Андрей Жиров - Отступление
- Так точно, товарищ генерал-майор, - коротко кивнув, не без гордости отрапортовал взводный, - справился!
- Молодец. В том числе, что на время не забыл смотреть. В мирное время я на такое внимания не обращаю, как, впрочем, полагаю и вы. Нет? - невинно поинтересовался Геверциони. И тут же продолжил, не дожидаясь ответа.
- Но это в мирное время. Сейчас у нас война и потому каждая секунда может быть дорога... Только умоляю! Не надо делать такого кислого лица. Я не формалист и никогда им не был. Но если вы мне вздумаете нарушать дисциплину - я вам быстро устрою! Найду виновных и накажу кого попало.
В общем вы поняли, да? Командир я мягкий, где-то даже человечный, а потому положенной по должности... Скажем, косности и формализму. Подвержен не всегда, да-с, не всегда... Но увы, сейчас как раз тот случай. И дабы вы мне чего доброго не решили сесть на шею, заранее предупреждаю. Это непременно очень плохо кончится. Пытаться не надо. Уяснили?
- Уяснил! Разрешите продолжать?
- Молодец. Так и надо с говорливыми генералами. Слушаю.
- Раненных осмотрели - в срочной помощи никто не нуждаются. По свидетельствам, нетранспортабельные оставались под присмотром врачей на месте высадки, а большая часть тяжелобольных размещалась в хвосте колонны.
Хотели ведь как лучше: передние пробираются, пробуют грунт - задние едут по накатанной. А удар накрыл именно пять последних машин. Чуть-чуть не успели - не хватило каких-то ста метров... Немногих выживших, кого сумели вытащить из-под обломков, пересадили вперед и тронулись в путь. Но машины тоже серьезно пострадали. В итоге темп движения значительно упал...
- Хорошо. Сколько всего выживших? - словно через силу спросил Геверциони.
- Двадцать один... - пробормотал лейтенант. Взгляд его против воли скользнул в бок и вниз. Пускай взводный и понимал, что никак не мог спасти людей - все равно чувствовал вину.
- Из шестидесяти восьми... - медленно произнес Георгий. Вначале он сделал жест, словно пытался прикрыть ладонью глаза. Но через секунду одернул себя. Сложив руки за спиной, Геверциони продолжил. - Что с адмиралом Кузнецовым?
- Вероятнее всего - погиб...
- Вероятно? Это как понимать?
- Виноват. Точных данных нет - как и очевидцев. Адмирал находился в хвосте колонны, а из последних трех машин выживших нет. Кто находился внутри по словам разведчиков разобрать не удалось - кабины и кузова смяло практически в гармошку, а огонь и вовсе... - на секунду лейтенант прервался, но взял себя в руки и продолжил. - Так как невозможно было идентифицировать останки, нельзя однозначно заявлять о судьбе адмирала. Но судя по всему, Александр Игоревич погиб.
- Понятно... - задумчиво ответил Геверциони. Положение складывалось хреновое. От досады генерал даже раздраженно дернул щекой. - Продолжайте, лейтенант. Кто жив? Сколько уцелело медиков, разведчиков? Кто цел из офицеров? И что с Гуревичем?
- Медик один - лейтенант Осипенко, - ответил лейтенант. Он не знал подоплеки и потому удивился тому, что после этих слов лицо Чемезова внезапно перекосилось. Майор дернулся, весь подался вперед, словно собирался убежать. Но Геверциони оказался начеку - он твердо схватил Роберта за плечи и удержал на месте. Майор еще пару раз дернулся, а потом затих, опустившись на подножку.
- Не смотри так, - пояснил Георгий, заметив недоумевающий взгляд взводного. - У него жена с раненными осталась.
- Так вот из-за чего... - внезапное озарение настигло лейтенанта. Теперь-то он понял, что стало причиной случая с полковником Гольдштейном.
- Продолжай, лейтенант, - прервал размышления Мамина Геверциони.
- Виноват... Живы двое пилотов. Лейтенант Раевский и младший лейтенант Соболевская. Она за рулем второго грузовика. У Раевского легкое осколочное ранение...
- Вот так... Счастливчики, - улыбнулся Геверциони. Затем, спохватившись, добавил - Прости что перебил. Продолжай.
- Наши врачи заверяют, что с майором Гуревичем все в порядке. Из-за переутомления и потери крови потерял сознание. Уже сделали переливание и накачали стимуляторами. Теперь хотя бы несколько часов сна и будет в порядке.
- А что с ранами? Он ведь весь перебинтован.
- Задело осколками. Большая часть - порезы и рваные раны. По словам раненных, получил при разборе обломков.
- Ясно. Еще что-нибудь?
- Так точно. Удалось вывезти три 74-мм и одну 122-мм пушки с полным боезапасом. Плюс боеприпасы, мины и лекарства. Поделено поровну в каждом грузовике. Полковника Гольдштейна похоронят через несколько минут. Грунт замерз - приходится работать штыками и лопатами.
- Ясно. Решил, кто к месту посадки пойдет? Нужны только добровольцы.
- Все готовы, товарищ генерал.
- Всех не надо. Максимум десять человек. Лучше - восемь.
- Но не лучше ли нам...?
- Не лучше. Может быть мы кого-нибудь найдем - проще будет вызвать твоих обратно. Ну а что будет, если грузовики встанут? Как тогда раненным быть? Нет, лейтенант. Двадцать крепких десантников здесь нужнее. Так что решай. Кроме того, ты остаешься. Без вопросов.
- Товарищ генерал!...
- Без вопросов! Как поняли меня, товарищ лейтенант?
- Есть остаться, - неохотно козырнув, ответил взводный
- Отлично, - похвалил Геверциони. - Теперь кругом. Отбирать добровольцев шагом марш.
Когда десантный лейтенант вновь скрылся из виду, Георгий наконец мог переговорить с Чемезовым. После неосторожных слов взводного Геверциони ждал любой реакции - тому лишней причиной недавний срыв.
Однако опасения оказались излишни. Роберт вполне пришел в себя. Конечно, ни изможденность, ни печаль никуда не исчезли. Самое главное - не осталось и следа от безысходного отчаяния. Генерал вновь увидел перед собой майора Чемезова. Пускай это был уже не совсем то человек, что лишь пару часов назад - ничто не проходит бесследно, в особенности - выгоревшее сердце. Но все-таки Роберт продолжал быть офицером и надежным помощником Геверциони.
Словно в подтверждение мыслям Георгия, Чемезов решительно поднялся с подножки. Расправились плечи, выпрямилась спина. Опустошенность во взгляде сменилась горькой решимостью.
- Спасибо за помощь, командир, - стараясь казаться как прежде бодрым, сильным, Роберт ответил в своем обычном репертуаре. Вернее - попытался. От чуткого слуха Георгия не ускользнули перемены. Хотя при этом в словах благодарности не было ни единой фальшивой ноты - просто по-новому Чемезов еще не умел, а старые рамки уже были тесны.
'Жаль, что приходится тебе взрослеть такой ценой... - подумал про себя генерал. - Только бы хватило сил не сломаться'. Геверциони не понаслышке знал, как тяжела доля, выпавшая молодому подчиненном. И, обладая этим горьким опытом, не стал лезть в душу. Сейчас, помня по себе, помогут только работа - тяжелая, на износ, чтобы ни минуты не оставалось свободной. И потому ответил спокойно, по-деловому:
- Рад, что ты в норме. Готов выступать?
- Конечно. Разве я вас подводил когда-нибудь?
- Тогда настраивайся и побежали дальше.
- Георгий Георгиевич, у меня есть просьба...
- Да, говори, внимательно слушаю.
- Если рядовой Косолапов вызовется сам или его предложит взводный - не соглашайтесь.
- Иван? Мой невольный спаситель? С которым ты устроил потасовку на 'Неподдающемся', так?
- Да, - кивнул Чемезов. - Все верно за исключением того, что в потасовке участвовали ещё двое товарищей.
- Припоминаю... Один рыжий и низкий, второй темный и высокий? Из-за Соболевской? Я тебя правильно понял? - уточнил Геверциони, выразительно приподняв бровь.
- Да, правильно, - вновь кивнул Роберт. - Он, кажется, влюблен - оттого и вызвался идти вместе с нами. И, раз уж ему повезло - пусть остается. Может, это судьба.
- Мы сами творим свою судьбу - не лишай человека свободы воли, - назидательно произнес Геверциони. Не выдержав, усмехнулся и уже обычным тоном добавил. - Однако нет ничего страшное, если мы немножко вмешаемся.
- Спасибо, Георгий Георгиевич... - впервые за эти тяжелые часы Чемезов нашел в себе силы улыбнуться.
- По-правде говоря... Я боялся, что ты его возненавидишь, - честно признался Геверциони после секундного молчания.
- Не стоило, товарищ генерал, - грустно усмехнулся Роберт в ответ...
Глава 30
Очнувшись, Геверциони обнаружил, что лежит на каких-то мерно покачивающихся... досках? Вначале темнота вокруг показалась сплошной, неестественной. Но спустя пару секунд Георгий заметил проглядывающих местами чуть заметный свет. Выглядело это странно - словно на небе разбросаны светящиеся полосы.
