из-за того, что вы здесь устроили сонное царство, бригада оказалась 'обезглавлена'? И это в условиях, когда в любой момент можно ожидать внезапного удара?
- Да, что-то мелькнуло подобное... - небрежно кивнув, ответил медик с восхитительным пафосом и безразличием. - Только при том нам гораздо лучше было известно другое: если бригада не будет, как вы выразились, 'обезглавлена' на несколько часов, то совершенно точно окажется усечена ровно на голову через день. Но уже навсегда.
- Это, черт возьми все же лучше, чем поставить под угрозу жизни тысяч людей!... - неприязненно бросил Геверциони.
Даже простое напряжение голосовых связок оказалось для организма тяжелым испытанием. Жгучая боль вспыхнула в груди и волной разбежалась по телу вплоть до кончиков пальцев. Чтобы не показать слабости, Геверциони с силой сжал зубы - от напряжения кровь прилила к лицу, вздулись лиловые вены на висках. Безусловно все это не могло ускользнуть от наметанного взгляда доктора.
- Посмотрите на себя, генерал, - назидательным, спокойным тоном устыдил медик. - Вам тяжело даже просто говорить дольше нескольких минут. А вы безрассудно пытаетесь рваться в бой. Шашкой махать... Все будет хорошо, успокойтесь. В противном случае может начаться приступ. А командовать смогут и без вас - хотя бы какое-то время. Как Чапаев говорил, место командующего где? Место командующего на месте. Где уставом, так сказать, положено.
- В подобной ситуации, товарищ доктор, решаете не вы! - прорычал Георгий. От захлестнувшего сознание генерал дернулся было, инстинктивно попытавшись подняться. Увы, истерзанное тело не разделяло благих начинаний. Уже в третий - и сильнейший - раз мгновенно накатил приступ. Безжалостно и небрежно, словно тряпичную куклу, судороги встряхивали, бросали его из стороны в сторону.
- Вот видите, - укоризненно заметил доктор. Достав из кармана куртки инъектор, вставил внутрь ампулу, насадил одноразовую иглу. - Это транквилизатор. Хотелось, конечно, обойтись без крайних мер, но вы нас вынуждаете.
После этого доктор отклонился вправо, выпав из поля зрения Геверциони. Ни повернуться, ни ответить генерал не мог - судорога по-прежнему продолжала стягивать плоть резкой болью.
- Так, сейчас будет немного больно, - раздался над самым ухом тихий голос. Холодное жало иглы проникло в мышцу руки. Тихий щелчок и содержимое ампулы прохладной волной потекло по телу. Сведенные судорогой мышцы отпустило, медленно озираясь, ушла и боль. Георгий попытался было вновь шевельнуться, но ничего не получилось - вместо боли пришла слабость. Руки, ноги, голова - все словно ватное, уже не повиновалось приказам. Мир вокруг затуманился, поплыл. Голоса постепенно отдалились, совсем затихли. Исчез так раздражавший свет. И это было последнее, что смог запомнить Геверциони. Непреодолимая сила мягко подхватила его и унесла наконец в край грез и снов.
